«МАШИНЫ СЧАСТЬЯ» И «ПОДЖИГАТЕЛИ» ИРРАЦИОНАЛЬНОСТИ-2

Никуда не уйти человеку со связным мышлением от неизбежно вытекающих выводов о бездне либерализма. Если каждый человек будет свободен – то нет оснований ни для какой вертикальной иерархии, каждый сам по себе, в режиме хаотического блуждания и брожения. Голое насилие формирует ситуационную власть, но такое ордынство крайне недолговечно. Как и в мире животных, не сумевших создать ни государства, ни цивилизации, ни преемственного накопления знаний и опыта, центробежным силам не противостоит ничего центростремительное. Несвязанность общей идеологией – это отсутствие общего дела, то есть той базовой мотивации, которая создаёт общность и общество. Это как сидеть в театре, в котором не показывают никакого представления. Зачем?

Начало материала: https://narzur.ru/mashiny-schastja-i-podzhigateli-irracionalnosti/

Ничего удивительного, что либеральные токсины на практике приводят к разложению и распаду любой исторической общности. Если нет общей идеи во многих головах – то нет никакой синхронной координации действий. Нет даже коммуникации – т.е. возможности понимать друг друга. О чём общаться волку с зайцем? Один ест, другого едят. И это межвидовая конкуренция, которая, по мудрым наблюдениям К.Лоренца, слабее внутривидовой. Потому что у слона с китом гораздо меньше оснований и возможностей драться, чем у слона с другим слоном…

Много раз в истории, с завидным постоянством – то, что начиналось воплями о свободе – заканчивалось резнёй. Это же не случайность, а закономерность. Закономерность органического строения человеческого мышления. Скажу о ней как социопатолог:

-Два человека могут искренне подчиняться одной абстрактной идее, сводя свою деятельность к служению ей.
-Один человек не может искренне подчиняться другому человеку[1].

То есть один человек другому не служит (а если делает вид, что служит, то только выбирает момент, чтобы всадить нож в спину). Либо люди фанатики обобщённой идеи, святыни, довлеющей НАД ними, либо они служат только самим себе.

Идеология необходима, но там где идеология – кончается свобода в либеральном понимании этого термина. Идеология разделяется на формальные законы, ограничивающие свободу, и общее настроение, общую логику мысли, которая тоже ограничивает свободу. Об этом теоретики права говорят, что «законы – это минимум добра», имея в виду, что закон обеспечивает безусловный, необходимый минимум несвободы поведения, его служебной в обществе функции, который нравственность человека дополняет до более значительных величин.

Соответственно, либеральное растление снимает вначале нравственную оболочку с человека (разрешено всё, что не запрещено напрямую законом), а потом неизбежно добирается и до отрицания законности, как таковой, связывающей свободу поведения и произвола личности.

Нет никаких сомнений, в силу органики строения мыслительного процесса, что человек, который разрешает себе всё, кроме запрещённого законом, через какое-то время разрешит себе и всё, что запрещается законом. Если в человеке нет внутреннего закона, то внешний закон для него лишь кандалы, тюрьма, и, следовательно, пытливый ум найдёт, как сбежать из тюрьмы, воспринимаемой враждебно и с ненавистью.

Если теорема не может быть выстроена без начальных аксиом, то человеческое мышление в целом не может быть выстроено без изначальных ценностей, которыми обосновано всё, и которые сами не подвергаются никакой критике. Здание человеческой мысли просто рухнет в патологию, в сумрачный мир маньяка – если убрать фундамент: базовые, не обсуждаемые догмы-начала.

Наличие общих основ сверхличностного служения делает плодотворным дискуссию, обмен мнениями, может в споре родить истину. Два христианина или два коммуниста могут плодотворно конфликтовать, тогда как конфликт двух эгоистов по определению бесплоден. И представляет из себя игру с нулевой суммой. О чём может быть диспут между волком и зайцем, коршуном и куропаткой?

