Кредитный тупик: чем опасна рекордная задолженность россиян

©Shutterstock / Fotodom

К началу всеобщего карантина долговая нагрузка наших сограждан увеличилась до рекордных размеров – об этом заявил Центробанк. Государство ищет способы смягчить проблему как для банков, так и для населения. Но все задействованные на сегодняшний день инструменты только дают отсрочку. В конечном итоге власти могут оказаться перед дилеммой: банкротство миллионов заемщиков или увеличение армии безработных.

Лукавые цифры

Согласно последнему обзору Банка России, по состоянию на 1 апреля 2020 года средний показатель долговой нагрузки российских домохозяйств (ПДН – доля доходов, которая уходит на оплату кредитов) достиг 10,9%. Это максимум за всю историю наблюдений. Названная цифра сама по себе не кажется страшной, но, как и всякая средняя температура по больнице, она маскирует проблему, а не выявляет ее.

Во-первых, как признает регулятор, увеличение долговой нагрузки происходило «прежде всего за счет необеспеченного кредитования», то есть кредитов, которые берут наименее «качественные» заемщики под наибольшие проценты. А это грозит снижением качества кредитных портфелей банков. Во-вторых, больше всего ссуд – 23% – взяли домохозяйства, тратящие на обслуживание кредитов от 80% доходов (!). Для сравнения: в первом квартале 2019-го доля таких заемщиков составляла лишь 9,7%. Как следствие, просрочка по потребительским кредитам за первый квартал 2020 года выросла на 8%, хотя в том же периоде прошлого года она оставалась почти без изменений. Пикантности, по словам главного редактора Banki.ru Владислава Коваленко, придает и тот факт, что ЦБ смягчил регулирование банков, и теперь ухудшение качества кредитного портфеля не в полной мере отражается в отчетности.

Еще год назад экс-глава Минэкономразвития Максим Орешкин, выступая на Петербургском экономическом форуме, предупреждал об угрозе кредитного «пузыря»: мол, рынок потребкредитования растет слишком быстро – на 1,8 трлн рублей за 12 месяцев, и рост этот идет за счет необеспеченных кредитов. При неустойчивой динамике ВВП это может спровоцировать рецессию уже к 2021 году.

О высокой закредитованности россиян говорил в ходе прямой линии президент Владимир Путин, отметив, что на выплаты по кредитам расходуется 40% зарплат. Некоторые эксперты даже проводили аналогию с ипотечным кризисом 2007 года в США – тогда стремительный рост рынка за счет рискованных кредитов и его последующее схлопывание сыграли роль триггера к началу глобального экономического кризиса.
Заметим, когда г-н Орешкин давал свой невеселый прогноз (середина 2019-го), долг среднестатистического россиянина перед банками составлял примерно 150 тыс. рублей, но уже к концу года цифра выросла до 250 тыс. рублей.

Всё значительно хуже

Сейчас ситуация выглядит серьезнее и сложнее в сравнении с тем, что было 12 месяцев назад, пояснила «Профилю» главный экономист, руководитель центра макроэкономического анализа Альфа-банка Наталья Орлова. На пике долговой нагрузки мы наблюдаем провал по доходам. А ведь правительство, наоборот, обещало в текущем году увеличение реальных располагаемых доходов, и банки, в том числе, строили свои планы с учетом этих заявлений. Но случился «коронакризис», смешавший все планы. По прогнозу Минэкономразвития, к концу года они снизятся почти на 4%. Единственный хороший момент в этой ситуации заключается в том, что рецессия из-за схлопывания кредитного «пузыря» нам точно не грозит, потому что российская экономика уже в кризисе. Центробанк ожидает снижения ВВП до 6%, а эксперты ОЭСР, например, прочат падение на уровне 8–10%.

