Наступило 31 декабря 1941 года. Хорошее настроение москвичей подогревали оптимистические военные сводки: Красная армия неудержимо наступает, преодолевая вражеские заслоны.
В те дни огромным спросом пользовалась книга историка Евгения Тарле «Наполеон». Автор дневника размышлял о судьбе этого человека, «чья предостерегающая фигура, чья судьба должна внушать безграничный страх перед вступлением в загадочную страну». Наполеон оказался самоуверен и самонадеян. Теперь другой завоеватель – Гитлер пошел по его губительным следам…»
«Комсомольская правда» публикует стихи Павла Антокольского и Сергея Васильева. Как они писали тандемом, уму непостижимо. Но подписи две. Итак:
Военный сочельник
сегодня у них,
Качается ельник
в огнях навесных.
Безделки из инея
ночь поразвесила.
Но только
зарвавшимся немцам не весело.
Не сладко от норова
северных вьюг!
Что русскому здорово,
немцам – каюк!
Пусть гибнут
от стужи, железа и вшей
в завьюженном поле
и смраде траншей.
Все жиже паек
И понурее спины.
И залпам, и заревам
нету конца.
Колеблется
прусский закон дисциплины
под страшным дождем
проливного свинца…
«С невиданным подъемом население Клина (он был освобожден накануне. – В.Б.) принялось за восстановление городского хозяйства, – писала «Вечерняя Москва. – За несколько дней все улицы были очищены от фашистских трупов и разного хлама. В городе работает почта, жители регулярно получают московские газеты и письма… Скоро жители Клина смогут слушать по радио столицу. В ближайшие два-три дня пойдут поезда Клин–Москва. В городе работают пекарни и мясокомбинат, регулярно снабжающие население хлебом и мясопродуктами. Открыты три магазина. Завтра начинают работать бани».
Вот другие новости того времени.
«Боевой новогодний привет с фронта!» Такая надпись украшает серию новогодних открыток, выполненных по заказу Наркомата связи СССР. На рисунке Е. Мыльниковой – мчащиеся краснозвездные танки, за которыми движется на лыжах пехота. Открытки с рисунком художника В. Айвазяна, на котором изображены ребята, опускающие в почтовый ящик письмо на фронт с надписью «Папа, уничтожай фашистов!», поступили в продажу на Московском почтамте.
Газеты опубликовали короткое сообщение: «Совнарком СССР постановил перенести день отдыха с воскресенья 28 декабря 1941 года на четверг 1 января 1942 г. В тех союзных и автономных республиках, где в связи с национальными и бытовыми условиями днем отдыха является пятница, считать днем отдыха 1 января 1942 года вместо дня отдыха в пятницу 2 января 1942 года».
Известный кинодокументалист Роман Кармен вспоминал, что днем 31 декабря из Кремля позвонили на киностудию и попросили прислать съемочную группу. Будет новогоднее выступление по радио, обращение к советскому народу. Поехали Кармен и другой оператор Халушаков со звуковой камерой. «Мы договорились, как только мне станет известно, кто выступает, позвоню на студию и первое слово, которое скажу в телефон, должно начинаться с первой буквы фамилии выступающего…»
В одиннадцать часов Кармен позвонил на студию и по условному коду сообщил, что с обращением к советскому народу выступит Председатель Президиума Верховного совета СССР Михаил Калинин.
В своем выступлении Калинин, в частности, сказал: «Дорогие товарищи! Граждане и гражданки Советского Союза! Бойцы, командиры и политработники! По поручению Советского правительства и Центрального комитета поздравляю вас с Новым годом и желаю всем советским народам в новом 1942 году разбить без остатка наших смертельных врагов – немецких захватчиков! С Новым годом, товарищи!»
Обратите внимание: «разбить без остатка…» Многие были уверены, что Красная армия продолжит наступление и уже в новом, 1942 году сумеет освободить от захватчиков оккупированные территории Советского Союза. Эйфория царила и в Кремле, и среди военных.
