Дальбанк: советский банк с китайским акцентом

«Государственные банки пустили свои скудные ресурсы на кредиты для поощрения частного предпринимательства…» – писал в 1923 году Лев Троцкий про новую экономическую политику (нэп). Однако были в те годы и обратные примеры, когда советское государство удачно использовало частные капиталы.

Примером такого симбиоза большевиков и бизнесменов стал Дальневосточный банк, учрежденный весной 1923-го в китайском Харбине. На тот момент в столице Маньчжурии и ее окрестностях проживало почти 200 тыс. русских, и учредителями новой кредитной организации, созданной по законам Китая, стали два десятка бывших подданных Российской империи. Среди них, например, были наследники крупнейших золотопромышленников Забайкалья и табачный магнат Илья Лопато (сигареты под маркой Lopato выпускаются в КНР и сегодня). Эти крупные по местным меркам коммерсанты, сколотившие свои капиталы задолго до революции, учредили акционерный банк с капиталом 500 тыс. серебряных долларов.

Но 40% акций сразу передали под контроль советских представителей, вдобавок председателем правления был избран гражданин СССР Альфред Каспарсон, он же Август Спрогис – латыш, большевик с дореволюционным стажем, тесно связанный с советской разведкой. Банк, в уставных документах именовавшийся «Дальне-Восточный банк в Харбине», стал крышей для наших спецслужб и агентов Коминтерна, тогда активно действовавших в Китае, переживавшем свой период политического хаоса и затяжных внутренних войн.

Однако созданный купцами банк отнюдь не был лишь ширмой – соединение старых коммерческих связей и советских возможностей дало быстрый эффект. Открыв операции 19 июня 1923 года, банк специализировался на обслуживании товарооборота Поднебесной с СССР, а также сам активно участвовал в торговле сибирским золотом и китайским чаем.

Вскоре разведчика Спрогиса на посту председателя правления сменил Николай Ромм, бывший министр финансов Дальне-Восточной Республики. Правление банка тогда располагалось в Харбине на пересечении Китайской и Японской улиц – в экономической столице Маньчжурии тогда еще господствовали имена, данные русскими основателями города на исходе XIX века, во время строительства Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД).

Уже за первый год банк показал весомую прибыль почти в 100 тыс. золотых рублей. В Китае тогда помимо политического царил и валютный хаос,  поэтому счета банка велись в японских иенах, в золотых рублях, в американских и мексиканских долларах (последние в виде серебряных монет тогда были главной расчетной валютой среди китайских бизнесменов).

К 1925-му банк открыл шесть отделений по всему Китаю, в том числе в Пекине и Шанхае. Шанхайское отделение Дальневосточного банка расположилось в бывшем здании консульства Российской империи. Шанхай был одним из крупнейших центров бизнеса в Тихоокеанском регионе. Поэтому местное отделение этого специфического «полусоветского» банка быстро набирало обороты: только за один 1928 год объем выданных им кредитов превысил 13 млн долларов США (порядка $1,2 млрд в современных ценах). Персонал шанхайского отделения тогда насчитывал 49 работников – 40 китайцев и 9 граждан СССР на руководящих должностях.

В 1929-м Дальневосточный банк пережил трудные времена – два его главных отделения, в Харбине и Шанхае, были закрыты в связи с вооруженным конфликтом между Китаем и СССР. Наши войска тогда быстро разгромили китайцев и принудили их к восстановлению status quo. Дальбанк, как его обычно называли в советских документах, продолжил работу и наращивание оборотов.

Но в 1932 году всю китайскую Маньчжурию оккупировала Япония, на тот момент одна из сильнейших военных держав планеты. СССР пришлось свернуть свою экономическую активность на территории, ставшей японской. К 1935-му Дальбанк ликвидировали. В Москву тогда из харбинского правления вывезли всё: не только ценности и архивы, но даже представительскую мебель – ее использовали во Внешторгбанке СССР вплоть до эпохи Брежнева.