Надежда. Трудное счастье революционерки

Надежда Константиновна Крупская
Скопина Ольга © ИА Красная Весна

В 1889 году 20-летняя Надежда Крупская — золотая медалистка, начинающий талантливый педагог — поступила на недавно открывшиеся в Петербурге Высшие женские курсы.

Курсы славились высоким научным уровнем и демократическим духом, притягивая прогрессивно настроенных девушек. Но в 1880-е годы, по словам современницы, «реакция придушила и исказила курсы»: значительно сократилось количество мест, были исключены кафедры естественных наук, введен надзор за курсистками в свободное время. Кроме того, по окончании курсов запретили преподавать в народной школе — власти боялись распространения революционных идей в деревне.

Такие «придушенные» курсы, к радости правительства, привлекали уже гораздо меньше девушек, которые хотели добиться глубоких перемен в общественной жизни.

«Я знакомилась с приехавшими из провинции курсистками. У них не было даже того отрицательного опыта, который был так обширен у меня. Они в большинстве своем просто стремились учиться», — вспоминала Крупская. Надежда тоже погрузилась в учебу: усердно изучала математику, посещала лекции филологического факультета. Но скоро пришло разочарование. Курсы, конечно, давали знание — но не насыщали жажду целостного мировоззрения, ничего не давали ее ищущей душе. Надежда почувствовала, что здесь она зря теряет время.

И всё-таки именно на курсах Надежда встретила знакомую, которая привела ее в один студенческий кружок…

Новые горизонты

В Технологическом институте в Петербурге старшекурсник М. И. Бруснев собрал группу студентов. И группа эта не походила ни на одну, в которые Крупскую приводили ее поиски.

Как и народовольцы, эти молодые люди «задыхались в тесных стенах самодержавия». Подвиг предшественников, которые попытались «расшатать эти стены», был свят для них. Но четким было осознание того, что со смертью царя не уничтожится корень зла, несправедливости в обществе. Нужен другой путь, опирающийся на знание, которое помогло бы понять и переделать жизнь в основании, изменить все ее сферы… Таким знанием для Бруснева и его товарищей стал марксизм.

В новых знакомых Надежда словно узнала саму себя: «Всех интересовали, и так же интенсивно, те же вопросы, что и меня». В кружке она впервые услышала о Марксе, об Интернационале, общественных науках, и была поражена: «Я кончила гимназию, педагогический класс, была некоторое время на курсах — и никогда не слышала о движущих силах истории, не слышала и о жизни первобытного общества». С этим знанием перед Крупской «открывались совершенно новые горизонты».

Надежда вошла в этическую группу кружковцев. Их занимала тема становления, воспитания революционера. В связи с этим молодые люди вместе изучали «Исторические письма» П. Л. Лаврова (одна из важных тем «Писем» — формирование человека, способного усилить прогрессивное начало своей эпохи).

Надежда читала «Письма…»«не отрываясь, с огромным волнением». «Это была первая книжка, говорившая о тех вопросах, которые не давали мне покоя, говорила прямо о вещах, которые я так хотела знать», — вспоминала она. Интересно, что первое издание книги совпало с годом рождения Крупской. Надежде были близки размышления автора о том, что же мешает хорошим людям объединиться и изменить жизнь к лучшему:

«Много прекрасных знамен развевается во всех рядах. Много самоотверженной энергии тратят представители всех партий. Из-за чего ссорятся люди, которых девизы, по-видимому, так близки? Почему знамя, которое несли вчера лучшие из них, сегодня в грязных руках? Почему прекрасная мысль при своем высказывании встречает такое грозное сопротивление? И почему сопротивляются ей не только эксплуататоры данного общественного строя, но искренние личности?»

А летом 1890 года Надежда, живя с матерью в деревне, окончательно поняла, что вне марксизма она уже не мыслит свою жизнь. «Всё лето я усердно работала с хозяевами, местными крестьянами, у которых не хватало рабочих рук. Обмывала ребят, работала на огороде, гребла сено, жала. Деревенские интересы захватили меня. Проснешься, бывало, ночью и думаешь сквозь сон: «Не ушли бы кони в овёс».

А в промежутках я столь же усердно читала «Капитал». Первые две главы были очень трудны, но начиная с третьей главы дело пошло на лад. Я точно живую воду пила. Не в терроре одиночек, не в толстовском самоусовершенствовании надо искать путь. Могучее рабочее движение — вот где выход.