Вообще, на фоне нахлынувших проблем вопрос закредитованности как-то отодвинулся на второй план. Но это не значит, что угрозы нет. «Учитывая ситуацию с самоизоляцией, которая во многом парализовала экономику, привела к росту безработицы, падению ВВП и доходов населения, кризис неплатежей по таким кредитам – вполне реальный сценарий», – заявил «Профилю» Владислав Коваленко.

Другой вопрос, что Центробанк сейчас делает всё, чтобы минимизировать влияние закредитованности на банковскую систему. Эльвира Набиуллина считает, что банки накопили достаточно прибыли, чтобы компенсировать убытки от невозврата платежей. ЦБ довольно грамотно действовал на упреждение еще до «коронакризиса», в том числе повышал нормы резервирования, чтобы банкам становилось менее выгодно выдавать кредиты, и это «остудило» бы рынок. А после кризиса была хорошая рекомендация банкам не выплачивать дивиденды за 2019 год, а зарезервировать прибыль на случай массовых неплатежей. По сути, речь шла о том, чтобы погасить кредитный пожар за счет акционеров.

Кроме того, государство пообещало гражданам кредитные каникулы с отсрочкой платежей на полгода – это особенно актуально для тех, кто занят в наиболее пострадавших отраслях. Сами банки предлагают заемщикам программы реструктуризации. То есть в руках регулятора и игроков рынка есть инструменты, которые помогут если не решить кризис, то растянуть его во времени.

Само рассосется?

Проблема в том, что «подмораживание» кредитного рынка тоже чревато проблемами, ведь нынешний кризис – это во многом кризис потребления. Возвращение к жизни целого ряда отраслей (туризм, сфера услуг, розничная торговля, спорт, развлечения) напрямую зависит от потребительской активности граждан. Но еще до пандемии важным стимулом роста розничного рынка, например, было потребительское кредитование – денег у людей мало. Достаточно вспомнить, что, по данным Росстата, в прошлом году почти половине российских домохозяйств (48,2%) получаемых доходов хватало лишь на покупку еды и одежды.

Около 45% клиентов микрофинансовых организаций брали займы для поддержания текущего образа жизни и покупки товаров первой необходимости (исследование компании «Юником»). На фоне нынешнего проседания доходов любые ужесточения на рынке потребкредитования автоматически ведут к снижению потребительской активности со всеми вытекающими последствиями. Негативными, разумеется.

Мы оказались между Сциллой и Харибдой, когда из двух зол нужно выбирать меньшее. Если смотреть с точки зрения макроэкономических показателей, то вклад потребительского спроса в прирост ВВП весьма скромен. Значит «подморозить» потребкредитование и снизить еще на долю процента показатели ВВП – это лучше, чем получить миллионы обанкротившихся домохозяйств. Но если не оживить потребительский рынок, без работы (а значит, и без дохода) могут оказаться сотни тысяч, возможно, миллионы людей. Только за первый квартал безработица в стране увеличилась с 4,6% до 5,8% – это плюс 1 млн новых безработных. Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, например, допускал всплеск безработицы до 8–10%. Как быть?

Некоторые экономисты видят выход в программах количественного смягчения, в том числе раздаче денег населению. На подобных мерах настаивали профессор экономики парижской Sciences Po Сергей Гуриев, экс-зампред ЦБ Сергей Алексашенко, профессор НИУ ВШЭ Константин Сонин. Последний предлагал выплатить гражданам три транша по 10 тыс. рублей. Были варианты с ежемесячными доплатами пенсионерам, полной или частичной компенсации расходов на ЖКХ и т.д.

Но наше государство очень не хочет давать деньги гражданам, отговариваясь угрозой «взрывной» инфляции и некими непредсказуемыми последствиями. Пока российские власти решились поддержать деньгами лишь некоторые категории граждан. Как предположил директор Института стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев, наши чиновники уповают на то, что принятых антикризисных мер будет достаточно, а экономика не провалится слишком глубоко и отскочит достаточно быстро. Это значит, у людей будут деньги, чтобы расплатиться с банками, и не будет стимула восполнять недостающие доходы за счет кредитов.