Люди и лошади

Сначала надо ехать по федеральной трассе до районного административного центра, Кандалакши, потом дорога к Терскому, юго-восточному берегу Кольского полуострова, становится уже и хуже. Зимой по укатанному снегу добраться можно, если путь расчистил трактор. Без него Терский берег и 12 отдаленных сел и деревушек в считанные часы оказываются отрезанными от городов и столицы региона, от больниц и продовольственных баз. По кромке полуострова — сплошь дикая тундра.

Примерно в 380 километрах от Мурманска — поселок городского типа Умба, административный центр Терского района. По статистике, в нем живут 5259 человек, но ежегодно сюда приезжают три тысячи туристов: экстремалы, байдарочники, рыбаки-нахлыстовики и просто любители природы. Ценят эти места за дикость, самобытность и рыбу: тут водится самое крупное в Европе стадо дикого лосося.

От Умбы до Кузомени — 112 километров и три крошечных села, в каждом всего по десятку домов вдоль берега моря. Летом машины покрываются яркой пылью: дорога здесь красного цвета из-за особенной песчаной породы в грунте. Зимой — постоянный ветер со снегом. Видимость такая, что границу между землей и морем на глаз не определить, ты просто едешь в абсолютном нигде, сплошной ледяной пустыне без начала и конца. Только маяк в Кашкаранцах показывает, где край земли.

Это село еще живет и помогает путникам ориентироваться. От него до Кузомени остается 47 километров и самый коварный участок пути — четыре километра по барханам песка и снега. На краю лесной полосы машины оставляют все, даже местные. Зимой пересаживаются на снегоходы с санями.

Здесь настоящая полярная пустыня. На песчаных барханах ничего не растет, из-за постоянных ветров в почве не задерживается жизнь. Этот процесс еще называют выдуванием, он начался здесь более 100 лет назад.

Поморские погосты (сезонные стоянки поморов) и купеческие ярмарки были здесь еще при Петре Первом. В то время здесь заготавливали для страны ценный хвойный лес — и так бездумно, что земли превратились в пустыню. Когда все вырубили, люди переключились на рыбалку: по местным водоемам пролегает путь лосося на нерест. В советское время здешний рыболовецкий колхоз «Моряк» жил очень богато, а Кузомень считалась муниципальным центром Терского берега.

Глава 3

Сами по себе

На самом деле сельчанам уже давно запретили рыбачить сетями, а на удочку в море много не поймаешь.

Местные жители свободно могут ловить только корюшку зимой. Их права на рыбалку ограничены.

Сейчас в Кузомени 93 жителя. Работы немного: в рыболовецком колхозе «Всходы коммунизма», в двух магазинах, клубе, на электросетях, в начальной школе.

На всех тут две самые распространенные фамилии — Двинины и Заборщиковы. Из 13 детей все, кто старше 10 лет, учатся в интернате в соседнем селе Варзуга. На выходные они вернулись домой, чтобы участвовать в концерте.

Анна и Денис Мошниковы — родители трех девочек и двух мальчиков, они местные жители в третьем поколении. Анна работает в местном магазинчике продавцом, а Денис — в энергосбытовой компании.

— Умирать тут уже не страшно! — говорит Владимир Кондратов. Всю жизнь он работал на вредном производстве, а в Кузомень приехал 10 лет назад за тихой старостью и рыбалкой. — Это самовыживание, потому что с медициной беда тут. Ее нет. Я просто знаю, что болеть нельзя. За меня, старого, никто бороться не будет. Но ведь дети здесь и туристы! И травмы бывают, и приступы у людей, а обратиться за помощью не к кому, и выехать отсюда быстро не получается.

Жительница села Ольга Мошникова шестой год ведет переписку с властями. В 2016 году власти обещали построить фельдшерско-акушерский пункт по программе развития сельского хозяйства. Потом строительство перенесли на 2018 год. В 2020 году местные жители решили обратиться к губернатору, подписи собирают в местном магазине.

Глава 4

Якутский поцелуй

Застолье продолжается. Я спрашиваю, как жители относятся к дикому табуну. Сначала люди затихают, а потом все начинают все громче и громче, наперебой:

— Лошади эти опасные, они нас достали уже. Иногда приходится деревню по берегу обходить, когда они стоят! Они кусаются!

