Чехия: Горькое послевкусие «бархатной революции»

В эти дни исполняется ровно 30 лет с тех пор, как произошли события, радикально изменившие лицо не только одной маленькой европейской страны, в которой они случились, но и облик всей Европы в целом. Того, что ещё тогда было названо «бархатной революцией». Которая, произойдя в Чехословакии в ноябре-декабре 1989 года, фактически поставила точку в существовании европейского социалистического блока.

Годовщина этих событий на официальном уровне отмечается в Чехии очень скромно и буднично — концертами, памятными мероприятиями, студенческими шествиями. На неофициальном — массовыми антиправительственными шествиями. В любом случае, нынешняя круглая дата — как минимум повод вспомнить, как это было. А также подвести некоторые итоги. Что именно произошло в самом центре Европы три десятилетия назад? Почему многие «ветераны» тех событий крайне обеспокоены происходящим в Чехии сейчас?

Ураган

Чешский философ, богослов и католический священник Томаш Галик признает, что мысленно усомнился в непогрешимости римского папы во время частного Ватиканского ужина с Иоанном Павлом II в ноябре 1989 года. Тогда понтифик сказал ему: «Это конец коммунизма. Приготовьтесь: Вы тоже скоро будете свободны».

По его словам, папа говорил, что чехи и словаки должны быть готовы к большим переменам в их стране, но абсолютно никто не ожидал, что это произойдет так быстро. В том числе и сам Галик, член «подпольной церкви» в Чехословакии, который был тайно рукоположен в сан священника в 1978 году в Восточной Германии.

Всего через пару дней после того памятного обеда Берлинская стена была разрушена, а ещё через несколько дней в Праге начались первые студенческие демонстрации, которые в течение двух недель вылились в колоссальные по меркам этой маленькой страны выступления, когда сотни тысяч чехословаков прекратили работу и собрались на огромный митинг в Праге. «Бархатная революция» началась.

71-летний Галик говорит, что революция «исцелила нацию». Она объединила церковных лидеров, таких как кардинал Франтишек Томашек и Вацлав Малый с лидерами политического протеста, такими как Вацлав Гавел и другие светские интеллектуалы. В течение всего лишь шести недель они совершили невероятно быстрый прорыв к власти, полностью сменив правящее сообщество. Это было, как внезапный порыв ветра. Ураган.

Чехословацкое Агентство Печати

Иржи Пехе, чешский писатель, ныне возглавляющий филиал Нью-Йоркского университета в Праге, вспоминает, что его страна менялась с ошеломляющей быстротой. Когда он вернулся после поездки в Мюнхен в начале декабря 1989 года, то буквально её не узнал. Он сразу же отправился навестить Петра Уля, журналиста-диссидента, в своё время подписавшего т.н. «Хартию-77», который топил котлы в Пражском метро после того, как ему запретили занимать более высокие должности. Тогда вместе с ним работал Иржи Динстбир, еще один журналист-диссидент, пошедший в истопники.

«Я был на квартире Уля, когда позвонил парень из котельной и сердито поинтересовался, что происходит – Динстбир не явился на смену» — вспоминает Пехе. А Уль ответил: «Извините, я как раз собирался вам позвонить. Думаю, вам придется обойтись без Иржи – его только что назначили министром иностранных дел».

«А как насчет тебя?» — спросил котельщик Уля. «Не волнуйся, я поработаю ещё три недели, а потом я стану директором Чехословацкого агентства печати» — ответил тот.

«Доктрина Синатры»

Соседи Чехословакии начали смену власти чуть раньше — ещё летом, когда Польша провела первые «частично свободные» выборы в коммунистическом блоке и назначила некоммунистического премьер-министра, а Венгрия отказалась от однопартийного государства и открыла свои границы, чтобы позволить тысячам восточных немцев достичь Запада через Австрию.

Когда 9 ноября пала Берлинская стена, в Праге всерьёз поверили, что режим Горбачева будет и в самом деле придерживаться своей новой «доктрины Синатры» — названия, забытого в России, но до сих пор вспоминаемого в Восточной Европе и Америке. Это было «шутливое название» нового внешнеполитического курса, официально озвученного всего за несколько дней до начала событий в Берлине и Праге представителем МИД СССР Герасимовым во время его выступления в популярной американской телевизионной программе «Доброе утро, Америка» 25 октября 1989 года. Герасимов комментировал прозвучавшую двумя днями ранее речь Шеварднадзе, в которой тот провозгласил намерение Советского Союза «не вмешиваться впредь во внутренние дела других государств, в том числе государств Варшавского договора». При этом он, некоторым образом, пошутил, назвав новый внешнеполитический курс СССР «доктриной Фрэнка Синатры», имея в виду знаменитую песню «Я это делал на свой лад» («I Did It My Way»). По сути эти слова стали сигналом к тому, что развернулось в последующие два месяца и завершилось в предновогодние дни полным отстранением коммунистов от власти в Чехословакии.

