ПОНЯТЬ ГЛАВНОЕ

Осознаем ли мы исток наших бед?

Чтобы понять природу кризиса — надо найти его исток. И тут можно конечно перебирать различные факторы, говорить о ценах на нефть, о мировом кризисе и глобальных проблемах. Но исток нашего национального кризиса находится в перестройке, когда была запущена ломка определенного жизнеустройства. И мы ничего не поймем в том, что у нас происходит в стране, пока не обратимся к этому перелому, начавшемуся в годы перестройки и ликвидации СССР. Тогда была выбрана та дорога, тот «поворот не туда», с которого мы все дальше и дальше заходим даже не в тупик (тупик — это еще очень оптимистично), а приближаемся к краю пропасти, чтобы упасть в неё и исчезнуть навсегда…

Можно рассуждать о частностях, о том, как организовано медицинское обслуживание, как у нас организовано управление или торговля, но дело, в конечном счете, в каких-то основополагающих, базовых понятиях. В представлениях о том, чем в принципе должно быть государство и ради чего оно создано. На эту тему много разных теорий, статей, разговоров, но нам сейчас надо распутать весь этот глубок слов и терминов, чтобы понять нечто самое главное. Ну, например, о том, как надо выстраивать государство.

Мы все годы реформ живем в состоянии оптимизации, когда у страны все время отстригаются  «лишние» школы, больницы, заводы, города. Все это объявляется избыточным и ликвидируется, якобы для того, чтобы государство без этой «ненужной» нагрузки становилось все более «легким», «быстрым», эффективным. И в итоге получаем что-то интересное…

Давайте порассуждаем. Допустим, поставлена задача построить корабль для плаванья по Тихому океану. А Тихий океан бывает разный, иногда он действительно тихий и в полный штиль по нему можно плавать даже на лодочке. А иногда случается шторм: «Замерами установлено, что высота штормовой волны в Тихом океане достигает 25 метров. Имеются сообщения, что наблюдались волны высотой около 30 метров». Так при создании тихоокеанского корабля в расчеты должна закладываться какая нагрузка? Такая, как в штиль, или такая, как в шторм? Если при проектировании будет заложена минимальная нагрузка, как в штиль, на том основании, что расчет на большую разгрузку избыточен, то ясно — как бы не был красив и удобен такой кораблик, он будет плавать до первого шторма. И на этом история плаванья закончится и все уйдет на дно вместе с капитаном, командой и пассажирами.

Можно сделать недорогой автомобиль, без дополнительных систем безопасности. Конечно, подобные системы делают автомобиль дороже и сложнее. Но понятно — как подобная оптимизация скажется на шансах выжить в случае столкновения.

Можно при проектировании танка исходить из того, что если у него сделать броню тоньше, то он и бегать будет быстрее, и стоить будет дешевле. И когда наделано много таких дешевых оптимизированных танков, то создается иллюзия, что это танковая армия. Но случается бой и эта танковая армия моментально исчезает, становясь жертвой не самого крупного калибра…

В основании государства какая нагрузка должна быть заложена? Минимальная? Оптимизированная? Ну Собянин же рассуждал вслух: «Зачем нам столько больничных коек? Мы что — москвичей на них штабелями будем укладывать?» А когда случилась эта странная эпидемия, они срочно стали строить инфекционную больницу — коек вдруг (кто бы мог подумать?) стало не хватать. Сокращали десятки тысяч кроватей — построили на 500. Давайте в последний момент что-то сделаем…

Можно решить, что парашют в самолете — странное излишество, занимающее место. Но вот самолет начинает падать и становится кристально ясно, что парашют совсем не бесполезная вещь. Ну, давайте же в последнюю минуту мы из подручных материалов быстренько его сошьем! А нет этой последней минуты…

Вся логика нового, рыночного государства, воплощающаяся в реформах все эти постсоветские годы — она нас к чему в итоге привела? Мы это поняли, осознали? До нас хоть что-то дошло? Что это за минимальное, оптимизированное государство, которое ничего не может обеспечить и гарантировать? Вы по инерции думаете, что если есть флаг, герб и разговорчивый президент, то существует и государство, способное защитить вас от болезней, врага и стихийных бедствий. Но наступает критический момент и вдруг оказывается, что ничего нет… Вы думаете, что у вас хороший, надежный автомобиль, но в тяжелой ситуации давите на тормоз, а он не работает. Оказывает его нет, его убрали в результате «оптимизации». Посчитали ненужным: «Зачем здесь эта штука?»…