+++

Всякое совместное существование предполагает тоталитаризм[2] – т.е. единство многих в базовых основах, решённых «только так и не иначе». Нетрудно понять даже из корней слов: если totalitas — «цельность, полнота», то его противоположностью в онтологической паре будет «бесцельность и ущербность».

И это не игра слов.

Шельмование любой totalitas – что доказала уже и практика, есть путь к бесцельной деструктивной аморфности, превращающей социум в случайное скопление биологических особей. Общество теряет и цель, и правила, и взаимосвязи и простую коммуникацию.

Общество без цели – такой же оксюморон, как «слепые зрители». Зачем людям идти куда-то вместе, если им не нужно прийти к единой цели? В чём смысл их совместного движения, и чем оно в таком случае лучше разбегания?

Говорить нужно не о вреде тоталитаризма вообще (что погружает нас в маразм и безысходность), а о том, что totalitas бывают разные: истинные и фальшивые, научные и бредовые, логически-связные и маниакально-заклинивающие, что в целом соответствует разделению религий на традиционные конфессии и деструктивные секты. Иногда их зовут «тоталитарными сектами», в духе моды века, хотя в любой традиционной конфессии Бог един, следовательно, и она «тоталитарна».

Дело совсем не в том, что всякий тоталитаризм (целостность, полнота) плох, а в том, что бывают хороший и плохой тоталитаризмы.

Люди могут создать рой, улей соподчинённой иерархии вокруг хорошего дела, а могут вокруг плохого. И вот когда они цельны и полны в стремлении к добру – это хорошо, а когда они так же цельны и полны, но уже в едином порыве к злодейству – это плохо. Служить-то они всё равно будут тоталитарно (по-другому служить невозможно[3]), вопрос лишь в том, Богу они служат таким образом, или дьяволу!

Если переходить с религиозного языка на язык науки, то качество идеологии (идейной основы быть вместе, не разбежаться и не перебить друг друга) определяют широта и устойчивость замысла.

Идеологические догмы могут быть широкими и узкими, как в пространстве, так и во времени. Узость приводит к психическому локализму: когда служишь не всему человечеству, а только своему племени, потом уже и не племени, а семье, роду (в итоге только себе), служишь не вечности, а ограниченному отрезку времени (а когда он кончился – служба теряет смысл) и т.п.

Понятие широты мышления относится к интеллекту и эрудиции общества. Это и есть тот ум (интеллект) – о котором часто говорят люди. Равно как и об отсутствии ума. Глупость покалечит и вывернет наизнанку даже самые замечательные начинания: «заставь дурака Богу молится, он себе лоб расшибёт», говорит народ об этом.

Заложенная в идеологии широта охвата – это мера её научности. Никакой научности сверх идеологической заданности нет: свободный интеллект придёт (и не раз приходил в истории) к мысли о бессмысленности всего сущего[4], после чего свернёт всякую работу мысли и самоликвидируется.

Поскольку наши достоинства – продолжения наших недостатков (и наоборот, диалектика), то широта человеческого кругозора и глубина его мыслительных способностей обязаны уравновешиваться возрастающей устойчивостью психики. Дурак может не думать о смысле жизни, потому что он вообще ни о чём не думает. Но интенсивная мыслительная деятельность, широта охвата и обобщений вне устойчивости психики – верный и короткий путь к безумию.

Об этом говорит апостол: «Правда без любви мучительство есть». Чем больше правды о жизни узнаёт человек, лишённый способности любить, тем опаснее он для себя и окружающих. Его мысль превращается в орудие пытки и самоистязания. Она всё чаще перескакивает с предмета на предмет, всё меньше понимая – зачем вообще скачет. В итоге мозг оказывается сырым яйцом в микроволновке: он обречён взорваться.

Поэтому всякой интенсивности познавательной деятельности должна соответствовать интенсивность религиозной деятельности. Если религиозное воспитание человека отстаёт от его научных познаний, то мы можем получить в итоге маньяка.

