Самоубийство журналистки Славиной

Фото: источник

Диалог из эфира «Радио Комсомольская правда»:

С. Мардан:
— Так и есть. А какой человек себя может убить? Именно человек со съехавшей психикой. Я прочитал ее Фейсбук сегодня за последнюю неделю. Ничего не предвещало.
О. Кашин:
— Даже когда она вчера писала, как вломились в шесть утра в ее квартиру?
С. Мардан:
— Ну и что?

Мардан, кстати, вполне мог искренне не понимать «ну и что». Ну ворвались, ну всё изгадили, ну высадили дверь, ну забрали все электронные приборы из дома — ноутбук ее, ноутбук мужа, все телефоны, все ее блокноты и записные книжки… Известно, кстати, всем журналистам, что технику, «изъятую при обыске», уже НИКОГДА не возвращают, неважно, чем завершится дело — хоть полным оправданием. Какой-то, видимо, закрытый циркуляр на это есть. Такая тоже форма давления — подлого, мелочного, ну, как раз в духе времени.

Я тоже все думаю — почему она покончила с собой, да еще таким страшным образом — самосожжением? Ведь двое детей, муж… Думаю, это всё из той же темы, по которой я пишу последнее время — самоуважение. Я уже писал, что потеря самоуважения — страшный стресс, что такая потеря почти полностью изменяет личность (Мардан тут опять спросит — ну и что?) — но также и вполне вероятно, что некоторым людям без самоуважения жизнь вообще представляется бессмысленной. Грубо говоря, они перестают понимать, а КТО, собственно, должен доживать их жизнь.

Некоторые люди с большим трепетом относятся к своему дому и к своей семье — например они, не дай бог, включают это в свою внутреннюю «формулу самоуважения» — что они всегда могут защитить свой дом и своих детей от грубых вторжений… Правда, считается, что обычно такой «образ себя-защитника» более свойственен мужчинам, чем женщинам. Но и женщины бывают разные.

С другой стороны — известно ведь много случаев, когда женщины кончают с собой после изнасилования. Раньше это стандартно называлось «не в силах вынести позора» — хотя, казалось бы, какой может быть «позор», если на девушку набросились трое или пятеро здоровых мужиков? Но женщины кончали с собой, потому что чувствовали себя оскверненными — возможно, дело опять же тут на самом деле в утрате самоуважения — «я не смогла и не смогу себя защитить», разрушение «образа я».

Но незаконное вторжение — причем грубое, с выламыванием дверей, без повода, ранним утром, когда тебя фактически вытаскивают из постели — это ведь тоже человек определенного психологического склада может воспринять как своего рода изнасилование. Да честно говоря, оно им и является — есть телесная неприкосновенность, есть неприкосновенность жилища, то и другое — конституционные понятия.

То есть всю эту шоблу из Следственного комитета и полиции Нижнего Новгорода, затеявших обыск в 6 утра по «делу Макаронного монстра» (да, именно так!) — можно и нужно было бы судить за изнасилование. В каком-то другом государстве. Изнасилование и доведение до самоубийства — две очень серьезные уголовные статьи.