«Метафизическая неграмотность» и «окисление» понятий-2

Впрочем, и классический фашизм с его мощной, хоть и тёмной энергетикой, не может долго жить в мире окисления понятий. Ведь смысл теряют не только слова – а стоящие за словами сущности. Сами ритмы и исходные пульсы мышления (бинарные и тринитарные[1]) затухают, угасают. Мозг идентифицирует мышление как болезнь, болезненный процесс. Далее он идентифицирует отсутствие мысли как комфортное состояние. Начинается выбраковка мыслительной деятельности, при которой, первым делом, естественно, выбраковываются наиболее сложные, высшие её формы. Человек уже давно не ходил в театр, но продолжает ходить в ресторан (пожрать).

Окончание. Начало статьи:  https://narzur.ru/metafizicheskaja-negramotnost-i-okislenie-ponjatijj/

Конечно, динамика угасания мыслительных ритмов такова, что он в итоге и про ресторан забудет, перестанет, как свинья (в которую он превращается) различать оттенки вкусов, эстетику подачи – интересуясь лишь одним: какое корыто с помоями поближе.

Но тем не менее, ресторанная мотивация надолго переживает театральную или библиотечную.

При формировании «перестроечного» «самоосвободителя»

Пока была Объективная Реальность и в ней Смысл Жизни и Объективная Справедливость – угнетением считалось только неоправданное принуждение. Ключевое слово – «неоправданное». То есть не имеющее смысла в рамках общественных святынь. Как только насилие, принуждение оправдалось по смыслу и в рамках справедливости – оно уже не считается угнетением. В рамках Объективной Реальности человек различает принуждение учиться, принуждение работать, принуждение жить по закону – от жестокости, злобы и бессмысленного надругательства.

Человек, потерявший Объективную Реальность, у которого окислились в голове понятия Смысла, Истины и Добра – под «угнетением» понимает всякое насилие, всякое принуждение.

То есть ходить в школу – угнетение, учителя – угнетатели. Работать – угнетение, те, кто мешают тунеядцам – угнетатели, служить в армии – угнетение, военкоматы – угнетатели и т.п.

У таких «леваков» понятие «угнетение», с одной стороны, полностью теряет смысл, а с другой (что тесно взаимосвязано) означает всё, что им вздумается этим понятием обозначить. Ведь критериев ОБЪЕКТИВНОЙ ОЦЕНКИ больше нет!

Начинается борьба за полноту самодурства, самоволия, за изначальную и полную «добровольность» любых действий с пелёнок по формуле «не хочу – не смейте принуждать». Всякий разумный человек понимает, что с таким подходом к воспитанию мы не получим не только социальную единицу, но ребёнок элементарно читать-писать не выучится. Не говоря уж о большем!

Если под «угнетением» понимать всякое принуждение и насилие – то это ликвидирует и государство, и право, и общее дело, и общественные интересы, и всякий коллективизм.

Откуда же берётся эта «идеология свободы»?

Оттуда!

Напрямую из сидящего в подсознании зоологического инстинкта, сформировавшегося до государства и общества, в дикой среде, и потому не понимающего ни государства, ни общества, ни науки, ни культуры.

Это тяга животного к дикости, инстинктивное стремление сбежать из цивилизации (понимаемой как цирк или зоопарк) в первобытный лес.

Всех ужасов которого животное не анализирует, не понимает.

А вот все прелести которого лелеет и воспевает.

+++

Так возникает «поколение свободы» — из молодых, не уважающих жизненного опыта пожилых, наглых молодых, которые «ничему толком не учились и всё перепутали».

Нельзя сказать, что эта IT-молодёжь ничего не знает. Она многое знает, осуществляет в голове сложные мыслительные операции и хранит в памяти огромное множество нахватанных с разных сторон сведений. Почему и считает себя «образованной».