Полон оптимизма был и самый известный публицист Советского Союза Илья Эренбург:
«Мы хотим мира не на пять, не на десять, не на двадцать лет. Мы хотим, чтобы наши дети забыли о голосе сирен. Мы хотим, чтобы они рассказывали о танках, как о доисторических чудовищах. Мы хотим мира для наших детей и для наших внуков. Не затем мы сажаем деревья, не затем строим заводы, чтобы каждые четверть века на нас нападали буйные кочевники Берлина. Мы хотим полной победы. Палачей мы уничтожим. Их оружие сломаем. Впереди, за жертвами и за подвигами, нас ждет чудесное будущее. Мы выросли на сто лет. Мы очистились от всех скверн. Люди, которые будут жить после нашей победы, узнают всю меру человеческого счастья. С новым годом, Родина! С годом победы!»
После боя кремлевских курантов в эфире началась перекличка писателей и поэтов Москвы, одержавшей первую большую победу над врагом, и не сломленного блокадой Ленинграда.
Первое слово получат писатели столицы. Новогодний привет своим собратьям из героического города Ленина передали А. Новиков-Прибой, А. Сурков, П. Антокольский, С. Кирсанов, С. Щипачев и другие. От имени ленинградских писателей выступили Вс. Вишневский, Н. Тихонов, С. Марвич и другие.
«Ротационная машина еще заканчивала печатание последнего номера «Красной звезды» за 1941 год, а редакция уже начала работу над первым номером 1942 года, – вспоминал главный редактор этой газеты Давид Ортенберг. – Пришла корреспонденция Трояновского об освобождении Калуги. Вслед за ней поступила статья начальника штаба 50-й армии Аргунова «Бои за Калугу». Это тоже вполне праздничный материал.
Вычитывается статья Героя Советского Союза, знаменитого летчика А. Белякова «Наша авиация». Пишется передовая – «К новым победам!». Ушли в набор статьи Ильи Эренбурга «С новым годом», Петра Павленко – «1941–1942», Ванды Василевской – «Ненависть». Алексей Толстой сообщил, что тоже выслал нам свои материалы – писательские раздумья об итогах минувшего сорок первого года и перспективах будущего сорок второго… В редакционной суете мы не заметили, как обе стрелки часов одновременно коснулись цифры «12», перешагнули в новый год…»
Писатель и военный корреспондент Константин Симонов 31 декабря 1941 года должен был лететь в Крым. Долетев до Каменска, где располагался штаб Южного фронта, уставший и замерзший, он лег спать. «Проснулся я от какого-то звяканья, – вспоминал Симонов. – В комнате стояли Кружков и еще кто-то незнакомый. Коля извлекал из ящика стола бутылку. Я спросил, который час. Был уже второй час ночи. Я так и проспал Новый год. Бутылка, которую вытащил из ящика Кружков, почему-то оказалась «Шато-Икемом». Мы выпили по чайному стакану этого «Шато-Икема», Коля и его спутник ушли из комнаты, а я, пощупав свою обмороженную физиономию, снова завалился спать».
Жители Москвы, еще недавно осажденного, голодного и холодного города, шли на новогодний праздник. В метро – множество людей, они улыбаются и смеются, как в мирное время.
«Едут по большей части компаниями, назначают встречи на такой-то станции, у такого-то вагона, – вспоминал археолог Михаил Рабинович. – И у всех почти – кульки, большие и малые: иногда явственно вырисовывается бутылка, хоть и не пьяный это праздник. Притом все торопятся: боятся не доехать к полуночи…»
Последний день сорок первого оказался 193-м днем Великой Отечественной. В сводке Совинформбюро от 31 декабря говорилось:
«После разгрома под Тулой 2-й бронетанковой армии генерал-полковника Гудериана войска Западного фронта продолжали решительное наступление, преследуя и громя ее остатки. Германское командование, пытаясь задержать и остановить наше наступление, спешно перегруппировывало свои войска, подтягивая из глубины резервы. В результате последовавших упорных боев на рубежах рек Нара, Протва и Ока укрепленные позиции 4-й германской армии были прорваны во многих местах и оборонявшим их войскам нанесено решительное поражение…»
Впереди были долгие и трагические дороги войны. Но уже занимался рассвет нашей Великой Победы.
