«Талантливый писатель, но сволочь»

Фото: Архив

Вождь CCCР не только читал, но и оставлял свои впечатления на полях книг

Иосифу Сталину принадлежит множество высказываний – устных и письменных. Одно из них история запечатлела 90 лет назад. На страницах поэмы-сказки Максима Горького «Девушка и смерть» Сталин начертал: «Эта штука сильнее, чем «Фауст» Гете».

11 октября 1931 года, вождь приехал со своими соратниками Климентом Ворошиловым и Вячеславом Молотовым – в резиденцию писателя, бывший особняк Рябушинского на Малой Никитской.

Поговорили, поели, выпили. Гость попросил Горького что-нибудь прочитать и тут же уточнил: «Например, «Девушку и смерть».

После того, как хозяин закончил декламацию, Сталин взял книжку и на последней странице размашисто, наискосок написал то, что стало известно всему миру.

Кое-кто склонен считать, что вождь был не очень трезв и потому так странно пошутил. Впрочем, эту версию косвенно опроверг художник Анатолий Яр-Кравченко, который посвятил этому событию картину «А.М.Горький читает 11 октября 1931 года И.В. Сталину, В.М. Молотову и К.Е. Ворошилову свою сказку «Девушка и смерть». Из напитков на картине живописец изобразил только чай. Может, было вино и коньяк, но силуэты бутылок цензура приказала вымарать?

«Девушка и смерть» написана Горьким в 1892 году, вслед за его первым рассказом «Макар Чудра». Впервые поэма-сказка была напечатана в июле 1917-го в газете «Новая жизнь», но критики не обратили на нее внимания. Уже потом это произведение было возвышено – во многом благодаря Сталину.

Историки полагают, что его отзыв должен был наладить отношения с Горьким и подвигнуть последнего на создание биографии вождя. Но Алексей Максимович за нее так и не взялся.

Сталинская фраза оказалось очень живуча. При жизни автора ее произносили с уважением, потом над ней стали смеяться. И многие пытались понять, что имел в виду Сталин и при чем здесь «Фауст» Гете.

Своеобразно разгадал эту фразу поэт Осип Мандельштам, который, прочитав о сталинском отзыве, сказал жене: «Мы погибли…»

Неведомо, читал ли Сталин «Девушку и смерть». Но известно, что он знакомился с содержанием многих книг различной тематики, заказывая до 500 изданий в год! Сам Сталин говорил, что прочитывает до шестисот (!) страниц в день. Он не только читал, но делал на страницах пометки-ремарки. Кстати, его увлечение книгами началось еще в детстве.

В личной библиотеке Сталина было более 20-ти тысяч книг. Однако этого ему было мало, и его помощники постоянно делали заказы для вождя в библиотеке.

Часто сталинские надписи были лаконичными: «Ха-ха!», «Да-да!», «Это что?», «Болтовня!» «Вздор!», «Чушь!», «Хорошо»!» На книгах противников большевиков он писал, не стесняясь в выражениях: «Дурак!», «Сволочь!», «Подлец и сволочь!». На мыслях Ленина и Маркса останавливался, подчеркивал удачные, по его мнению, фразы, но не критиковал и не хвалил авторов. С Энгельсом обращался без пиетета, разбрасывая по страницам «Смутновато», «Теперь это уже неверно», «Нет, это уже неверно».

Сталин интересовался художественной литературой, его пометы остались на книгах Гоголя, Льва Толстого, Чехова, Шолохова, Эренбурга, Алексея Толстого, Франса, Уайльда, Мопассана, Золя, других писателей.

Вот мнение английского писателя Чарльза Сноу: «Одно из множества любопытных обстоятельств, имеющих отношение к Сталину: он был куда более образован в литературном смысле, чем любой другой из современных ему государственных деятелей. В сравнении с ним Ллойд Джордж и Черчилль – на диво плохо начитанные люди. Как, впрочем, и Рузвельт».

Прочитав комедию Александра Корнейчука «В степях Украины», Сталин предложил автору сделать несколько вставок. Он не оставил без внимания пьесу Николая Эрдамана и со своими замечаниями отправил художественному руководителю МХАТа Станиславскому: «Многоуважаемый Константин Сергеевич! Я не очень высокого мнения о пьесе. Ближайшие мои товарищи считают, что она пустовата и даже вредна. Не исключаю, что театру удастся добиться цели». Я в этом деле дилетант».

Станиславскому пьеса понравилась, он даже сравнил Эрдмана с Гоголем. Однако спектакль не был поставлен ни во МХАТе, ни в Театре Вахтангова, ни в Театре Мейерхольда…

На страницах повести Андрея Платонова «Усомнившийся Макар» вождь написал: «Талантливый писатель, но сволочь». Автора не арестовали, но его рукописи не публиковали. Это было не только во время правления Сталина, но и когда руководили Хрущев, Брежнев, Андропов…

К Сталину поступали сигнальные экземпляры многих книг, причем, разной тематики. Часто они возвращались в издательство с обстоятельными комментариями. К примеру, вождь буквально испещрил замечаниями вступительную статью к мемуарам Отто фон Бисмарка, которые были выпущены вскоре после заключения в 1939 году пакта о ненападении между СССР и Германией. Сталин особо выделил слова редактора о том, что Германия никогда не должна воевать на два фронта и предостерегал немецких политиков от столкновения с Россией.

Еще один взгляд на Сталина — британского литературоведа Дональда Рейфилда: «Он был очень начитан. Он очень тщательно читал тексты, читал и как редактор или корректор, искал ошибки и всегда спрашивал, почему автор умалчивает то или другое. И он критикует стиль, он поправляет не только русские тексты, но и грузинские, он очень любил дательный падеж… Он был очень образован, но своеобразно образован, я бы сказал. Он прочитал, наверное, всю западноевропейскую литературу. Он читал даже книги своих врагов – эмигрантскую прессу. Он мог со словарем читать по-английски, французски и немецки…»

Вождь по существу был государственным рецензентом и цензором. Некоторые авторы присылали ему книги с дарственными надписями. Сталин получал также рукописи книг и киносценарии. Эти люди старались себя обезопасить: вдруг вождь обнаружит в их сочинениях какую-то крамолу. Лучше получить замечание, чем потом жестокий разнос с непредсказуемыми последствиями…

Увы, чрезмерное увлечение Сталиным чтением оборачивалось бедой. Если ему не нравились какие-либо издания, он приказывал их убрать с глаз долой. Не счесть, сколько книг при Сталине, да и потом при других советских правителях отправлялось в «ссылку» — в «спецхран».