Но ведь и мыслительная деятельность аутиста, или шизофреника может быть весьма и весьма сложной, вычурной, экзотичной и интенсивной! Никто не говорит, что аутист – слабоумен, это разные диагнозы. Аутист – это человек, не воспринимающий реалий мира, в котором пребывает его тело, его организм. Находящийся умом в иных, придуманных, воображаемых мирах – порой весьма сложных…

Их выдуманная сложность не поможет ему выжить. Ты можешь составлять уникальные компьютерные игры и знать наизусть всего Шекспира – это не помешает турецкому ножу перерезать тебе горло. Ты можешь вызубрить наизусть Бодлера и Бомарше – но это не помешает полёту пули польского оккупанта. Всякая умственная деятельность, оторванная от Объективной Реальности – через свой субъективизм убивает своего носителя в реальном мире.

Майдаун – это активно-агрессивная бестолочь, которая не понимает ни мира, в котором живёт, ни себя в этом мире. Он воображает себя иным существом в иной Вселенной с иными законами естества.

И тут важно понимать, что какой бы сложной ни была программа компьютерной игры – ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ ИГРА, и её создатель даже близко не эксперт по реальному миру с реальным хлебом, реальным маслом, реальной безработицей, реальной нищетой и т.п.

И безумен тот, кто хочет у IT-шника узнать что-то о строении реального мира: это всё равно, что записывать видения и фантомы у аутиста.

Есть огромное количество людей, которые формально грамотны, но функционально, метафизически безграмотны.

Метафизическая безграмотность – это когда у человека в голове спутались понятия «объективное» и «субъективное», «текущее» и «постоянное», «закономерное» и «случайное», «причина» и «повод», «следствие действия» и «воображаемая галлюцинация по итогам действия».

Метафизически-безграмотный человек мыслит обществу и самому себе вопреки, в режиме самоуничтожения.

Видимо, в природе заложен определённый механизм избавления вида от сумасшедших особей, некоего психического самоочищения вида, в силу чего оторванные от реальности мысли бредуна очень быстро становятся суицидальными, включают в нём механизм самоликвидации (очень ярко это проявляется в украинстве, заметно в прибалтийских бантустанах, и т.п.)

+++

Чтобы выправить крен – вернёмся к истокам.

Цивилизация вообще: Абсолют(Храм) – даёт возможность отделять Добро от зла и Истину от заблуждения («верных от неверных», откуда понятие о «верном» ответе при решении задачки).

Из этой сортировки рождается рациональность, попросту невозможная при смешении добра и зла, истины и лжи.

Рациональность, сортирующая «верное от неверного», порождает науку, как технический инструмент служения своим святыням. И культуру – как эстетическое оформление своего культа.

Если вы изымаете центр всей этой системы, Идею Бога (Абсолюта) – то рушится вся её гравитация, всё притяжение частиц. «Сыплются» и нравственная и юридическая, и научная и культурная среда – потому что они выведены на манер теорем, из аксиоматической опоры. И с исчезновением аксиомы все их доказательные системы обесточены! Это как растение без корней, в вазе с водой: по инерции оно ещё может пожить, и даже раскрыть цветы, но всем же ясно, что без опоры на корневую систему оно увядает, и обречено увянуть.

Христианская цивилизация – не просто идея Бога, а идея Триединого Бога-Троицы, что породило более перспективную, диалектическую, троичную систему мыслительного кодирования. Разделение Добра и Зла при наличии третьего элемента, Неизвестного – не одномоментный акт, останавливающий развитие мысли, а постоянный процесс. Третий элемент, неизвестное, постоянно расширяет наши представления и о Добре и о Зле. Все иные цивилизации достигают того, что они считают идеалом, после чего костенеют, мертвеют и останавливают развитие. И только христианское мышление на троичном коде познания – не замкнуто в цикл вечных повторений, в идеал круговой неизменности. Оно разомкнуто, линейно, открыто новому, имеет восходящий характер (от ступени к ступени).

В остальном схема сохраняется: Смысл, Истина, Добро, Бытие, отличное от небытия, общность, солидарность, законодательная и нравственная среда, критерии психической вменяемости опираются на понятие ОБЪЕКТИВНОЙ РЕАЛЬНОСТИ. Которая, суть есть, одно из имён Бога!