Разумеется, то, что произошло, очевидно назревало уже на протяжении нескольких месяцев. «Примерно с середины 1989 года мы уже начали понимать, к чему движемся. Но больше всего меня удивила скорость перемен, скорость краха того режима, произошедшая, как только он утратил поддержку в Кремле» — говорит Павел Рычецкий, ныне председатель Конституционного суда Чехии.

За несколько лет до тех событий его изгнали из Пражского городского суда и Карлова университета за оппозиционность, но позволили покинуть страну, и он критиковал коммунистов в статьях, опубликованных за границей, а также в форме «самиздата».

Новости с Луны

Рычецкий вспоминает, как проводил дни с Гавелом в подвале пражского театра после того, как 17 ноября 1989 года спецназ атаковал протестующих студентов, и не имел «ни малейшего представления, попадут ли они в тюрьму или в правительство». Но вдруг внезапно Коммунистическая партия Чехословакии начала сама отдавать власть. Режим мало того, что не оказывал сопротивления, так ещё и принимал все требования протестующих, какими бы они ни были. По его словам, происходило нечто удивительное и чудесное: тех первых студенческих выступлений, быть может, никто бы и не заметил, если бы не жестокий разгон их полицейским спецназом, без которого вполне можно было обойтись. А, применив такое серьёзное средство и разозлив граждан, правительство вдруг пошло на попятную. Причём, так быстро, что лидеры протестов просто не знали, что им делать с буквально валящейся им в руки властью.

Когда почти миллион человек собрался на Вацлавской площади в Праге и большая часть страны присоединилась к всеобщей забастовке 27 ноября, министры-коммунисты просто подали в отставку и стало ясно, что бразды правления переходят к реформистам Гавела. 28 декабря был приведен к присяге переходный парламент, и Александр Дубчек (бывший лидер Пражской весны 1968 года) едва успел вернуться из политической ссылки в словацком лесничестве, чтобы стать спикером этого парламента. Буквально на следующий день депутаты единогласно проголосовали за то, чтобы сделать Гавела президентом Чехословакии.

«Мне было семь лет в 1989 году, и я жил в Злине, примерно в 300 км от Праги. Все всегда приходило с некоторым опозданием в это место» — говорит Зденек Гржиб, нынешний мэр Праги. «Мы смотрели телевизионные новости, и я чувствовал, что взрослые не могут поверить, что все это происходит на самом деле. Это было просто невероятно. Какие-то новости с Луны».

Горькое послевкусие

Тогда в Чехии царила почти праздничная атмосфера. Но сейчас, в память о бархатной революции, на крупную антиправительственную демонстрацию в Праге вышло триста тысяч человек.

Формальной причиной протестов является недовольство чешского общество вопросами коррупции в правительстве. Однако неформально многие говорят, что цель в ином. Определённая часть чешского политического сообщества и некоммерческих организаций воспринимают сегодняшних лидеров страны как «оскорбление наследия Гавела и 1989 года». Наибольшую ненависть у них вызывает президент страны Милош Земан, который высмеивает нынешнее «гражданское общество», проявляет крайнюю нетолерантность в вопросе беженцев (равно как и ряда другие европейских ценностей), заявляет о необходимости налаживания отношений с Москвой и Пекином. И не только заявляет. А премьер-министра, миллиардера Андрея Бабиша, обвиняют не только в коррупции, но и в сотрудничестве со спецслужбами коммунистической эпохи.

Сам факт прихода к власти этих людей производит на старых «ветеранов бархатной революции» крайне удручающее впечатление.

«Я чувствовал и предполагал, что этос бархатной революции не может длиться вечно, и значительная часть нашего общества будет разочарована тем фактом, что «рай на Земле» не сбылся сразу» — говорит Рычецкий. «Однако я не ожидал, что это разочарование приведет к сегодняшней реальности».

Галик, который недавно опубликовал свою автобиографию, разделяет опасения Рычецкого. Он говорит, что Земан хочет «повернуть политику в сторону этих недемократических сил на востоке, против наследия бархатной революции и попыток быть частью Запада».

«Сейчас у нас очень опасная ситуация, когда Земаном манипулируют какие-то олигархи, у этих олигархов есть экономические интересы в России и Китае, и они имеют большое политическое влияние» — сказал он в интервью «The Irish Times».

И такие высказывания со стороны старых чешских диссидентов говорят только об одном: спустя тридцать лет Чехия, как и многие другие страны Восточной Европы, начала осознавать, что полномасштабный политический и экономический разрыв с восточным соседом, произошедший в конце прошлого века, во многом был ошибкой. И теперь для того, чтобы уверенно смотреть в будущее, разорванные связи необходимо восстанавливать. Сейчас уже очевидно, что во многом тот разрыв обернулся для страны очень горьким послевкусием.

Разумеется, радует это не всех. Но процесс восстановления этих связей имеет вполне закономерный характер. Вопрос лишь в том, как скоро Чехии позволят реализовать то, что ей объективно необходимо.

Или произойдёт ещё одна «бархатная революция»?