Как Зоя

Алобан 30.11.2017 9:18 | История 616

76 лет назад, 29 ноября 1941 года в подмосковном селе Петрищево была зверски замучена фашистами и казнена комсомолка-партизанка, разведчица Зоя Космодемьянская. Представляем материал Дарьи Евгеньевны Верясовой — поэта, публициста, общественника, исследователя подвига Зои Космодемьянской, создателя замечательного сайта 1941–1942.msk.ru, посвященного истории обороны Москвы — жизни и подвигу бойцов воинской части № 9903, защищавшей Москву в трагическом 41-м.

Фото: Кукрыниксы — самый громкий псевдоним 1940-х годов, объединивший боевую тройку живописцев: Михаила Куприянова, Порфирия Крылова, Николая Соколова. Их картин ждали, как ждут новой песни или стихотворения от любимого поэта. Политический плакат и патриотическая карикатура — жанры, которые в дни войны оставались необходимыми. Руку Кукрыниксов всегда можно было узнать не только по острым репризным метафорам, но и по особому эмоциональному заряду. Сила убеждения и неравнодушия мощно воздействовала на зрителей. Коронный жанр Кукрыниксов — карикатура и шарж, но и «серьёзные» сюжетные картины знаменитой троицы вошли в классику. И вот — Зоя Космодемьянская. Тема священная, трагическая. В подмосковной избе — полумрак. Гитлеровцы, как воры, собрались в темноте. Очень точно художники нашли эту мрачную тональность. Сила на их стороне. Хотя в лицах офицеров нет уверенности, апломб исчез. В этот вечер они увидели свою погибель. Один из них в ужасе вытянул шею, вглядываясь в непреклонное лицо девушки. Девушка значительно сильнее этих вооружённых «рыцарей». Зоя — это народ, который нельзя победить. Она прямо смотрит в глаза врагу — без страха. За ней — правда, за ней — вера в победу. Высокая идея! Но в её тени не теряется и одинокая женская судьба. Зоя отдала жизнь, защищая Москву, защищая Отечество в самое трудное время. Она шла на подвиг не ради славы. Дело случая, что о её гибели узнал журналист Пётр Лидов, и она превратилась в символ сопротивления. Бойцы шли в бой «За Зою!», вспоминая своих сестёр.

Опубликовано в журнале «Историк»

Зоя Космодемьянская — первая женщина, получившая в годы войны звание Героя Советского Союза. Её подвиг не забыт. Но мы помним и других героинь, отдавших жизни за Родину.

«Не плачь, родная, вернусь героем или умру героем», — были последние слова Зои Космодемьянской, сказанные матери перед уходом на фронт.

Сейчас сложно объяснить, почему молодые люди мечтали отдать жизнь за Родину, но факт остается фактом: в первые же дни войны в военкоматы и комитеты комсомола поступили тысячи заявлений с просьбами отправить их в действующую армию. Когда в октябре возникла опасность захвата Москвы, из добровольцев были составлены четыре стрелковые дивизии — это почти 80 тыс. человек. Среди желающих — огромное количество девушек. В том числе и Зоя. Ее судьба проста так же, как судьба многих ее сверстников: родилась, училась, вступила в комсомол, ушла на фронт, погибла. Таких девочек было много даже в той части, где служила Зоя. Достаточно вспомнить Веру Волошину, которая вышла с ней на одно задание, попала в плен, героически погибла, запев перед казнью «Интернационал», и десятилетия считалась пропавшей без вести. 16-летнюю Ларису Васильеву из той же части взяли в плен в деревне Поповке в январе 1942 года, изнасиловали, жестоко пытали и бросили раздетой на мороз умирать. Последние ее слова были: «Вы меня убьете, но ни одна фашистская гадина не уйдет живой с нашей земли!» После войны жители деревни называли дочерей Ларисами в ее честь, но кто в России знает о ней? Их было много, таких девушек. Повезло одной Зое.

