В СТАДЕ РАБОВ НЕТ

Заметку о том, что в Польше плохо обращаются с украинскими  гастарбайтерами, и не только нелегальными, просто выбрасывая их, если они получили увечье или просто тяжело заболели, РИА озаглавило «Бросают умирать, как рабов«, и хотя, в данном случае, претензий к агентству нет, — оно просто поставило в заголовок хлесткую фразу какого-то украинского профсоюзного босса, — во имя исторической точности считаю необходимым внести уточнение…

На самом деле, в эпоху классического рабовладения, когда раб, будучи человеком, считался вещью, у него не было никаких прав, за исключением единственного. Исходя из того, что рабство — юридический статус, но раб все же человек, хозяева исходили из того, что увечье и болезнь уравнивают всех, — и потому во всех античных полисах существовали «асклепионы», храмы Асклепия (Эскулапа), куда владельцы привозили увечных и больных рабов, оставляя их на волю божества.

Такие храмы, как правило, располагались где подальше (в Риме на острове Тибнрина), и  везде были свои нюансы. Где-то бедолаг просто укладывали во дворе, привозя отбросы, чтобы не мерли с голоду, где-то (как в Риме) жрецы как-то за ними ухаживали, но по итогам везде было одинаково: если умирал, то умирал (и хоронили), а если выживал, то получал свободу и (в Греции) крошечную пожизненную пайку, а  в Риме , и как либертин, становился полноправным гражданином.

В принципе, конечно, никто не запрещал хозяину просто вышвырнуть увечное или больное «двуногое орудие», как дряхлую корову, шелудивую настолько, что и шкуру не снять,  и уж конечно, никто не стал бы его за это наказывать, но общественное мнение этого не принимало, и такие случаи науке неизвестны. В Польше же, как видим, за подобное обращение с украинцами хозяев «берут под стражу», — и это однозначно говорит о том, что Польше не рабовладельческое,

а современное правовое государство, но, с другой стороны, общественное мнение (очень инерционная, тяжело, веками меняющаяся штука), как видим, вполне принимает такую форму избавления от ненужной, утратившей ценность живности, как нечто естественное. И это однозначно свидетельствует о том, что в понимании среднего поляка, — на уровне коллективного панского подсознательного, — средний украинец по-прежнему такое же bydlo, каким был триста, и двести, и сто лет назад…