Страна в костях

– Когда поисковые организации звонят со словами: «Мы нашли вашего дедушку», многие шокированы, потому что всю жизнь они абсолютно ничего не знали о пропавшем солдате. Мы хотели понять, зачем люди едут на болота и в холод и дождь ищут останки погибших солдат, и рассказать об этом не столько взрослому поколению, сколько школьникам и студентам, – сообщил режиссёр фильма Алексей Виноградов.

«Октагон» собрал истории реальных поисковиков и узнал, почему с каждым годом работы у них становится всё больше.

Похоронку вручили, похоронить забыли

Минобороны в 2015 году сообщило, что в годы Великой Отечественной войны почти 12 миллионов человек составили безвозвратные военные потери – были тяжело ранены, взяты в плен, убиты или пропали без вести. В советское время считалось, что солдат хоронили, и только в 1980-е всплыла скандальная история о том, что в деревне Хворостинино под Волоколамском в «ликвидированной» по причине укрупнения воинских захоронений братской могиле было найдено свыше 300 «забытых» бойцов. На их телах были медальоны с именами и координатами семей, многие из погибших считались пропавшими без вести.

Вкладыш солдатского медальона.Фото: из личного архива

Потом оказалось, что всё это время останки солдат лежали на местах боёв – в лесах, болотах, горах, в землянках, воронках, окопах и блиндажах. В деревнях находили братские могилы тех, кто был спешно похоронен, потерян на картах, как потеряны и эти деревни, уничтоженные в годы войны. В 1988 году состоялся первый Всесоюзный сбор поисковых отрядов. К тому моменту добровольцы уже объединились в группы, но официально работы никто не разрешал.

– Ещё во времена Хрущёва поисковиков по лесу с собаками гоняли, милиция запрещала вести эти работы. Сразу после войны пропавших солдат не искали, никто не хотел обнародовать данные о том, сколько на самом деле людей погибло, – объясняет председатель Союза поисковых отрядов Юрий Смирнов. Он занимается поисками 45 лет и был одним из тех, кто работал в Хворостинино. – В Смоленской губернии под Сычёвкой были такие бои, что все деревни в округе до 100 километров уничтожили. На одном поле, согласно картам Минобороны, 243 братские могилы. Погибших было так много, что некому их было хоронить. И поэтому их останки собирало местное население – мальчики, девочки и старушки: когда по весне поднимался запах, они стаскивали убитых в огромные воронки и засыпали землёй. Никто их не считал и не пытался выяснить их имена.

Вычерпывая воду и переворачивая камни

Поисковые отряды действуют на добровольных началах в течение всего года. Раскопки в тёплое время года – небольшая часть работы. Зимой поисковики сопоставляют военные карты с современными и отмечают точки, где могли вестись бои. Сделать это можно с помощью боевых донесений, где обычно указывалось, на каких координатах находились, например, блиндажи, сколько человек убито в конкретном бою или признано без вести пропавшими по итогам сражения. Исходя из этих данных, поисковики понимают, сколько солдат «ждёт» их в каждой точке.

Раскопки проходят в апреле – октябре. Осенью – традиционные торжественные захоронения павших в братских могилах, а также транспортировка останков опознанных солдат на их малую родину с дальнейшим погребением. Поздней осенью отряды отправляются на «разведку» – вживую проверить по картам догадки о возможных боях на территории. Расшифровка найденных медальонов и красноармейских книжек, составление базы данных на бойцов, поиск их родственников продолжаются круглогодично.

Поздней осенью отряды поисковиков отправляются на «разведку».Фото: из личного архива

Командир сыктывкарского отряда «Северная звезда» Ольга Ивашина уверена, что сами раскопки являются испытанием даже для опытных поисковиков.

– Бывает, поднимаешь бойца, и всё у него есть: ручки-ножки, голова. А иногда идёт тяжело. Ты расширяешь и расширяешь раскоп, а солдата всё нет и нет. Уже сидишь на раскопе и ревёшь – ведь ты приехал в такую даль поднимать солдат. Копаешь почву с корнями, камнями, воду вычерпываешь. Понимаешь, что солдат должен быть здесь, а его нет. К концу вахты все мы и морально, и физически измотаны, потому что за две недели не позволяем себе ни одного выходного.

Командир кировского отряда «Линия фронта» Денис Прощин добавляет, что тяжесть работы помогает переоценить жизнь:

– Дожди идут, копаешь, а вода всё прибывает, и это бесконечно. А потом мысль мелькнёт: ребята в войну тут так же работали, но насколько им было тогда труднее. Сейчас многие жалуются, что машина старая, дом маленький, а тут покопал, осушил, выкопал яму наконец и чувствуешь, что отлично всё. Работа тяжёлая, но к ней привыкаешь, как и к виду костей. Но когда нет результатов… Тогда надо морально собраться, чтобы продолжать.