Да, повезло. Не услышь про ее казнь корреспондент газеты «Правда» Петр Лидов, талантливый и дотошный журналист, Зоя тоже могла бы остаться пропавшей без вести. Но он услышал и отправился в Петрищево. Вместе с ним там побывал корреспондент «Комсомольской правды» Сергей Любимов, также написавший о партизанке Тане. Любимовский очерк преисполнен такого пафоса, что современному читателю становится смешно, он бы прошел незамеченным, не будь другого очерка — в «Правде». Очерк Лидова выстроен так, что Великая Отечественная война связывается со всеми войнами, когда-либо происходившим на русской земле, а сама Зоя — «дочь великого русского народа» — становится святой.

СВЯТАЯ ЗОЯ

В роду Зои было много священников, сама фамилия указывает на святых Косму и Дамиана. Дед, Петр Иванович Космодемьянский, был настоятелем осино-гайского храма и трагически погиб в 1918-м: он отказался дать лошадей бандитам и после жестоких истязаний был утоплен в пруду. В Осино-Гаях он нынче почитается святым, в 2000 году готовились документы для его канонизации Русской православной церковью, однако результаты неизвестны. После смерти отца старший сын Анатолий оставил учебу в семинарии и принял на свои плечи заботу о семье: кроме матери надо было кормить трех несовершеннолетних братьев. Работая в комбеде, он сблизился с Любовью Чуриковой и женился на ней, вскоре у них родились дети, а еще через некоторое время молодая семья оказалась в Сибири. Выслали Космодемьянских в далекое село Шиткино или они поехали по своей воле? Боялись раскулачивания или антирелигиозного преследования? Ответа нет по сей день.

Паспорт Зои. В графе «На основании каких документов выдан паспорт» написана дата выдачи свидетельства о рождении

После отъезда Анатолия с семьей в Сибирь следы его матери и братьев теряются. Известно лишь, что больше никто из братьев не женился и детей не оставил.

Знала ли Зоя о мученической смерти деда? Почти каждое лето девочка проводила в Осино-Гаях, и вряд ли ее миновали рассказы односельчан, которые много лет передавали из уст в уста историю о местном святом. Также сомнительно, чтобы сын священника и ученик семинарии Анатолий решился не крестить своих детей. Однако точной информации не сохранилось, а погибла Зоя со словами о Сталине, а не о Боге, не оставив свидетельств своей веры. Этот факт является решающим в отказе Церкви причислить советскую мученицу к лику святых.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Зоя родилась на Тамбовщине в 1923-м, через два года на свет появился брат Александр. День рождения Саши — 27 июля 1925 года. А вот дата рождения Зои до сих пор вызывает вопросы: 8 или 13 сентября родилась героиня? Метрические книги из местной Знаменской церкви были изъяты еще до ее рождения, но в паспорте отчетливо различимо — 13 сентября 1923 года. Некоторые историки утверждают, что настоящая дата рождения — 8 сентября, а 13-е — это дата регистрации новорожденной в загсе.

Седьмой класс, 1937 г. Шура первый справа в нижнем ряду, Зоя шестая справа в верхнем

Директор Осино-Гайского музея Космодемьянских Сергей Полянский, друживший с матерью Зои, заявляет, что настоящая дата — 8-е, но 13-е число было знаковым для семьи, поэтому рождение дочки записали на 13 сентября. В чем именно заключалась знаковость, мать Зои не рассказала. Возможно, это и было крещение? Впрочем, это только предположения.

ЖИЗНЬ В МОСКВЕ

В сибирском Шиткине Космодемьянские прожили всего год, а потом перебрались в столицу. Вероятнее всего, этому способствовала сестра Любови Тимофеевны Ольга, работавшая в Наркомпросе. Анатолий Петрович устроился бухгалтером в Тимирязевскую академию и получил комнату в одном из деревянных домов на Старом шоссе (ныне улица Вучетича), а после — в Александровском проезде (теперь улица Зои и Александра Космодемьянских). Ни один из этих домов не сохранился, как и настоящие дома Космодемьянских и Чуриковых в Осино-Гаях или оригинальное здание московской 201-й школы, в которой учились Зоя и Саша: около 10 лет оно простояло заброшенным, потом там произошел пожар, сейчас его реконструируют, практически отстраивая заново. Еще в 1950-х снесены кунцевские дома на Партизанской улице, где базировалась Зоина часть. Время уничтожает следы героев…