Вот есть наша, субъективная реальность наших телесных восприятий.

И либо есть объективная реальность Бога вне времени и пространства, над ними – либо вообще ничего, кроме нашей субъективности нет!

А если нет ничего выше нас – то, получается, что нам по нраву, то и есть истина в последней инстанции, оно же «добро» и «смысл жизни», оно же высший закон и нравственное мерило, оно же ум – нашей личной волей отделённый от безумия (объективных критериев ведь нет).

Над человеком можно поставить божественные законы.

Но над человеком нельзя поставить законы придуманные другими людьми!

Это же безумие! С какой стати он должен подчиняться не собственной, а чужой воле – если она исходит от равноправного с ним организма?!

В мире без Бога человек рано или поздно, сметая все мавзолейные условности и ритуальные камлания, переходит ко всё более и более патологическим формам самоуправства и самоволия. Ведь если в мире есть только люди, то, получается, в мире нет никого, кроме него.

Буйная кипень самоуправства и субъективизма в итоге оформляется через разные экзотические промежуточные формы в «возвращённое животное».

Некогда сакралии служения сделали из животного человека.

Теперь наоборот:

Удаляем сакралии, служение мутирует или эродирует, принимает вырожденные формы (в которых и учёный, и прокурор, и архиерей служат не идее, а только своему карману).

С надломом практики надламывается и созданное этой практикой служение идеям цивилизация.

Ну, а к чему она может вернуться?

К тому, что было до неё!

Была Украинская ССР с индустрией, тракторами и комбайнами, университетами и лабораториями, безопасная и обеспеченная.

Стало Дикое Поле, где ничего перечисленного нет – зато море «свободы». Можешь убить любого – кроме, конечно, того, кто убьёт тебя, оказавшись сильнее!

Вы понимаете, что это в чистом виде МАТРИЦА ЗООЛОГИЧЕСКОГО МИРА?!

Закона нет. Ты жрёшь всех, кто слабее, а потом приходит тот, кто сожрёт тебя. Всё это поглощаемо бездумной беспамятливостью, жертв не оплакивают и даже не учитывают. Их как бы нет сразу после уничтожения – потому что и при жизни их как бы нет.

+++

Вы пытаетесь проповедовать этим каннибалам цивилизацию и культуру. Не всегда они смеются над вами. Не всегда прерывают проповедь кастетом в лицо (хотя и так часто бывает). ИНОГДА они внимательно прислушиваются, как собака слушает человеческую членораздельную речь, пытаясь её понять.

Но всё, что вы говорите о цивилизации и культуре для человека, разложившегося до стадии украинизма, стадии либертарианства – уже слишком сложно, слишком непостижимо – даже если ласкает слух.

Некоторые помнят, что раньше была какая-то жизнь с какими-то мегалитическими, циклопическими постройками. Эта жизнь давала какие-то сложнейшие продукты и регулировалась какими-то сложнейшими формами отношений.

Теперь от прежнего остались лишь руины, и восстановить эти руины для питекантропов задача не по уму.

Ведь прежде, чем обуздать природу и её могучие стихии – человек должен внутренне обуздать сам себя. Ведь прежде всякой дисциплины – научной или воинской – следует САМОДИСЦИПЛИНА, в рамках которой человек отделяет необходимое от желательного, нужное от приятного, служение святыням – от плотского удовольствия.

Что может понять или постичь майданный зверочеловек – если он лишён умственной воли, и управляем косматыми, древними звериными инстинктами?!

— Не хочу – но надо! – говорит цивилизованный человек. Так он создаёт космодром – и теряет зоологическую свободу.

— Не хочу – не буду! – говорит животное в человеке, и через то обретает звериную свободу, теряя шанс на космодромы и АЭС.