Все эти годы в стране проводилась деиндустриализация. Расчет делался на то, что мы стали сырьевым придатком, гордой «сырьевой империей», продаем нефть за бугор, а на вырученные денежки все, что надо, покупаем. И так живем. И плавучесть этого государственного корабля строилась только на одном факторе — высоких ценах на нефть. Но вдруг цена на нефть стала падать (об этом «вдруг» — отдельный разговор). 3 апреля Путин попытался сделать хорошую мину при плохой игре: «Россия никогда не стремилась, чтобы цены на нефть были слишком высокими или слишком низкими, РФ очень комфортно себя чувствует при цене в 42 доллара за баррель, исходя из которой сверстан бюджет, заявил президент РФ Владимир Путин». Т.е. если нефть стоит 42 доллара за баррель — бюджет еще будет как-то сверстан. А если ниже? А 21 апреля случился бум-с! РБК пишет: «Майский фьючерс на американскую нефть завершил торги понедельника с ценой минус $38 за баррель. Такого никогда не случалось прежде. Нефть негде хранить, и прямо сейчас она никому не нужна, говорят аналитики. Расчетная цена российской нефти Urals, чьи котировки привязаны к стоимости североморской смеси Brent, впервые в истории стала отрицательной (минус $2), следует из данных сервиса Refinitiv. Днем ранее Urals стоила почти $16».  При этом читаю такую информацию: «Добыча нефти в РФ становится убыточной при ценах ниже 25 долларов за баррель. На этом уровне находится средняя себестоимость одного российского барреля, сообщил в интервью «Ведомостям» замминистра энергетики Павел Сорокин».

И дальше то что? Как это государство будет жить? Властям видится решение проблемы в тотальном электронном контроле и разрешении полицейским палить в людей по любому поводу? Это стабилизирует ситуацию в стране и даст дожить до лучших времен, которые, возможно, никогда не настанут?

Есть еще один базовый принцип, требующий понимания: что важнее — человек или деньги? Что положено в основу государства? Если главной ценностью является человек, то ясно — какой должна быть государственная политика: необходимо обеспечить существование каждого гражданина, и не просто существование, но и его развитие, так как существование без возможности развития — это не жизнь. А, значит, должны быть предоставлены определенные твердые гарантии. Чтобы жить, человеку требуется есть. Каждый день. Значит, кусок хлеба должен быть гарантирован. Голода не должно быть. Разумеется, эту гарантию надо обеспечить соответствующим образом. Не добрый дядечка бегает с кастрюлькой каши и с ложечки кормит. Каждый человек должен трудиться и вносить свой вклад в общий котел. Кто не работает — тот не ест. Но это означает, что должно быть гарантировано право на труд. Это должно быть твердой гарантией, что человек должен иметь возможность трудиться, зарабатывать, кормить себя, свою семью и платить налоги, квартплату. А если право на труд не гарантировано то, что можно тогда требовать с человека? Существование в государстве узаконенной безработицы — есть настоящее преступление, включенное в систему. Которое неизбежно плодит всякую иную преступность. Как связан рост безработицы с ростом преступности — давно известно. «Увеличение безработицы в РФ на 100 человек приводит к появлению 44 новых преступлений в год, свидетельствуют данные исследования «РИА-Аналитика», проведенного на основе официальной статистики Росстата». Если человека лишают возможности заработать на кусок хлеба и толкают на преступление, то государство преступно. А как может преступник требовать от кого-то соблюдения законов?

И если мы согласились на преступное государство, то чего мы от него ждем? И чему удивляемся?

Я не хочу упрощать западную систему, она, наверное, не так проста, там есть, вероятно, какой-то баланс и сдерживающие факторы. Но ясно — как эти все идеи монетаризма заработали у нас.

Вот создалась кризисная ситуация: в стране эпидемия, надо спасать людей. Но спасать людей надо, если на первом месте не деньги, а человек. Тогда на первый план должны выйти врачи и предлагаться различная бесплатная помощь. Но если важны деньги, то, конечно же, эпидемия — это прекрасная возможность заработать. Начинается торговля жизнью, страх — лучший двигатель продаж. Надо спекулировать масками, лекарством, тестами.

У нас медицину во что превращают? Меняется сам ее характер, смысл. Медицина не гарантированная помощь, а сфера услуг. В систему здравоохранения начинают внедрять принципы торговли, обеспечивающей платежеспособный спрос населения. Доктор медицинских наук Александр Редько пишет: «Платные медицинские услуги подрывают основополагающие принципы здравоохранения — бесплатность, милосердие, равноправие и доступность. Как только медицинская помощь хотя бы частично становится платной, она сразу же делается и менее доступной, и из помощи превращается в услугу. …Меняется сам способ мышления врача, меняются его ценности. По сути, это уже и не врач вовсе, а озабоченный прибылью менеджер».