Поисковые работы на месте падения самолёта.Фото: из личного архива Дениса Прощина

Работать приходится не только в болотах и лесах, но и в горах, тундре и отдалённых точках, где до сих пор нет инфраструктуры, но шли ожесточённые бои. Как правило, там солдаты как погибли, так и остались лежать – хоронить их из-за удалённости места было невозможно.

– В свадебное путешествие моя супруга предложила поехать копать в Аджимушкайские каменоломни Керчи – героическое место наподобие Брестской крепости. Их оборона продолжалась несколько месяцев. Ребята сидели в подземелье, их пытались выбить оттуда, закачивая в катакомбы отравляющий газ и взрывая тоннели. Нам приходится переворачивать камни руками, чтобы их отыскать, ведь люди там всё ещё находятся под завалами, – продолжает Денис Прощин.

Как идут в поисковики

В последние годы в отряды приходят дети и внуки опытных поисковиков, нередко к движению присоединяются целыми семьями. Например, у командира «Линии фронта» Дениса Прощина в отряде отец, брат, жена Евгения и брат жены. Но пока подавляющее большинство поисковиков в деле по 15–30 лет: как правило, оказались в отрядах студентами и уйти уже не смогли.

Юрий Смирнов стал поисковиком случайно. В 1976 году 14-летний Юра отправился с пионерской ячейкой в поход. Палатки разбили в лесу, мальчик бегал там с друзьями и нашёл обвалившийся блиндаж.

– Было довольно легко разбросать прогнившие брёвна, и внутри мы нашли троих бойцов. Нам было интересно, но не страшно. Ведь я сам из посёлка Снегири Истринского района Московской области, там была линия обороны Москвы. Поэтому с детства видел, как ребята ходили и копали. Но копали, чтобы найти то, что бабахнет, взорвётся, а не для поиска солдат, – вспоминает председатель Союза поисковых отрядов. – У одного из бойцов в блиндаже был медальон, но мы тогда не знали, что это такое.

Медальон отнесли в военкомат, подростков подметил военком. Он помог найти родственников солдата и провести захоронение. После этого друзья решили продолжить поиски, правда, не предполагали, насколько масштабными они станут.

«Мы, отряды, действовали сами по себе, не общались. Только когда на сбор в 1988 году приехали ребята со всего Союза, я понял, что у нас вся страна, от Бреста до Сахалина, в костях. Но об этом никто не говорил».

Юрий Смирнов
председатель Союза поисковых отрядов

В 1988 году был создан Всесоюзный координационный совет при ЦК ВЛКСМ. В 1995 году в Союз поисковых отрядов России входило более 500 объединений из 22 областей и пяти республик. Председателем выбрали Юрия Смирнова, к тому моменту успевшего стать автором закона РФ «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества».

В 2013 году в стране появилась вторая крупная поисковая организация – Поисковое движение России. Ответственный секретарь Елена Цунаева также начала поисковую деятельность ещё подростком. С 1983 года ребята из школьного отряда «Верность» в Волгограде отвечали на письма родственников солдат, погибших в Сталинградской битве.

– Писали: «Мы знаем, что имя нашего близкого есть на плите на Мамаевом кургане. Сфотографируйте, пожалуйста, приехать мы не можем». Мы отвечали каждому, занимались картотекой, сотрудничали с военным комиссариатом, – рассказывает Елена Цунаева. – А в 1989 году студентами отправились на первую Всесоюзную Вахту Памяти. Помню, как нашли бойца. Он лежал практически на поверхности, мы обнаружили череп подо мхом и дальше подняли все останки. Медальона не было. Всё, что мы знали, – что это места боёв 2-й ударной армии.

Говорят, опознать удаётся не больше 5 процентов найденных останков. В 1941–1942 годах солдаты получали медальоны – капсулы, внутри которых находились две одинаковые бумажки с полным именем бойца, данными о его семье и адресом. Но медальонов хватало не на всех, а с 1943 года их вовсе заменили на красноармейские книжки. Считалось, что для живых солдат этого достаточно, а о погибших тогда думали уже гораздо меньше. В результате опознать тех, кто был призван и погиб после 1943 года, почти невозможно: бумажные красноармейские книжки сохранялись хуже, а сами бойцы редко подписывали свои вещи.