+++

«Свобода» коварна, как алкоголизм. Она вызывает не только сильную привязанность у наркомана, но и выдавливает из него ПОСТОЯННО РАСТУЩИЕ ДОЗЫ. Той «свободы», которой ещё вчера хватало – сегодня уже мало. Вчера была «свободная разнополая любовь» — а сегодня уже и однополой свободы любви мало, подавай трупы, животных, куклороботов и т.п.

Подобно алкоголику, либерал попадает в круг плотских низменных похотей, из которых только сперва не хочет, а потом, на запущенных стадиях – уже и не может выйти. Это чёрная трясина безмыслия и безумия, куда погружаются навсегда – и обратно уже не возвращаются.

Когда удовольствие становится патологией? Тогда, когда снимается вопрос цены для окружающих. Когда даже объективно-мелкое и второстепенное удовольствие добывается любой ценой – через смерть и ужас, глад и мор у других людей. Таково блаженство приватизаторов на костях и посреди резни пост-советского распада…

Погоня за удовольствиями плоти становится всё более иррациональной и всё более далёкой от критериев объективности. Иррациональный субъективизм самодура, патологического эгоиста – которому «весь мир погибай, а мне чтобы чай пить»[2] — вот живая душа капитализма и рыночной экономики.

Понимают ли они это?

Не все и не всегда.

Чубайс – отлично понимает, и даже отливает в звонкие афоризмы своего патентованного человеконенавистничества.

А многие помельче – нет.

Примитивная вера в Запад совпадает с примитивной верой в коммунизм у худших представителей предыдущих поколений: Запад (коммунизм) – это воображаемое, фантастическое место, где человеку дают все блага без всяких напрягов.

Если огрубить суть: «Запад (коммунизм)» – такое место, где водка бесплатно, и алкоголизм не преследуют[3]. «Вот там бы пожить!» — мечтательно вздыхает дегенерат. Неспособный понять, что ни к реальному Западу[4], ни к научному коммунизму мечты про «общество поощрения торчков» никакого отношения не имеют.

Если же говорить более научно, то это свойственное низшим формам мысли отсечение диалектики, когда целостное явление рассекается на «приятное» и «неприятное», «угодное» и «неугодное», и всё неприятно-неугодное пытаются выбросить: «яблоки нам нужны, а яблоня нет».

[1] Речь идёт о двоичном и троичном коде мышления в теории познания. Бинарное мышление – отделение чёрного от белого, округление, огрубление всех тонов восприятия до тёмного и светлого. Оно как бы шифрует и придаёт смысл всякой мысли, как первичная сортировка окружающих явлений по шкале «добро-зло». Например – «Бог-дьявол», «Инь-ян» и т.п. Более сложное и совершенное кодирование мышление – троичное (Троица, триединство). Деление явлений на добрые, злые и неизвестные оставляет возможности развития познания, таинство триединства Бога закладывало диалектику, на которой выросла европейская аналитическая наука.

[2] Знаменитая цитата из Ф.М. Достоевского: «Свету ли провалиться иль мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай пить». – фраза, брошенная бедным героем из подполья, в порыве злобы и ослепления, несчастной проститутке фраза будет переведена Ницше и предложена как формула, определяющая собою сущность высших человеческих стремлений при фашизме? «Подпольный человек» не откажется от своих прав и не променяет их на «идеалы» сострадания и все прочие блага в том же роде, специально для него уготовленные традиционной философией и моралью. Для Достоевского это было страшной истиной, которую он с ужасом и стыдом решался высказывать от имени героев своих романов. У Ницше это новая и величайшая «декларация прав», ради которой и была им предпринята вся подземная работа. Отсюда и жестокость Ницше. Он стремится избавить себя и людей от «страданий». Чтобы сильные могли жить, как им вздумается, уничтожив тех, кто не может жить, как им вздумается.

[3] Иногда у «продвинутых» место алкоголя занимают наркотики или лудомания.

[4] Место жесточайшей криминальной борьбы за существование, где торжествуют грубейшие законы биосферы, а проигравшие слабые просто уничтожаются в режиме геноцида, что не признаётся, не видится обществом в качестве социальной проблемы.