А вместе с этим меняются и цели здравоохранения. Теперь врач не лечит, а зарабатывает. И ему уже надо, чтобы было больше больных, а не здоровых.

Александр Редько пишет: «Лазейки в правилах оказания платной медицинской помощи позволяют навязывать пациенту платные услуги, что делает здравоохранение напрямую заинтересованным в увеличении числа не здоровых, а больных людей. Этот интерес подогревается еще и системой оплаты труда докторов: врачу платят за каждого пролеченного (а не вылеченного) больного и чем больше медицинских услуг он ему окажет, тем больше ему заплатят. Поэтому увеличение числа больных, и лучше – часто и длительно болеющих, которым можно оказывать больше услуг, становится выгодным как для медицинских работников, так и для отрасли в целом».

У меня возникает ощущение, что в государственной медицине намеренно создаются невыносимые условия, чтобы врачи уходили в частные больнице. На пределе этого процесса государственная медицина должна полностью исчезнуть.

Вот фрагмент интервью президента «Лиги защитников пациентов» Александра Саверского «Аргументам Недели»: «Идёт резкое постарение врачей в государственном секторе. Среди участковых терапевтов средний возраст – 55 лет. Все с ужасом ждут момента, когда они уйдут на пенсию. Кто тогда будет работать – совершенно непонятно. Молодёжь сразу после окончания мединститутов (о качестве подготовки там даже и говорить не хочется) всеми правдами и неправдами устраивается в негосударственные клиники. Но нужно кричать не о том, что врачей выдавливают из государственной медицины в частную, а о том, что вся система переходит в частные руки вместе с врачами. А за ними, вынужденно, и пациенты».

Эта система будет эффективна не в спасении жизней, а в зарабатывании денег. Люди — это средство, деньги — это цель. Кошелек или жизнь — вот принцип работы такой медицины. Это же все строилось на наших глазах, при нашей пассивной отстраненности. Мы сидим и смотрим, как будто это нас не касается, и словно бы не понятно — чем это закончится….

То же самое происходит и в сфере образования.

Юрий Солонин, председатель Комитета Совета Федерации по образованию и науке говорит: «Я всегда держался, держусь и буду до конца своей жизни держаться того мнения, что образование — особый вид социальной деятельности, который определен ценностными, идеологическими установками, без этого оно рассыпается, становится социально ненужной сферой деятельности. Для меня образование — система ценностей особого рода, не художественных, а тех, что формируют жизнь человека, его сознание, стратегию жизни. Но сегодня постепенно к образованию действительно начинают относиться как к услуге».

Но вот мнение  ректора Московской высшей школы социальных и экономических наук Анатолия Каспржака: «С моей точки зрения, образование — это, конечно, сфера услуг, все разговоры о мессианстве — какое-то прикрытие того, что мы должны делать. Если мы продаем свой труд, свое знание предмета, продаем умение передавать его, то тогда мы торговцы знаниями и ничего тут такого унизительного нет. На самом деле бесплатного образования не бывает нигде. С советского времени у нас стыдливое отношение к таким словам, как «бюрократ», «чиновник», «услуга», а это нормальные слова».

Школа, ВУЗ — это магазин, торгующий специфическим товаром. И цель этого особого магазина не учить, не воспитывать гражданина, а удовлетворять платежеспособный спрос населения и зарабатывать деньги. Больше ничего. И никаких гарантий быть не должно. Например магазин «Пятерочка» никому ничего не гарантирует: если деньги есть — покупай, если нет — гуляй, Вася. Это рыночная услуга, это товар. И в этих условиях ясно, что рано или поздно неграмотность должна стать нормой жизни, такой же, как бедность или безработица. К этому же ведут нас реформаторы. И ясно как это все будет работать в итоге. Люди, не имеющие денег, пойдут в утиль, в темноту — туда, где нет работы, медицины, образования, нет ничего, а есть только стоны и агония. А платежеспособные обладают главным сокровищем, ключом от всех дверей — деньгами. Но богатый балбес в итоге не будет покупать знания. Ему это надо? Он лучше сразу купит диплом. Потому, что у успешных слоев населения нет проблем и нет конкуренции. У них есть гарантия, ведь у нас создали неофеодальное общество, где все передается по наследству. Нет проблем с трудоустройством — папа протащит в теплое место. Мы что, не видим эти устроенных детишек знатных господ? И вся государственная система заполняется такими кадрами. Это идиоты, которые даже испугавшись последствия своих решений, ничего не смогут исправить. Потому, что в силу своего глубокого идиотизма — они не знают как этим управлять.