Если широта мышления – показывает уровень интеллекта, то устойчивость – идеологическая категория сакралий. Это скорее мера религиозности общества. Насколько оно убеждено в тех аксиомах, от которых выкладывает свои сложные и разветвлённые теоремы? Ведь если аксиомы пошатнутся, то и все отложенные от них умозаключения потеряют и смысл и ценность. Любое умозаключение ведь производится не само по себе, а от какой-то исходной точки, которая мышлением принята за изначальную.

Не понимая всего этого – мы не поймём и главного требования политологии: силового преобладания мудрости, позволяющего мудрости отразить натиск безумцев и серийных убийц, разного рода бесноватых и дегродов.

Если этот натиск не отразить – тогда бесноватые прорываются к рычагам машины управления, как обезьяны в рубку атомохода. Они истребляют или запирают в безвыходность всех носителей мудрости, начинают хаотично вертеть штурвалы и нажимать кнопки, смысла и назначения которых не понимают или истолковывают совершенно превратно.

Итог – крушение машины разумного обеспечения быта и развития людей, смена эффективных форм решения задач – на какие-то параноидальные выдумки не вполне здоровых психически «решал».

Сегодня о том, как создать (собрать, построить) машину благополучия известно гораздо больше, чем о том, как сохранить её от безумцев. Современные инженерия и агрономия продвинулись гораздо дальше, чем современные социология и политология. Потому что точные науки исходят из принципа Единой Истины, которую они ищут и находят, а гуманитарные базируются на примитивнейшем, амбивалентном «свободном выборе» людей. Т.е. выборе, который не имеет ничего общего с объективно устанавливаемой истиной и может «гулять» в любую сторону.

Современная (либеральная) политология подобна математике, в которой каждый сам выбирал бы, сколько будет 2х2 и 5х5. Понятно, что в такой науке нет никакого смысла, она что есть, что нет её. Ибо нет цели поощрять человека в ошибках, а цель Разума – поощрить его в верных ответах (верный ответ – единственный из множества).

Великий наш писатель, И.С. Тургенев описывал подобие свободного выбора в толпе так. Разговор идёт от лица интеллигента, учёного человека и рационалиста, который сравнивает свои возможности воздействия на массу и сектантские:

«Мне раз пришлось слышать нечто вроде проповеди одного раскольничьего пророка. Черт знает, что он молол, какая это была смесь церковного языка, книжного, простонародного — да еще не русского, а белорусского какого-то… «Цобе» вместо «тебе»; «исть» вместо «есть»; «ы» вместо «и» — и ведь все одно и то же долбил, как тетерев какой! «Накатыл дух… накатыл дух..» Зато глаза горят, голос глухой и твердый, кулаки сжаты — и весь он как железный! Слушатели не понимают — а благоговеют! И идут за ним. А я начну говорить, точно виноватый, все прощения прошу»…

Отсюда нетрудно увидеть, что либеральная демократия, если запустить её всерьёз, отдаст большинство голосов «накадыл духу», откуда, собственно, и взялись, к ужасу адекватных людей все эти перестроечные Дудаевы, Эльчибеи, Гамсахурдии и Черноволы. Это именно бесноватые, которые «долбили, как тетерева», выкупая отсутствие мысли харизмой одержимости.

Куда придёт общество с Гамсахурдиями и Эльчибеями? Нечего гадать, мы видели воочию: к войне, резне, во мрак и ужас, в тиранию зоологического типа, к диктатуре дегенератов. Мудрость человечества, лишённая силового преимущества – сперва попятится, а потом растает.

+++

Широта и устойчивость базовой (фундаментальной) идеологии – явление для цивилизации необходимое, но весьма специфическое и искусственное. Это когда носители идеи чётко, ясно понимают, чего они хотят, и при этом достаточно сильны, чтобы это навязать обществу.

Ясность целей и связность мышления в корне отличаются от сумрачного состояния сознания, хорошо знакомых психиатрам разрывов логики и разорванности мысли. Человек, который не знает, чего он хочет – не в силах строить будущее даже если с пулемётом стоит против безоружных. Судьба дала ему возможность их расстрелять, тем даруя их повиновение. Но он сам не знает, для чего ему нужно их повиновение.

