Красная партия: начало конца?

В преддверии больших перемен в политическом пейзаже Германии, вторая по значимости немецкая партия, ныне находящаяся в оппозиции и долгие годы бывшая ключевым элементом двухпартийной системы ФРГ, переживает не лучшие времена. Она охвачена внутренними противоречиями, во многом утратила связь с обществом, с собственными коллегами из других европейских стран, результатом чего стало падение рейтинга и удручающие результаты региональных выборов. Отмечается, что никогда прежде ситуация для этой партии не была настолько трудной, как сейчас.

Насколько тяжело нынешнее положение для СДПГ? Каковы могут быть последствия для партии, теоретически способной бросить вызов правящему альянсу ХДС/ХСС после ухода Ангелы Меркель?

Первые шаги

Проблемы у «красной партии» начались не вчера. И даже не после ухода с поста её последнего канцлера Герхарда Шрёдера. В среде самих социал-демократов существует мнение, что разрушение партии началось уже после Вилли Брандта, когда Гельмут Шмидт отказался прислушаться к мнению о модернизации экономики и вынудил уйти в отставку министра Эрхарда Эпплера, указавшего на многие нынешние проблемы задолго до того, как они стали очевидны. В Японии уже тогда правительство вкладывало значительные средства в микроэлектронику, а в СДПГ и её профсоюзах компьютеры считались убийцами рабочих мест. Они не хотели иметь с этим ничего общего. У чего, в итоге, были вполне закономерные последствия.

Тогда вся политическая, экономическая и техническая элита проспала микроэлектронику, а когда она проснулась в 1980-х годах, микропроцессоры и программное обеспечение пришли из США, оборудование из Азии. Созданные рабочие места в этой сфере отсутствовали. Они и сегодня отсутствуют. Что до сих пор может вызывать лишь глубокое недоумение, учитывая известную техническую и инженерную одарённость немцев как нации.

Намного раньше СДПГ, также при Гельмуте Шмидте, проявила явное равнодушие к набиравшему популярность антиядерному движению. Результатом этого стало основание партии «зеленых». Моментально забравшей десять процентов голосов избирателей именно у социал-демократов, а не у их консервативных конкурентов. И эта потеря, теперь уже, безвозвратна.

Нок-аут

Однако всё это было лишь прелюдией. Самым большим ударом для СДПГ, как ни парадоксально это прозвучит, оказалось падение Берлинской стены. Которое, к тому же ещё, совпало с появлением массового интернета. Оба эти события, взятые вместе и помноженные друг на друга, изменили баланс капитала и труда в Германии.

Внезапно границы оказались открыты. Западноевропейская экономика, особенно немецкая, увидела возможность производить продукцию куда дешевле, причём не в далёкой Азии, а рядом, в Восточной Европе. В то же время рост экономики Индии и Юго-Восточной Азии становился все более и более бурным. И немецкий капитал пересчитал свои издержки.

Теперь германский капиталист смог, по сути, приставить пистолет к голове немецкого рабочего и поставить его перед тем фактом, что он стал для этого капиталиста слишком дорогим. И если труд этого рабочего не станет стоить дешевле, то его просто прекратят покупать. И прежних рычагов противодействия капиталу у рабочего уже не было. На любые попытки сопротивления капиталист мог теперь ответить выводом производства в другие страны, где рабочая сила была дешевле грязи.

Политикам, в том числе и левым, так же чётко дали понять: в других странах их коллеги не так осторожны в защите окружающей среды и не так щепетильны в плане защиты труда. И это не считая других плюсов в виде дешевой земли и низких налогов. И им порекомендовали пересмотреть определённые социальные гарантии, если, конечно, они не желали, чтобы производства, о которых шла речь, полностью эмигрировали в третьи страны. И всё это было подкреплено начавшим бурное развитие интернетом, который позволил менеджерам компаний централизованно контролировать глобальное производство по сети — филиалы во всех концах мира вдруг стали значительно ближе к центрам принятия решений.

Рабочие места в тот период создавались в большом количестве, но только не в Старой Европе, а на новом «диком востоке». Массовая безработица, в итоге, стала закономерным результатом для бывшей Западной Германии. В то время, когда государству было особенно важно вкладывать огромные средства в образование, фундаментальные исследования и передовые разработки, оно должно было финансировать массовую безработицу и шантажировалось инвесторами, предпринимателями и менеджерами международных корпораций: либо вы сократите «всю эту социальную роскошь», либо мы инвестируем свои средства куда-нибудь ещё.

Именно на пике этого процесса СДПГ тогда пришла к власти. Именно её правительство прошло начало преобразования подобного рода в полной мере. И именно это стало настоящим нок-аутом для «красной партии».

Социалисты в «Brioni»

То, что подобные изменения произойдут в любом случае, стало окончательно ясно, когда в 1995 году бывший министр экономики Отто Ламбсдорф сказал, что мобильность капитала возросла настолько, что «…международные инвесторы теперь являются нашим жюри» (с). Три года спустя на вечеринке в одном из самых высоких небоскребов Франкфурта бывший член правления «Дрезднер банка» Эрнст-Мориц Липп, обращаясь к пятистам крупнейшим банкирам и предпринимателям, сказал: «Германия — супертанкер, но канцлер больше не стоит за штурвалом; теперь это делают те, кто находится здесь» (с).