В 1933 году от заворота кишок умер Анатолий Петрович, его похоронили на Калитниковском кладбище. В 1937-м сгорели все архивные книги, а после смерти Любови Тимофеевны в 1978 году никто могилу не посещал, поэтому найти ее не представляется возможным. По словам однополчанки Зои Клавдии Милорадовой, могила находилась сразу возле входа на кладбище. Теперь там стоит монумент солдатам, погибшим в Великой Отечественной войне. Скорее всего, заброшенная могила Анатолия Петровича была снесена для установки монумента.

Чтобы прокормить малолетних детей, Любовь Тимофеевна, всю жизнь работавшая учительницей, решается кардинально сменить род занятий: идет работать компрессорщиком на завод — за рабочие профессии платили куда больше. К учительской деятельности она вернулась только через четыре года, когда по здоровью не смогла выполнять трудную работу: в 1939-м устроилась преподавать в школе для взрослых на заводе «Борец». Приблизительно тогда же дети начали помогать финансово. Зоя и Саша копировали чертежи и карты для Всесоюзного геологического фонда. В этом учреждении работал брат Любови Тимофеевны Сергей, он и помогал племянникам с работой, ведь помимо повседневных мелких трат возникла одна достаточно крупная: обучение в старших классах стало платным, а семью Космодемьянских, несмотря на потерю кормильца, от платы не освободили.

Кстати, единственный сохранившийся московский адрес, помнящий героических брата и сестру, — это адрес их дяди Сергея: улица Большая Полянка, дом 15.

ШКОЛА И БОЛЕЗНЬ

Маленькие Зоя и Саша. Приблизительно 1927 год; Зоя после болезни; Фото с комсомольского билета

Лучше всего в школе Зое давалась литература, она очень любила читать, писала превосходные сочинения, узнавала условия поступления в Литературный институт. Саша увлекался математикой и живописью, его рисунками были украшены не только стены квартиры Космодемьянских, но и школа: в литературном классе висели иллюстрации к «Мертвым душам» Гоголя. Он никак не мог решить, быть ему инженером или художником. На самом деле эта картина была не столь радужной: часто упоминаемое «нервное заболевание» Зои, которое началось в восьмом классе, было вызвано непониманием со стороны одноклассников, разочарованием девушки в друзьях. Не все комсомольцы довели до конца работу по обучению неграмотных домохозяек — это была инициатива групорга Зои. Не каждый серьезно относился к учебе, и это она тоже принимала близко к сердцу. После того как ее не переизбрали групоргом, Зоя замкнулась и стала отдаляться от одноклассников. Позже она переболела менингитом. Оба раза лечилась в Боткинской больнице, где в то время наблюдались также люди с психическими заболеваниями. Именно это дало повод недобросовестным историкам в 1990-е обвинить ее в шизофрении.

Выданная для школы справка опровергает подобные домыслы: «По состоянию здоровья б[ольная] приступить к учебе может, но без утомления и перегрузки». Психически нездорового человека попросту не допустили бы до занятий в обычной школе.

ВОЙНА

С началом войны Зоя перепробовала много занятий: шила вещмешки и петлицы для плащ-палаток, вместе с классом собирала картошку на трудовом фронте. Несколько дней проработала штамповщицей-учетчицей на заводе «Борец», поступила на курсы медсестер. Но все это казалось ей слишком малым вкладом в дело победы. Она решает идти на фронт и ради этого в числе других добровольцев часами стоит в очереди на прием к секретарю Московского городского комитета комсомола Александру Шелепину. Тот одобрил ее кандидатуру и направил в разведовательно-диверсионную часть № 9903. Правда, командир части Артур Спрогис поначалу отказался ее принимать, слишком красивой и приметной она была для разведчицы. Зоя до поздней ночи просидела возле его кабинета и все же была принята в часть. Это было 30 октября 1941 года.

