Британский полтинник для СССР

©Shutterstock/ FOTODOM

После окончания Гражданской войны купюры миллионных номиналов, порожденные разрухой и гиперинфляцией, сменялись червонцами, при взгляде на которые уже не рябило в глазах от многочисленных нулей. По мере восстановления экономики и укрепления рубля вставал вопрос и о возвращении металлической копейки, исчезнувшей из оборота еще накануне Февральской революции.

Полностью возродить монетное обращение смогли только в 1924-м: в экономику и быт начала возвращаться привычная денежная мелочь, хотя и в новом, уже советском облике. Петербургский монетный двор, именно в том году ставший Ленинградским монетным двором, приступил к массовой чеканке металлических копеек. Номиналы от 1 до 5 коп. чеканились из меди, а от 10 коп. и выше – из серебра.

Чтобы насытить рынок мелочью, предстояло отчеканить огромное количество монет – только серебряных полтинников требовалось не менее 150 млн штук. Располагавшийся в Петропавловской крепости единственный в СССР монетный двор, переживший все ужасы разрухи и кризиса, в сжатые сроки справиться со столь масштабной задачей не мог. Ему на помощь привлекли телефонно-телеграфный завод «Красная Заря» (национализированный советскими властями бывший петербургский филиал шведской фирмы Ericsson).

Но даже совместно оба предприятия не могли за год изготовить многие сотни миллионов монет. И тогда в СССР вспомнили о том, что царская Россия периодически заказывала чеканку мелочи за рубежом. Например, последние в истории Российской империи серебряные монеты номиналом 10 и 15 коп. на второй год Первой мировой войны были изготовлены в Японии из дешевого китайского серебра.

С японцами к 1924 году отношения оставались сложными – Токио все еще оккупировал российскую часть Сахалина. Потому взоры советского Наркомфина (министерства финансов) обратились на Запад. Вспомнили, что в самом конце XIX века был короткий период, когда вся медная мелочь для царской России чеканилась в Англии. К тому же начало 1924-го отметилось прорывом в отношениях советской страны с крупнейшей тогда империей на планете – в феврале того года британское правительство наконец официально признало СССР.

В Москве сочли, что крупный заказ монет станет хорошим способом закрепить только что установленные отношения с Лондоном. В столице Британской империи большевиков хотя и признали, но все еще считали чем-то вроде легализованных исчадий ада. Потому в ответ на советский запрос английские парламентарии провели аж пять заседаний с острыми дебатами. Сэр Чарльз Уильям Чедвик Оман, депутат и владелец огромных плантаций в Индии, а по совместительству популярный военный историк, с пафосом вопрошал в стенах Палаты общин: «Достойно ли будет выглядеть Англия, если она станет нанятым кустарем иностранного правительства, с которым ей еще не удалось установить хорошие отношения?».

Однако другой сэр, Роберт Джонсон, замначальника Королевского монетного двора, уверял, что из Москвы приехали «хорошие ребята, весьма респектабельные члены общества и, между нами, не более большевики, чем я». Действительно, прибывшую в Лондон делегацию Ленинградского монетного двора возглавлял Петр Латышев, работавший на монетном дворе еще при царе, задолго до всех революций, прекрасно разговаривавший на французском и английском и выглядевший совсем не как ужасный большевик в представлениях западной пропаганды.

Впрочем, основную роль в положительном решении сыграли не внешние и моральные доводы – в том году Королевский монетный двор сидел без заказов, лишь советское предложение позволяло избежать массового увольнения его работников. В итоге летом 1924-го Британская империя из присланного СССР металла ударно отчеканила 40 млн серебряных полтинников и столько же медных пятаков с надписью на русском «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Но все же этот факт остался единичным курьезом политики и экономики – уже с 1925 года СССР сумел обеспечить чеканку монет своими силами.