ЧТО СКАЗАЛ ГОРБАТЫЙ…

Фото: © Sean Gallup/Getty Images

Вот, казалось бы, если уж эту тему я пропустил вчера (и пропустил сознательно, слишком уж она болезненная), то с какой бы стати вдруг сегодня? А повод есть, и этот повод подал г-н Песков своим мило наивным: «Нас методично обманывали«. Смотрите…

«Пойти на силовой вариант я не мог по двум причинам. Во-первых, в этом случае я перестал бы быть самим собой. И во-вторых, такое решение повлекло бы за собой острый гражданский конфликт с непредсказуемыми последствиями. Я считал, что этого нельзя допустить«, —

говорит Михаил Горбачев, поясняя, почему он, своей политикой доведя страну до гибели, даже в последний момент, когда нога зависла над гранью, не стал ее спасать последним оставшимся в арсенале методом, — который у него был, чего он, как видим, не отрицает. И…

И давайте вспомним как погибла великая страна.
Это, в данном случае, важно.

К 1985 году СССР подошел к моменту, когда необходимы были реформы. Это было ясно всем, вопрос заключался лишь что и как реформировать, не выплескивая  с водой ребенка. А варианты напрашивались. Можно было, как позже Батька, глядя на китайцев, взяться за перезагрузку промышленности, включая оборонную, за контролируемый, без ущерба социальным

проектам НЭП и так далее. Все это было возможно, — аргументы приведены не раз, — но руководство КПСС пошло другим путем, вместо содержания меняя форму, то есть, устроив «гласность» со всякими «народными фронтами» и типа «свободными выборами», под прикрытием которой по факту шла подготовка к сливу страны, реализуемая дальновидным жульем

и агентами «партнеров». Не возьму на себя смелость утверждать, что одним из этих агентов был Горбачев, но факт: оказавшись у руля и получив фактически безраздельную власть, слабый, хитрый, но не умный, управляемый, падкий на лесть и подверженный влияниям человечек, еще и подбиравший кадры по принципу «умные не надобны, надобны верные», однако даже

не способный подобрать «верных», постоянно шел по наихудшему пути, либо выбирая, как показала жизнь, самые скверные варианты, либо вообще стараясь ничего не делать. И в результате, после череды фатальных ошибок (и еще хорошо, если просто ошибок), страна зашла в тупик, когда спасти ее можно было только силовым путем. То есть, введя жесткую диктатуру

по удачному примеру ген. Ярузельского в Польше, — и при необходимости с парой-тройкой небольших Тяньаньмыней, только реальных, а не подленько опереточных, как в Вильнюсе или Баку, когда была продемонстрирована полная импотенция Центра. Это было вполне возможно, даже в 1991, летом. Итоги мартовского референдума, когда абсолютное большинство

населения СССР высказалось за сохранение Союза, говорили о том, что поддержка масс гарантирована, и тогдашняя «вертикаль» не посмела бы брыкаться (позиция Кравчука в августе была очень показательна), и лидеры «национальных движений», подрощенные КГБ, сделали бы под козырек (если кто забыл, Гамсахурдиа в Тбилиси поддержал ГКЧП, а Ландсбергис в Вильне

рысью помчался к кураторам, хлопотать, чтобы его не обижали). И силовики, которым за державу обидно, — они, солдаты Отечественной, тогда еще не перевелись, — были значительно влиятельнее поколения «Чего изволите?», и готовы делать дело. Но слабый, трусоватый, ограниченный, самовлюбленный, амбициозно-безвольный, болтливый, предельно профнепригодный

и запредельно не готовый к решительным действиям человечек, сибарит и нарцисс, волею судьбы стоявший у руля, оказавшись лицом к лицу с задачами, которые в переломные моменты обязан решать глава государства  человечек, не сделал ничего. Он, к тому времени уже сдавший (за пустые бумажки, а то и вовсе за хорошее слово) внешнеполитические позиции, сливший

Варшавский Договор, предавший вернейших союзников (Хоннекера, Живкова), сперва спрятался, нырнув в бункер, а потом и вовсе сложил ручки, отпустил вожжи и поплыл по течению, и вместе с ним поплыли серые чиновники, физиологически не способные брать на себя ответственность, — зато агентура влияния и будущие «чубайсы»  отыграли, как по нотам. И вот он ноет:

дескать, ах!  гражданский конфликт!… ах! с непредсказуемыми последствиями (читай, силовым противостоянием и кровью)!, — хотя на тот момент, даже пойди все по максимально негативному варианту, максимальное число жертв тогда уложилось бы в пару-тройку тысяч единиц. На порядки меньше, чем в итоге краха СССР. Но вот ведь на что нельзя не обратить внимание.

«В этом случае, — говорит Горбачев, — я перестал бы быть собой» (трусоватым, слабым, глупым нарциссом)… + «Я считал, что этого нельзя допустить» (и фатально ошибся). То есть, даже у этого дрянного человечка хватило мужества, оправдываясь, все-таки признать свою, именно свою («Я»!) ответственность за случившее. Без всяких «Мы не виноваты, нас методично обманывали«, как г-н Песков.

Точка.
И позвольте обойтись без резюме.