Зоя-групорг ведёт комсомольское собрание. Редкое фото из музея 201-й школы

Дальнейшие события тоже известны: в 9 утра следующего дня мать проводила Зою к остановке трамвая, на нем она добралась до станции метро «Сокол», а оттуда — до Чистых прудов. На грузовике, везущем группу разведчиков от кинотеатра «Колизей» (сейчас это здание театра «Современник»), она приехала в Кунцево (сначала отряд базировался в Жаворонках, в помещении детского сада, но с приближением немцев к Москве был вынужден сменить место дислокации на более близкое и безопасное Кунцево). Несколько дней обучения минированию и стрельбе, которой Зоя занималась не только в своей группе, а по личному желанию еще и с другими группами, — и 4 ноября, приняв присягу и отныне считаясь красноармейцами, группа разведчиков ушла в тыл врага. В их задачу входили разведка и минирование дорог. Первый рейд в район Волоколамска оказался удачным, 8 ноября группа вернулась на базу. Несмотря на то что Зоя провалилась в речку и сильно простудилась, она не согласилась ложиться в госпиталь, и врач в/ч № 9903 лечил ее там же, на базе.

Известно, что всем бойцам, вышедшим из-за линии фронта, полагался однодневный отпуск в Москву. По свидетельству Клавдии Милорадовой, не имевшей родственников в столице, Зоя пригласила ее в гости, но ни мамы, ни брата дома не было, видимо, они допоздна работали. Зоя оставила родным записку, и девушки отправились обратно в часть на ждущем их у «Колизея» грузовике. О той записке Любовь Тимофеевна ни разу после войны не упоминала.

ВТОРОЙ РЕЙД

19 ноября (по другим данным, в ночь на 22 ноября) в тыл к немцам отправились две группы — Павла Проворова, в состав которой входили в том числе Зоя и Вера Волошина, и Бориса Крайнова. Шли вместе, собираясь разделиться уже в тылу. Сразу после перехода линии фронта общая группа была обстреляна и разделена надвое. Бойцы побежали в разные стороны и стихийно соединились в лесу. Зоя оказалась в одной группе, Вера — в другой, ушедшей в сторону Головкова. Там отряд снова попал под обстрел, и Вера, находившаяся в головной разведке, осталась лежать на поле. Вернуться за ней не представлялось возможным — слишком быстро к месту боя приехали немцы, а утром товарищи не обнаружили ее тела… Спустя много лет судьбу Веры Волошиной выяснит московский журналист Георгий Фролов.

Вера Волошина. На обороте фото справа — надпись: «Евгении от Веры. 1941 год»

Группа Бориса Крайнова, в которой была Зоя, двигалась к Петрищеву, где надо было повредить узел немецкой связи — планировалось контрнаступление. В пути многие бойцы простудились, и командир принял решение отправить их обратно на базу. Так в группе осталось пять человек: сам Борис, Зоя, Клава Милорадова, Лидия Булгина (днем позже Клава и Лида, уйдя в разведку, заблудились в лесу и вышли в расположение своих частей, принеся ценные документы, отбитые у немецкого офицера), а также Василий Клубков, о котором стоит сказать особо.

ВАСИЛИЙ КЛУБКОВ

Этот человек действительно числился в списке бойцов в/ч №9903, он существовал. Версия о вероятном предательстве зазвучала сразу после его возвращения «из плена». Проверку в разведотделе фронта он прошел, но 28 февраля 1942 года был арестован сотрудниками Особого отдела НКВД, а 3 апреля военный трибунал Западного фронта приговорил его к расстрелу. На допросах он сознался в том, что в Петрищеве его схватили, он струсил и выдал немцам Зою и Крайнова, вместе с которыми пришел в деревню.

