НЕТ СПАСЕНИЯ В ОДИНОЧКУ

Когда пришло время для великого исхода Пандавов, то облачившись в одежды отшельников, пятеро братьев вместе с Драупади покинули навсегда Хастинапур. Они дошли до гор Хималая, за ними открылась обширная пустыня, а за пустыней — гора богов Меру, упирающаяся вершиной в небосвод. Миновав пустыню, они стали подниматься в гору тропой, ведущей на небо. Вскоре, не вынеся тягот пути, упала Драупади, и дух ее отлетел. Потом упал мертвым Сахадева, потом настал черед Накулы, следующим пал Арджуна, а после него — Бхимасена. Только Юдхиштхире, царю справедливости, удалось взойти на вершину, где его встретил Индра, чтобы доставить на своей колеснице в рай.

Юдхиштхира ступил было на колесницу, но Индра сказал оставить его спутника пса, создания, которому вход на небеса не был позволен. Юдхиштхира не пожелал оставлять в одиночестве существо, однажды взятое под его опеку. Индра спроисил: «Ты можешь оставить братьев позади без кремации… И ты отказываешься покинуть бродячего пса!» Юдхиштхира ответил: «Драупади и братья покинули меня, не я их» и отказался пойти далее без собаки. В этот момент пёс превратился в бога Дхармы, испытывавшего Юдхиштхиру в образе животного. Старший из Пандавов с честью выдержал последнее испытание.

По прибытии в рай он не нашёл ни одного из своих братьев или жены Драупади. Полубоги объяснили ему, что его братья в аду за свои грехи. Юдхиштхира отправился в ад, чтобы увидеть своих братьев. Там его ужаснули стоны и реки крови, пролившиеся в битвах, но овладев собой он услышал голоса любимых братьев и жены. Они звали его и просили разделить с ними страдания. Юдхиштхира рассудил, что лучше остаться в аду. В этот момент все преобразилось, оказавшись иллюзией и ещё одним испытанием сына Дхармы.

Готовы ли мы, ценой своего спасения, принять ад ради любви? И можно ли спастись, если жажда спасения больше любви.

Помните притчу о луковке, рассказанную в «Братьях Карамазовых»?

Жила-была одна баба злющая-презлющая и померла. И не осталось после нее ни одной добродетели.  Схватили ее черти и кинули в огненное озеро. А ангел-хранитель ее стоит да и думает: какую бы мне такую добродетель ее припомнить, чтобы Богу сказать. Вспомнил и говорит Богу: она, говорит, в огороде луковку выдернула и нищенке подала.

И отвечает ему Бог: возьми ж ты, говорит, эту самую луковку, протяни ей в озеро, пусть ухватится и тянется, и коли вытянешь ее вон из озера, то пусть в рай идет, а оборвется луковка, то там и оставаться бабе, где теперь.

Побежал ангел к бабе, протянул ей луковку: на, говорит, баба, схватись и тянись.

И стал он ее осторожно тянуть и уж всю было вытянул, да грешники прочие в озере, как увидали, что ее тянут вон, и стали все за нее хвататься, чтоб и их вместе с нею вытянули.

А баба-то была злющая-презлющая, и почала она их ногами брыкать: „Меня тянут, а не вас, моя луковка, а не ваша“.

Только что она это выговорила, луковка-то и порвалась. И упала баба в озеро и горит по сей день.

А ангел заплакал и отошел.

Так и нас наверное покинул ангел-хранитель из-за того, что остыла в нас любовь…

И каждый прочь побрел, вздыхая,
К твоим призывам глух и нем,
И ты лежишь в крови, нагая,
Изранена, изнемогая,
И не защищена никем.
(М. Волошин, «Родина).