Найденный во время раскопок комсомольский билет.Фото: из личного архива

Неопознанным был и первый солдат, найденный замкомандира поискового отряда «Линия фронта» из Кирова Игорем Груздевым.

– Это был 2010 год, урочище Стречно Старорусского района Новгородской области. На склоне оврага среди личных вещей был найден маленький кусочек останков, затем по всему склону мы с товарищами подняли всего солдата, – рассказывает Игорь. – Теперь это не хобби, а часть жизни. Потому что необходимо находить погибших бойцов, устанавливать их имена и передавать эти весточки с той войны. Пока есть силы, буду этим заниматься.

Игорь Груздев пришёл в отряд, заинтересовавшись семейной историей. За годы работы в нём он упорядочил данные о предках, участвовавших в войне, – погибших, пропавших без вести и выживших. По его обращению в администрацию района имя одного из прадедов было нанесено на плиту воинского мемориала в Новгородской области.

По словам Елены Цунаевой, мотивация у новичков в поисковом деле часто зависит от возраста. Если приходит взрослый человек, то, скорее всего, он занялся историей семьи и знает, что его близкие погибли или пропали без вести. Подростки приходят вслед за харизматичным командиром.

– Цепляет важность дела и люди в движении, – говорит она. – Я сама, когда пришла в поисковую группу, встретилась с руководителем, которая поразила моё воображение. Она так увлекательно рассказывала, что захотелось тоже поучаствовать. Это повлияло и на выбор профессии – я решила стать учителем истории. И сейчас мы подросткам объясняем, что если в спорте важна физическая форма, в танцах или музыке – творческие способности, то в поисковом движении любой может проявить себя, потому что там ты нужен таким, какой есть.

В отряде поисковиков своя, особенная атмосфера.Фото: Павел Литвинов

– В первый вечер вахты мы собираемся у костра и общаемся, кто и зачем поехал. Однажды к нам пришёл школьник, который очень интересовался историей. Очень хотел в поиск. А потом его семья получила известие, что его дед, который погиб в годы войны, найден поисковиками в Карелии. Есть люди, которые считают, что должны себя испытать: смогу я или не смогу, это честная мотивация. Наши опытные ребята вспоминают, что впервые выезжали студентами, и признаются, что делали это, чтобы получить освобождение от занятий. Уезжали от учёбы, а ездят до сих пор, уже 17 лет, и не считают, что это халтура, потому что поняли, как это важно, – рассказывает Ольга Ивашина.

Работы больше с каждым годом

Но работы становится всё больше. Юрий Смирнов объяснил, почему ситуация только ухудшается:

– Никто не обращает на это внимания. Согласно статистике, с территории центральной части России за последние годы исчезло 2,5 тысячи населённых пунктов. Во время войны бои шли как раз за дороги и населённые пункты. А потому, как правило, возле каждой деревни было воинское захоронение. Вот деревни нет, и захоронения тоже уже нет. В этом году наши ребята искали воинское захоронение, которое стоит на учёте и есть на карте, а по факту его нет. Рядом была автобусная остановка, а сейчас автобус туда не ходит, деревня практически вымерла. Была даже фотография этого захоронения; видно, что памятник был неплохой, но его растащили – железные цепи и плиты уволокли. Никаких следов памятника нет. А люди же остались, там и лежат.

Помимо поисков пропавших захоронений, отряды регулярно возвращаются к тем раскопам, где раньше уже работали их коллеги.

– Недавно мы работали на раскопах, которые делали лет 10–15 назад. Там уже явно нашли солдата, потому что части останков не хватало, но копать до конца не стали. Так раньше бывало: откопали часть, собрали и ушли. А мы нашли там остальные останки и орден Красной Звезды. Подарок за тщательность. Это был один из первых орденоносцев Красной армии Лойченко Никифор Наумович, получил орден в 1938 году, – рассказал Денис Прощин.

Перепроверять старые раскопки решено из-за разработки новой техники и методов поиска. К примеру, теперь поисковики работают с взрывными воронками, которые со временем наполнились водой. Воду откачивают, дно очищают от ила и мусора, а после копают. Часто в таких воронках находят одного-двух пропавших бойцов. Также отряды осматривают воронки, которые превратили в братские захоронения. Там, на глубине, красноармейские книжки часто хорошо сохраняются из-за отсутствия кислорода, и останки можно идентифицировать.

– Для себя я решила, что делать это надо, это очень важно, но не каждый пойдёт. Я отношусь к тем, кто воевал, с огромным уважением. Это ненормально, когда человек, воевавший и отдавший жизнь за свою страну, вот так лежит, забытый и незахороненный, – подытожила Ольга Ивашина.