«Часа в 3–4 утра эти солдаты привели меня в штаб немецкой части, расположенной в дер. Пепелище, и сдали немецкому офицеру… он наставил на меня револьвер и потребовал, чтобы я выдал, кто вместе со мной прибыл поджигать деревню. Я при этом проявил трусость и рассказал офицеру, что нас всего пришло трое, назвал имена Крайнова Бориса и Космодемьянской Зои. Офицер немедленно отдал на немецком языке какое-то приказание присутствующим там немецким солдатам, они быстро вышли из дома и через несколько минут привели Зою Космодемьянскую. Задержали ли они Крайнова, я не знаю».

Таким образом, из протокола допроса от 11–12 марта 1942 года следует, что схватили Клубкова в 3–4 часа утра 27 ноября в деревне Пепелище, Зою привели через несколько минут, тогда же ее раздели и начали избивать, а после увели в неизвестном направлении.

Совершенно другие сведения мы получаем из показаний жительницы деревни Петрищево Марии Седовой от 11 февраля: «Привели ее вечером, часов в 7 или 7.30. Немцы, которые жили дома у нас, закричали: „Партизан, партизан!“ Брюки я не знаю, какого цвета, темные… Подшлемник они бросили, и он все время валялся. Варежки взял повар немецкий. Была у нее защитного цвета плащ-палатка, она испачкана в земле. Плащ-палатка сейчас у меня. Держали ее у нас минут 20». Что это, как не первоначальный недолгий обыск, после которого девушку увели на допрос? Но никакого другого русского разведчика в свидетельстве нет. Ни слова о Клубкове и в показаниях других деревенских жителей. А в записях Петра Лидова встречается упоминание о нем: «9 июля 1942 г. Сегодня в трибунале войск НКВД Московского округа читал дело Свиридова, предавшего Таню и приговоренного 4 июля к расстрелу. О том, что он участвовал в поимке Зои и первым заметил ее, мне говорили в Петрищеве еще 26 января. Я был у него, и он вел себя весьма подозрительно. Меня ничуть не удивило, что мои подозрения оправдались. Дело Свиридова полностью опровергает версию, будто Зою выдал ее товарищ по отряду Клубков. Клубков — изменник, но Зою выдал не он».

Клубкова поймали 27 ноября, а Зою взяли вечером накануне казни. Через два года выяснится и точное число, а тогда жители оккупированных территорий не получали газет и не слушали радио, поэтому даты называли приблизительные — отсюда и «первые числа декабря», упомянутые во всех документах. Точная дата — 29 ноября — стала известна только в 1943 году от захваченного в плен Карла Бауэрлейна, унтер-офицера 10-й роты 332-го пехотного полка (именно этот полк стоял в Петрищеве осенью и зимой 1941-го). В дальнейшем дату 29 ноября подтвердили и другие пленные солдаты и офицеры этого полка. О Клубкове они не упоминали: либо эти сведения до сих пор засекречены, либо Клубков попал в плен в другом месте и Зою не выдавал.

Дальнейшая судьба захваченной в плен девушки известна и практически ничем не отличается от написанного в хрестоматийном очерке Петра Лидова «Таня».

Опознание Зои проводилось несколько раз. Сначала ее комсомольский билет с фотографией из стопки других билетов выбрали местные жители; потом опознали вырытое из могилы тело Зоины школьная учительница Новоселова и одноклассник Белокунь, один из немногих бывший в ту пору в Москве, а не на фронте или в эвакуации, затем — боевые товарищи и, наконец, брат Александр и мать Любовь Тимофеевна. С последними сначала провели беседу и показали фотографии казненной девушки, сделанные фотокорреспондентом «Правды», — Зою в «Тане» они узнали оба. Дело было ответственным, на всех опознаниях присутствовали представители Московского и Центрального комитетов комсомола. Оставайся возможность хоть какой-то ошибки, Зоя Космодемьянская не получила бы звание Героя, а поиск родственников погибшей «Тани» продолжался бы дальше.