Думала ли я тогда, что доживу до момента «экспроприации экспроприаторов»? Тогда этот вопрос не интересовал меня. Меня интересовало одно: ясна цель, ясен путь. И потом, каждый раз, как взметывалась волна рабочего движения, — в 1896 году во время стачки петербургских текстильщиков, 9 января в 1905 году, в 1912 году во время Ленских событий, в 1917 году — я каждый раз думала о смертном часе капитализма, о том, что на шаг эта цель стала ближе».

Марксизм был той передовой теорией, которая не только давала знание, но и духовно перерождала человека. Терзания отдельной личности заменялись на мощное переживание связи с другими людьми. Поняв главную задачу времени, большего целого, чем он, человек обретал цель и для самого себя.

Найдя свой путь, Надежда окончательно оставляет курсы. Для нее начинается новая учеба. Меньше чем за год она два раза перечитала «Капитал», а чтобы прочесть «Анти-Дюринг» Энгельса, специально выучила немецкий язык. Марксистской литературы было тогда в России очень мало. Крупская становится постоянным читателем Публичной библиотеки и перечитывает всё, что имеет хоть какое-то отношение к марксизму.

У старых народовольцев жизнь такой «не по-юному солидной»молодежи, вызывала, по словам А. И. Ульяновой, «тоску и непонимание»: как можно «обкладывать себя толстыми томами научных книг в то время, когда ничто не сдвинулось еще в устоях самодержавия, и положение народа было плачевным по -прежнему»?.

Но они вовсе не были оторванными от жизни книжниками. В будущем Крупская скажет о Ленине, что к Марксу он подошел в поиске ответов на мучительные, настоятельные вопросы: каковы пути освобождения трудового народа? И, получив ответ, он пошел к рабочим — как товарищ.

Так же было это и для Надежды Константиновны: «Как только стала раскрываться предо мной роль, которую рабочий класс должен сыграть в деле освобождения всех трудящихся, так неудержимо потянуло меня в рабочую среду, к работе среди рабочих».

Учительница и марксистка

Выйти на рабочих оказалось не так-то просто. «Нелегальные кружки рабочих тогда были немногочисленны; желающих вести кружки было гораздо больше, чем кружков, и мне, молчаливой, застенчивой девушке, тогда только начинавшей разбираться в вопросах марксизма, не было почти никакой надежды получить кружок», — вспоминала Надежда Константиновна.

В 1891 году Крупской удалось поступить учительницей в вечерне-воскресную школу в селе Смоленском за Невской заставой (на Шлиссельбургском тракте). В школе был удивительный преподавательский состав. Марксисты, народовольцы, далекие от политики интеллигенты — все занимались с рабочими с огромным энтузиазмом. Труд этот никак не оплачивался. Надежда зарабатывала на жизнь частными уроками.

Пять лет работы в школе, по воспоминанию Крупской, «влили живую кровь» в ее марксизм, «навсегда соединили с рабочим классом».

Надежде дали «захудалую группу безграмотных», состоящую из пожилых рабочих, «только трое из которых были без какого — нибудь физического недостатка: чахоточные, один безрукий, один кривой и т.д». При этом не было подходящей методики обучения, не знала Надежда, как и подступиться ко взрослому рабочему: «Зато я очень старалась, жила успехами своих учеников. И мне прощалась моя неумелость; отношения у меня с учениками сложились очень хорошие».

Какова же была молодая учительница, которую видели перед собой рабочие? Во впечатлениях современников от Надежды Константиновны в ту пору есть много общего.

«Чисто русское, простое, приветливое лицо, выразительный ласковый взгляд. Помню ее всегда в черном или коричневом, гладко сшитом платье или в черной кофточке. Наряды она не любила. Да и не пристали бы наряды к ее застенчиво-скромному облику», — писала учительница и революционерка М. П. Голубева.

Но, не жалуя наряды, Крупская всё равно выделялась — неординарностью, глубиной. З. П. Невзорова-Кржижановская, работавшая в школе вместе с Крупской, отмечала: _«Во внешности Надежды Константиновны не было ничего такого, что сразу бросалось бы в глаза и резко выделяло из круга обычных людей. Но при ближайшем знакомстве с ней быстро выяснялось, что перед нами человек отнюдь не „обычного порядка“».