— За детей страшно. Со всеми инструктаж проводим: к лошадям не подходить!

— Туристов кусают постоянно. Люди им сухарики протягивают, они наглые и неблагодарные: и куснут, и лягнут. Такие травмы бывают!

— Пусть свой век доживают — и хватит. Не нужно нам этих лошадей! Мы же медведей не прикармливаем!

— Они дикие — вот пусть и живут в лесу. Они ленятся, в лес не ходят. Трутся в деревне, по помойкам шастают.

Одна из женщин говорит, что лошади генетически больны, потому что скрещиваются между собой, ее сосед со смешком добавляет, что табун этот — «извращенцы», потому что «кони прыгают друг на друга».

Туристы, не знающие характера лошадей, страдают от них постоянно. Голодные животные могут схватить сухарь вместе с перчатками. Однажды одного рыбака, пожелавшего сделать фото в обнимку с жеребцом, конь укусил за бок. По словам очевидцев, на месте «якутского поцелуя» образовалась большая черная гематома — если бы не толстый бушлат, конь прокусил бы печень.

Четыре года назад в Кузомень приехала семейная пара — предприниматели Наталья и Яков Чунины. Оба северяне, он — из Умбы, она — из Кандалакши. Весной 2016 года они оформили земельный участок в Кузомени в аренду, поставили на нем палатку и начали строить дом. К осени перебрались в скромный двухкомнатный «сэндвич». Им нравится жить близко к природе.

Наталья искренне восхищается всем, что ее окружает: морем, рекой, песками, птицами, у которых здесь перевалочная база во время сезонной миграции. В жесткой траве на песчаном берегу птицы выводят птенцов — смешные малыши бегают по отливу и чуть не попадают под колеса машин.

С лошадьми Чунины познакомились в первый же день своей жизни в Кузомени. Животные пришли к палатке в поисках еды.

В кузоменских песках трава — большая редкость. Кусты встречаются только возле домов, куда люди специально привозят грунт. Лошадям только и остается, что питаться водорослями на отливе, редкими былинками, хвоей и отходами у домов: очистки и огрызки люди вываливают прямо на дорогу или оставляют у дома в ведрах.

Лошади обходят одну-единственную улицу, как по часам: с 9:00 с одного конца деревни до другого. По вторникам, когда привозят хлеб, приходят к магазину — кто-то из покупателей обязательно разжалобится, купит им буханку, или продавец вынесет списанные корки.

Голодный сезон начинается у лошадей в октябре. Пески покрываются снежной коркой, бури могут длиться по несколько дней подряд, температура падает до −20. Лошади спасаются тем, что экономят силы: стараются встать в ряд между домами и почти не двигаются.

В 2018 году у одной пары родилась кобылка, но суровую зиму она не пережила.

— Мы возвращались с рыбалки. Я увидела, что у дома стоят конь, кобыла и кобылка, — рассказывает Наталья. — Вдруг маленькая лошадка упала. Мне показалось, что она в снегу завязла и не может подняться. Мы к ней подъехали, и я поняла, что у нее просто нет сил. Побежала в магазин, купила ей яблок. Она весила килограммов 100, мы ее с трудом взгромоздили на сани и снегоходом приволокли в сарай, в котором колхозники хранят сено. Стали к ней ездить. Я кашу ей варила, фрукты и овощи носила ей, все убирала из-под нее, гриву расчесывала. И так мне было ее жалко! Она смотрела на меня как человек, и я ей смотрела в глаза и только просила: не умирай, живи, моя хорошая. Узнали, что лошадям нельзя долго лежать на боку, сделали ей специальный диванчик из сена, привезли лебедку, чтобы поднять. Потом мы приехали, прямо на Пасху, а она как ногами начала стучать! Я обрадовалась, думаю, силы у нее появились. Потом у нее посинели губы и она умерла. Мне так было горько! Завернули ее в пододеяльник, укутали сеном и вывезли. Долго сидели около нее. Я не знала, как это пережить.