Девятый класс. Зоя — во втором ряду четвёртая справа, Саша — в первом ряду первый слева. 1941 год

ВРАНЬЕ О ВРАНЬЕ

В 1990-х появилось много желающих разоблачить официальную версию: начиная с того, что Зою предал однополчанин Василий Клубков, и заканчивая тем, что вовсе не она погибла в Петрищеве. Историки новой волны преподносили полумифические версии как сенсацию и полностью игнорировали то, что всё это обсуждалось в 1960-х и было благополучно забыто за отсутствием доказательств.

К примеру, утверждалось, что годами была засекречена информация о женщинах-погорельцах, которые издевались над пленной Зоей. Это неправда. О суде над ними подробно писал Павел Нилин в очерке «Подлость». Информация о Клубкове печаталась не только в армейской периодике (статья Яна Милецкого «Кто предал Таню», опубликованная в газете «Красная звезда» 22 апреля 1942 года), она есть и в популярной детской повести Вячеслава Ковалевского «Не бойся смерти», изданной в 1961-м.

В той же повести подробно описывался партизанский отряд: обучение добровольцев, место базирования, действия в тылу врага. Назывались даже фамилии бойцов и командиров, последние — в слегка изменённом виде: Спрогис стал Прогисом, а комиссар Дронов — комиссаром Кленовым. Единственное новшество, которое привнесли в эту историю 1990-е, — обозначение деятельности отряда: в литературе и журналистике он стал называться диверсионной частью № 9903. По сути, так и было.

Четвёртый класс 201-й школы. Зоя — во втором ряду четвёртая слева, Саша — в третьем ряду крайний справа. 1936 год

Информация о части №9903 не являлась доступной любому, но про поджоги домов, в которых квартировали немцы, писали в газетах военной поры. Самым любопытным представляется цикл очерков Карла Непомнящего, подробно рассказавшего о рейде похожего отряда диверсантов в тыл врага, о разгроме немецкого штаба и поджоге домов со спящими немцами в селе Угодский Завод. Очерки публиковались на протяжении декабря 1941 года. Вряд ли кому-то из читателей «МК» в ту пору пришло в голову возмутиться: «Варварство!». Все понимали, что идёт война «не ради славы, ради жизни на земле». Такими же беспочвенными выглядят попытки опорочить брата и мать Зои. Свою звезду Героя Александр Космодемьянский получил в том числе за то, что во время наступления на Кёнигсберг вызвался первым переправиться через канал на занятую немцами сторону. Мост, сооружённый сапёрами, рухнул сразу же за ним, немцы — у них имелось пять орудий — открыли огонь. Саша успел шквальным огнём подавить всю батарею. Как вспоминал его боевой товарищ Александр Рубцов, «три дня оставалась самоходка на той позиции и держала бой.

Потом подошли наши танки, восстановили переправу, и Саша вернулся в свой полк». Через неделю, освободив Фирбрюдеркруг, Саша был убит осколками снаряда. Первоначально его похоронили в центре Кёнигсберга, на площади Бисмарка, но мать попросила, чтобы его перезахоронили рядом с Зоей, и сама перевезла тело в Москву.

Зоя с тётей Ольгой Тимофеевной. Приблизительно 1936 год

Мать героев Великой Отечественной войны до конца своих дней жила на небольшую учительскую пенсию, перечисляя в Советский фонд мира все гонорары за выступления и публикации о своих детях. Когда она умерла, её похоронили рядом с Сашей — таковы правила Новодевичьего кладбища: кремированные тела хоронят по одну сторону, некремированные — по другую. Из семьи кремировали лишь Зою.

ЛЕЙЛИ АЗОЛИНА

Зоя Космодемьянская стала символом страны, олицетворением подвига. Лейли Азолина много лет числится пропавшей без вести. Единственная память о ней — имя в списке погибших студентов на мемориальной доске на старом здании Геолого-разведочного института возле Кремля. Но, даже для того чтобы чиновники разрешили поместить её имя на доску, сотрудникам института пришлось сознательно внести ошибочные данные в Книгу Памяти Москвы: «Похоронена в с. Петрищево Рузского р-на Московской обл.». Надо ли говорить, что в Петрищеве нет и не было её могилы?