Несмотря на застенчивость, Крупская была человеком принципиальным. «Эта молодая, до последней степени скромная на вид девушка обнаружила хорошее (насколько это было возможно в то время) знание марксизма и народничества. Она умело и ловко отражала все мои атаки и немедленно переходила в наступление. Целый год воевали мы с нею таким образом. Ее упорство, ее вдумчивость уже тогда поразили меня». — вспоминал споры с Крупской Н. Л. Мещеряков, ее коллега по работе, «перетянутый» в итоге Надеждой Константиновной из народничества в марксизм.

Революционная пропаганда среди рабочих преследовалась. Школы создавались вовсе не для воспитания марксистов. Тем не менее Надежда делает всё, чтобы повысить сознательность рабочих, воспитать их в марксистском духе, при этом не упоминая о Марксе.

Чувствуя в рабочих огромную жажду знания, Крупская предлагает заменить чтение беллетристики на общешкольных сборах лекциями о разных странах. Первая лекция далась ей нелегко.

«<… >с трудом начала свой доклад, но когда минут через пять решилась поднять глаза, увидела перед собой внимательные, оживленные лица, — я приободрилась и довела свой доклад до конца. Только вместо полутора часов он занял у меня всего три четверти часа. Расходясь, рабочие оживленно толковали».

Надежда спокойно и уверенно держала себя во время выступления, но после окончания доклада, уйдя в другой класс, разрыдалась от волнения.

Занятия географией стали регулярными и увеличили популярность школы: рабочий с Путиловского завода специально приезжал на уроки Крупской.

Надежда подписывается для учеников на книги в городской библиотеке (абонемент на 5 книг стоил 75 коп.) «Я превратилась в верблюда, таская книги из города на тракт и с тракта в город. Редко требования были определённы. Приходилось часто самой определять, что для какого ученика подходит».

Крупская давала рабочим задания, в которых они могли бы раскрыться, лучше осознать самих себя. «Много в последний год высказывались ученики по душам. Обычно дело происходило так. Я ставила вопросы, ученики начинали между собой горячий спор».

Рабочие писали очень интересные сочинения на тему «Моя жизнь», некоторые сочиняли стихи. «Один, помню, в стихах описывал, как издеваются мастера над рабочими. Скажешь слово — и вылетишь с фабрики». Были очень оригинальные сочинения. Один рабочий «…даже излагая рассказ «О рыбаке и рыбке» в десять строк, <… > ухитрился вклеить сюда рабочего и капиталиста, уподобив рыбака, закидывающего сети, капиталисту, а рыбку — рабочему».

У Крупской сложилось особенное, интуитивное понимание духовных потребностей рабочих. В 1893 году на передвижной выставке Крупскую глубоко впечатлила картина Николая Ге «Христос и разбойник»: «Когда царская фамилия посетила выставку, возмущенный царь велел убрать с выставки „эту бойню“. Картину убрали; она была перевезена в квартиру профессора математики Страннолюбского… Картину сначала приходили смотреть знакомые, потом круг все разрастался и разрастался… Мне захотелось, чтобы ученики сходили посмотреть картину Ге».

Идея встретила непонимание у коллег Крупской. «Что даст им картина? Господь терпел да и нам велел?» — возмущалась уважаемая Крупской учительница, революционерка Лидия Михайловна Книпович. Но Крупская все-таки настояла на своем — и не ошиблась: «Картина произвела на рабочих впечатление». А в квартире в тот момент присутствовал сам художник Ге.

Один из рабочих, Фунтиков, взволнованно заговорил об увиденном, «и опять какими-то судьбами выплыли на сцену капиталист и рабочий, рабочее движение, социализм. Внешне это было нелепо, но внутренне, логически — осмысленно. Это поняли и его товарищи, сочувственно поддержавшие его. У Ге заблестели слезы на глазах, он взволнованно обнял Фунтикова и говорил, что он именно это-то и хотел сказать картиной. Ученикам он подарил снимки картины и надписал на каждом: „От любящего Ге“. И позднее, когда учеников арестовывали по разным поводам, жандармы удивлялись, находя у них эти снимки с надписью».

Крупской удалось пробудить лучшее в рабочих, дать им ясное направление в жизни. Очень многие из учеников Крупской, например, И. В. Бабушкин, выбрали революционный путь и, в свою очередь, побудили к учению и борьбе множество других людей.

Рождение союза

В 1894 году в Петербург приехал молодой марксист Владимир Ильич Ульянов. Он искал людей, которые разделяли его взгляды на то, что не крестьянству и не интеллигенции, а рабочему классу предстоит совершить революцию. Под его руководством из разрозненных марксистских кружков Петербурга создается «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». В организацию эту вошли рабочие и учительницы воскресной школы на Шлиссельбургском тракте.