Мы знаем много биографий советских времен, когда выходцы из простых семей становились известными людьми — актерами, инженерами, учеными, космонавтами. Гагарин — из деревни, у него отец был плотником, а мать работала на молочно-товарной ферме. Таких биографий много. Теперь это невозможно — социальные лифты разрушены. С одной стороны, нет больше системы поддержки талантливых людей и их продвижения, а, с другой, идет стремительное развращение и оглупление верхов. К чему такое государство может прийти? Только к катастрофе. Неизбежность катастрофы заложена в систему.

Культ денег разрушает культурную конструкцию, систему ценностей. Если во главу угла поставлены деньги, то все превращается в товар. Все без исключения. Вопрос только в цене. А, вы не соглашаетесь! Все дело в том, что мало дают. Вот сверху еще немного добавили — и вы продались с потрохами.

Никакая законность в таких условиях не может существовать. Нарушают ваши права? Идите в суд. Но суд дело дорогое, он не для бедных. Хороший адвокат стоит дорого. Нищий не будет судиться с богатым, у богача адвокат лучше. Но дело намного проще на самом деле: если платежеспособный человек может купить адвоката, то он может и сразу купить решение суда. Коррупция становится нормой жизни, это просто реализация ситуации, при которой все превращено в рыночную услугу. Все продается и все покупается. Чтобы в стране защищалась законность, должно быть много честных людей, для которых принципы дороже денег. Но если деньги побеждают все, в том числе и принципы, то речь всегда идет только о цене. И если культ денег торжествует полностью и бесповоротно, то богатый человек может купить решение суда, а потом, при желании купить самого судью. Почему бы и нет? Это все сплошная сфера услуг, удовлетворяющая платежеспособное населения — различными способами. И вся система превращается в сплошную гниль.

Как можно мобилизовать людей на борьбу во время войны? Государства нет, страны нет. Есть частная собственность небольшого процента населения. Страна приватизирована. «Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек». И все это теперь не наше. Это не наша страна, мы в лесу даже ветку без спроса взять не можем. Страну купили. Так что защищать? Частную собственность олигархов? Нищеброды за это должны умирать? По идее, конечно же, армия должна быть профессиональной. Оказывать определенные услуги платежеспособной части населения. Но целью наемника является защита Родины? Нет. Это все туманная мифология прошлого. Деловые люди признают только деньги. Наемник не Родину защищает, он бабло зарабатывает. А деньги нужны не покойнику, а живому. И в планах потратить полученные деньги на курорте, а не сложить голову в героической борьбе. Поэтому второго Сталинграда уже не будет. Какой смысл гибнуть? К тому же солдат, зарабатывающий деньги — легко перекупается. Весь вопрос в цене. Воевал за одну сторону, а другая предложила больше — какой смысл глупить? Новый интересный контракт.

В итоге деньги пожирают все без остатка. Но только не надо говорить, что эта религия денег — естественная, произрастает из законов самой природы, дескать, это таковы сами законы бытия. Уже хорошо описано то, как придается вид естественности самым людоедским идеям. Сначала определенные практики внедряются в научную теорию под видом «естественного отбора», а потом возвращаются в общество в виде «социал-дарвинизма», но уже как закон природы. Культ денег — это не естественный порядок вещей. Его исток хорошо известен и описан, например Вебером. Это исток кроется в  протестантской этике. А еще точнее — в кальвинизме. В кальвинизме тоже случилось жульничество, когда в христианство была протащена совершенно мрачная идея о предопределении. Бог, якобы, изначально определил одних людей к спасению, других к погибели. И знаком спасения является богатство. Деньги стали видимым символом Божией благодати, а нищета — символом проклятия. Вот почему бедных нельзя жалеть — они прокляты самим Богом! Мы порой недооцениваем ту силу, которую Христос называл «человекоубийцей». Она маскируется и подчас даже проникает в души под видом реформированного христианства… И в основе культа денег лежит такая специфическая религиозная идея. Об этом истоке многие забыли, а другие вовсе не знают. Но речь идет именно о выборе. Принятие культа денег — это особый религиозный, ценностный выбор, со всеми последствиями. Мы хотя бы это понимаем?