И тем, кто окончательно поддался давлению корпораций и провёл требуемые ими «реформы», оказался представитель СДПГ канцлер Герхард Шрёдер. Конечно, он должен был действовать в тех обстоятельствах, которые ему достались. Потребность в том, чтобы как-то разрешить ситуацию, была велика. Но многие в Германии задаются целым рядом вполне справедливых вопросов. Действительно ли была необходимость «резать» социальную сферу настолько сильно? И насколько допустимо было делать это в костюме «Brioni», с дорогой сигарой во рту и стаканом односолодового виски в руках? Действительно ли ему так необходимо было снизить максимальную ставку корпоративного налога на 10%, отменить налог на имущество и дать компаниям миллиарды налоговых льгот? А, главное, как на фоне всего этого выглядят социалисты, рассказывающие рабочим и мелким предпринимателям о необходимости «затянуть пояса».

Надо ли удивляться тому, что в Германии очень быстро появились другие левые партии, которые (особенно в восточных землях) регулярно выступают на региональных выборах лучше, чем СДПГ?

Минус половина

За прошедшие годы СДПГ в принципе не смогла решить важнейший вопрос: как Германии продолжать быть экономически успешной в условиях глобализации и, одновременно, поддерживать достойный социальный уровень собственных граждан? Поскольку ответа до сих пор нет, СДПГ откровенно продолжает представлять те неолиберальные силы, для которых социальные и демократические достижения являются лишь препятствиями в конкурентной борьбе.

На её рейтинге это сказалось прямым и непосредственным образом. Теперь его максимальные значения находятся в районе 20%. Это падение более чем в два раза по сравнению с показателями «красной партии» конца 90-х. На этот уровень она рухнула уже более 10 лет назад и до сих пор не может подняться. А ей нужно вернуться, как минимум, к 30%, чтобы всерьёз претендовать хотя бы на что-то.

Если сравнивать политическую партию с компанией, то, когда у неё происходит столь резкое падение, то для неё есть два варианта действий. Либо такая компания продолжит вести свой бизнес так же, как ни в чем не бывало, но тогда конец этой компании предрешён. Либо компания предпринимает чрезвычайные меры. При этом она может потерпеть неудачу, но может и победить. В этом случае её крах не является неизбежным.

Как будут выглядеть чрезвычайные меры от СДПГ? Самое печальное для неё заключается в том, что «красная партия» не имеет об этом ни малейшего понятия. Она демонстрирует полную идейную недееспособность.

Упущенные возможности

Нельзя не признать, что ситуация для немецких социал-демократов могла и не быть настолько безвыходной. У них постоянно были возможности хоть как-то её исправить. Воспользовались ли они этими шансами?

Для начала, их тогдашний лидер Зигмар Габриэль мог бы куда оперативнее признать ошибочность привода партии в большую коалицию и уйти в отставку. Но он долго этого не делал. Да и в целом пойти на давно назревшую полную смену руководства партия не решалась. Результат очевиден.

Другой возможностью было бы резкое изменение программы партии. Социал-демократы могли услышать общественное мнение и пойти против невыгодных для граждан страны глобалистических проектов, вроде «Трансатлантического торгового и инвестиционного партнёрства» (TTIP). Или проявить бескомпромиссность в вопросе отслеживания данных в Google, Facebook и других «транснациональных сетевых гигантов», борясь ещё и за то, чтобы это произошло по всему ЕС. Отменить легализацию налогового мошенничества и создание налоговых лазеек в Германии и бороться за это по всему ЕС. Но нет — они этого не делают.

Третья возможность — радикально изменить свою политику в области формирования избирательных списков, не руководствоваться при этом интересами только лишь группировок партийных функционеров, а обращать внимание на то, как на того или иного кандидата отреагирует общество, каков его политический и общественный вес, что он представляет из себя за пределами партийных кулуаров. Но и этого они не делают и, похоже, не собираются. Что приводит к явному кадровому дефициту. В партии элементарно не хватает свежей крови — тех людей, которые и могли бы принести в неё новые идеи. Но при нынешней внутренней обстановке они и не могут там появиться — их просто не пустят аппаратные чиновники от социал-демократии.

Что же, при дальнейшем отсутствии изменений для «красной партии» нынешнее положение дел может оказаться началом конца. И конец этот может наступить в том случае, если вдруг будет создана ещё одна серьёзная партийная структура, выступающая с социал-демократических позиций, которая в один прекрасный момент просто заберёт голоса у СДПГ, как это уже сделали «зелёные» и региональные левые силы. Они уже лишили партию половины рейтинга, теперь вопрос, лишится ли она второй половины.

Впрочем, пока этого не произошло, для «красной партии» ещё не всё потеряно. Будет ли произведена своевременная работа над ошибками — вот вопрос.

(с) Павел Кухмиров.