Это было время, как описывает Надежда Константиновна, когда «вопрос шел не о геройских подвигах, а о том, как наладить тесную связь с массой, сблизиться с ней, научиться быть выражением ее лучших стремлений, научиться быть ей близким и понятным и вести ее за собой. Именно в этот период петербургской работы выковался из Владимира Ильича вождь рабочей массы».

Крупская вошла в центральное ядро организации. М. А. Сильвин, участник «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», писал о работе Крупской в тот период: «Она не была пропагандисткой в тесном смысле слова, но вела ответственную, очень важную для нас работу. Своим положением в вечерней школе за Невской заставой она пользовалась для привлечения рабочих в наши кружки, к ней стекались все особо важные или срочные сведения для нас от рабочих — членов кружков, все рабочие-вожаки лично ее знали и относились к ней с глубоким уважением и полным доверием. Она поддерживала и возобновляла обрывавшиеся связи, она была, в сущности, главным стержнем всей нашей организации».

Вскоре после знакомства с Лениным Надежда узнала о смерти его брата Александра, о недавнем уходе из жизни его сестры Ольги. В рассказах Крупской о встречах с Владимиром Ильичом той поры чувствуется: внешне сдержанная, Надежда переживала за нового знакомого, ей хотелось охранить его, быть ему опорой.

Работали Ленин и Крупская в одном районе. Получилось так, что многие ученики Крупской ходили в кружок к Владимиру Ильичу. Узнав о сочинениях учеников Надежды Константиновны, Ленин попросил дать ему эти работы и усердно их изучал.

«Владимир Ильич по воскресеньям, возвращаясь с занятий в кружке, обычно заходил ко мне и у нас начинались бесконечные разговоры. Я была в то время влюблена в школу, и меня можно было хлебом не кормить, лишь бы дать поговорить о школе, об учениках, о Семянниковском заводе… и других заводах и фабриках Невского тракта», — вспоминает Крупская.

«Гармония мысли и дела, растворение всей индивидуальности Надежды Константиновны в революционном действии — стали несокрушимой основой ее союза с Лениным», — писала Клара Цеткин.

Вскоре, в 1895 году, за революционную деятельность был арестован Ленин. В одном из тюремных писем Владимир Ильич просил Крупскую прийти на улицу Шпалерную: когда их выводили на прогулку, из одного окна коридора был виден кусочек этой улицы. Надежда приходила каждый день и подолгу простаивала там. А в 1896 году Крупская сама была заключена в тюрьму. Именно в тюрьме она получила письмо Владимира Ильича с признанием в любви, написанное, как говорилось, «химией», незаметно для жандармов.

Обоих молодых людей ждала ссылка. Первым, в 1897 году, уезжает Ленин — в село Шушенское Минусинского уезда. Всё это время они переписываются с Надеждой, и она рассказывает ему обо всём, что приходится ей видеть и слышать. В одном из писем Владимир Ильич предлагает Надежде стать его женой. Ответ Крупской — «ну что ж, женой так женой» — он потом не раз вспоминал с улыбкой.

«С тех пор — вспоминала Крупская, — моя жизнь шла следом за его жизнью, я помогала ему в работе чем и как могла». Когда Надежде после шести месяцев в тюрьме дают три года ссылки в Уфимской губернии, она просится в село Шушенское Минусинского уезда, куда едет за свой счет. К замужеству она подошла не наивной девочкой, смотрящей в рот будущему мужу: «Мы встретились с Ильичём уже как сложившиеся революционные марксисты — это наложило отпечаток на нашу совместную жизнь и работу».

Настойчивый, настоящий духовный поиск пути освобождения угнетенных людей дал Крупской и знание, и дело, и любовь к человеку, который шел той же дорогой. Такая целостность жизни всегда была мечтой для многих. Надежда Константиновна говорила: «Марксизм дал мне величайшее счастье, какого только может желать человек: знание куда надо идти, спокойную уверенность в конечном исходе дела, с которым связала свою жизнь. Путь не всегда был легок, но сомнения в том, что он правилен, никогда не было».

Но сейчас, в 1898 году, путь только начинается. Впереди — ссылка, долгие и тяжелые годы эмиграции, много новых испытаний…

Продолжение следует…