Имя Лейли Азолиной впервые прозвучало в 1960-х, когда в «Московском комсомольце» от 29 ноября 1967 года была напечатана статья Л.Белой «Дорогами героев»: «Спустя несколько дней после того военного — 24-часового отпуска, который Лиля Азолина провела с мамой и сестрами, почтальон не принес газету маме, на Октябрьскую улицу, в дом 2/12, в 6-ю квартиру: в тот день в номере был напечатан очерк Петра Лидова о повешенной немцами партизанке Тане и снимок. Лицо повешенной партизанки было страшно похоже на Лилино».

Пётр Лидов, корреспондент газеты «Правда»

Эта неосторожная фраза дала толчок многочисленным домыслам, возникшим на волне 1990-х: некоторые историки вполне серьёзно заявляли о том, что в Петрищеве погибла совсем не Зоя. Их не убеждали ни факты, ни свидетельства очевидцев, ни даже судебно-портретная экспертиза фотографий казнённой девушки, проведённая в 1992 году и лишний раз подтвердившая, что на фото — Зоя Космодемьянская. Некоторые правдолюбы развенчивали советский миф не просто в прессе, но и в обществе тех, кто точно знал, что не Лиля погибла в Петрищеве. Находились охотники лишний раз сообщить альтернативную версию её сёстрам Лидии и Татьяне, которые живы по сей день. Мать Валентина Викторовна умерла в 1996-м, прожив 96 лет, но так и не дождавшись известий о старшей дочери. После её смерти бесследно исчез архив, который она собирала все эти годы и в котором, по свидетельству сестёр, хранились письма от сослуживцев Лили, её фотографии и документы, которые помогли бы окончательно прояснить судьбу девушки.

«Мама использовала все свои связи и знакомства (а она родом из Тифлиса, была знакома с Берией), получила пропуск в только что освобождённый Звенигородский район и два месяца искала Лилю по всем частям и госпиталям. Почему там? Наверное, что-то знала, только нам не говорила. Но Лили нигде не было», — рассказывает Лидия. Она хорошо помнит старшую сестру в отличие от Татьяны, которой в июле 1941-го исполнилось всего четыре года.

После войны в архиве ЦК комсомола так и не смогли найти заявление всенародной героини Зои с просьбой отправить её на фронт. До сих пор неизвестно, какими словами она объясняла своё желание защищать Родину. Заявление Лили, вероятно, никто и не искал. Впрочем, сохранился разыскной листок на пропавшего бойца. Из него известно, что призвана она была Краснопресненским районным военкоматом в октябре 1941 года, что приходила на побывку домой 7 декабря и что, по словам товарищей, погибла через несколько дней после этого. Чуть больше ясности в судьбу пропавшей девушки внёс историк Александр Соколов, отыскавший в архивах фото Лили рядом с бойцом Отряда Особого назначения Западного фронта[*]. Фотография подписана тогда ещё живыми ветеранами ООнЗФ: «Разведчица Азолина Лиля». Этот факт даёт историкам право включить девушку в список бойцов ООнЗФ. Сёстры Азолины подтверждают, что на снимке — Лиля, точно такая же фотография хранилась в семье. Получается, Лиля никогда не служила вместе с Зоей в/ч № 9903, как говорили некоторые недобросовестные журналисты.

На данный момент невозможно точно установить боевой путь Лили: свидетели умерли, архивы засекречены, память состарившихся сестёр не может воспроизвести детали. По обрывочным сведениям известно, что Лиля вступила в Краснопресненский добровольческий батальон в самое сложное для Москвы время — 16 октября 1941 года. Училась в школе связи вместе с некоторыми однокурсницами по Геолого-разведочному институту и погибла накануне своего 19-летия — 11 или 12 декабря (документов не сохранилось, а дату рождения Лили её сёстры помнят лишь приблизительно — то ли 12, то ли 13 декабря). Многое нуждается в уточнении и дополнении, хотя, исходя из многочисленных совпадений и отрывочных воспоминаний сестёр и сослуживцев Лили, можно примерно представить, какую работу она выполняла и как погибла.

Вероятно, впервые в тыл врага Лиля пошла 12 ноября в составе только что созданного отряда, которым командовал полковник Сергей Иовлев. Рейд проходил в районе Угодского Завода, Чёрной Грязи и Высокиничей. Основной её задачей являлась техническая разведка: незаметно подключаясь к немецкому кабелю, Лиля, отлично владевшая немецким языком, собирала данные о передвижении войск противника, их вооружении и планах наступления. Её работа, как и работа многих других разведчиков, обеспечила скорое контрнаступление советских войск под Москвой.

Фото, обнаруженное исследователем ООнЗФ Александром Соколовым в архивах отряда с подписью «Разведчица Лиля Азолина»

Первый поход прошёл удачно, отряд почти без потерь вернулся на базу. После него состоялось ещё два рейда, и как раз во время краткого отдыха между ними 7 декабря Лиле удалось навестить маму и сестёр. Больше свиданий не было. Указ о присвоении Зое Космодемьянской звания Героя Советского Союза напечатали все центральные газеты 16 февраля 1942 года. Вместе с ней это звание получил комиссар партизанского отряда Михаил Гурьянов, повешенный немцами 27 ноября в селе Угодский Завод. Гурьянов участвовал в знаменитой операции по разгрому немецкого штаба в этом селе. Его захватили в плен и после жестоких пыток казнили. В той же операции участвовал упомянутый выше Карл Непомнящий. Он был прикомандирован редакцией к Отряду Особого назначения, прошёл с ним весь путь — около 250 км по лесам Подмосковья — и вернулся на базу лишь 26 ноября. Первый его очерк напечатали в «Комсомолке» 3 декабря 1941 года и сопроводили фотографией командира Николая Ситникова: десяток людей идёт цепочкой вдоль опушки леса.

Фото, сопровождавшее первый очерк Карла Непомнящего в «Комсомольской правде», в номере от 3 декабря, который Лиля принесла домой 7 декабря, чтобы показать семье

Третья фигура — женская, тепло укутанная в платок, — Лиля. По свидетельству её сестёр, именно эту газету девушка принесла домой в день побывки. Номер долгое время хранился в семье, однако с годами был утерян.

Таким образом, в день героической гибели Зои (вечером 27 ноября начались пожары в Петрищеве, 28 ноября Зою схватили, 29-го казнили) Лейли Азолина только-только вернулась в Москву, на аэродром Тушино. Именно там базировался отряд, туда впоследствии мама Лили ездила искать дочку. Но даже если допустить совершенно несостоятельную мысль о том, что Лиля не вернулась из первого же рейда ООнЗФ, то погибнуть она должна была в Калужской области, а до Петрищева оттуда не менее 60 км.

Впрочем, это лишь допущения, не имеющие права на жизнь: кроме газеты в семье Азолиных долго хранилось письмо от сослуживца, своими глазами видевшего гибель Лили. По его словам, во время третьего рейда в тылу врага проводник вывел отряд на разведку противника, завязалась перестрелка, Лиля взмахнула рукой и упала в снег. Произошло это уже после 11 декабря — в этот день отряд покинул базу. Дальнейшая история покрыта мраком неизвестности: сам сослуживец в том бою оказался ранен и долгое время числился пропавшим без вести. Командовавший отрядом Георгий Есин вспоминал после войны: «Одиннадцатого декабря в пос. Ястребок. В этом районе мне дали разведданные и проводника. Но проводник навел мой отряд на передовые части противника, а сам успел сбежать. Мне вообще показалось странным, куда нас ведет проводник… Фактически отряд был наведен на оборону противника, которую передовые части Пятой армии не могли прорвать. Мы ввязались в бой, понесли потери и отступили». Это происходило в дни контрнаступления наших войск.

Окончание по ссылке на первоисточник:

Сейчас на главной