Он может их вести, но не знает куда. Оттого чаще всего силовое доминирование человека с сумрачным сознанием оказывается игрищами похотей и звериных инстинктов, властью переменчивого каприза и клоунского кривляния.

Понимая это, давайте поймём и другую сторону проблемы: слабость всегда заключена в оболочку слабоумия, какие бы великие идеи и гениальные проекты не находились внутри. Оторванный от жизни интеллектуал, каким бы развитым не являлось его мышление – для жизни всегда «вещь в себе», чёрный ящик. Он живёт в своих воображаемых мирах, никоим образом не влияя на этот.

Нужно, чтобы толковая мысль, перспективная идея нашла себе сильного и волевого носителя. Тогда и возникнет силовое преобладание мудрости в обществе – основа прогресса и цивилизации.

Мы видим главную угрозу цивилизации в том, в чём наши враги видят свой главный шанс: умственная и нравственная деградация масс делает умных бессильными отщепенцами, а энергичных дегенератов (сразу представляется Ельцин) – владыками куцых дум.

Если на умное общество можно влиять умом, то на тупое общество нельзя влиять умом. На него нужно влиять тупостью, типологически сходной с его тупостью. Если уровень тупости у предлагающей и принимающей стороны сходятся, то ключ открывает замок. Код угадан, власть ухвачена.

Отказ от Просвещения или подмена Просвещения растлением приводят к формированию тупых масс на низком уровне цивилизационного развития. А на таком уровне все институты демократии теряют смысл (как исходный, так и всякий). Можно наврать, что выборы проведены, а на самом деле их не проводить – но тупые поверят. А можно их провести на самом деле, но выборы среди тупых дадут тупой результат.

Демократические процедуры можно уподобить инструментам по работе с металлом. То есть они требуют металла, а когда его нет, то прилагать их к дереву, тканям, глине совершенно бессмысленно. Какой смысл ножовкой по металлу пилить, например, деревянный брус? И наоборот – можно ли распилить рельс ножовкой по дереву?

+++

Так происходит номинализация демократических институтов, когда всё  действие сводится к пустой формальности и вообще никак не влияет на жизнь людей. Если их убрать – то никто даже и не заметит. Больше половины европейцев и американцев не ходят на выборы, вообще не замечая их, потому что смысла в них не видят.

К значимым для себя вопросам люди так не относятся. Например, получать зарплату выстраиваются в очередь все работники предприятия, а не 28-32%, как во время выборов в Европе. Если бы выборы играли реальную роль в жизни – их, конечно, никто бы не игнорировал.

Но поскольку они стали номинальны – то это лишь игра с нулевой суммой, нужная разве что для пропаганды на стан врага и очковтирательства.

Номинализация выборов – точно такая же их ликвидация, как и прямая отмена всякой демократии, но только более коварная и скрытная. Настоящего выбора всё равно нет. Но если его нет официально – то это заметно. А когда его нет только фактически, номинально же он регулярно якобы производится – тогда ещё сложнее.

Конечно, главной целью демократических выборов, для чего их придумали, и без чего они совершенно бессмысленны – является равноправие, равенство и перераспределение собственности. Период реальных выборов – лишь обострение борьбы за равенство, идущей ежедневно. То неравенство имуществ и возможностей, которое было накоплено между выборами – ликвидируется.

Если же выборы не влияют на распределение собственности – тогда они вообще ни на что не влияют, и непонятно, зачем проводятся (кроме очевидного мотива очковтирательства).

+++

Главная цель цивилизации – защитить обобщающее, абстрактное мышление с его структурой и преемственностью поколений от зоологических инстинктов тёмных особей. Нужно защитить абстрактное мышление с его широкими обобщениями – от узости сиюминутной личной выгоды.

Выгоды переменчивы – принципы неподвижны. Бедному, захватившему власть – выгодно становиться угнетать бедных, но принципиальному бедному даже и у власти остаётся свойственна борьба за права бедных. Выгода сто раз на дню меняет вехи, от ситуации к ситуации позиция прагматика меняется на противоположную. Принцип, установив однажды Истину – жёстко следует за ней, игнорируя личную выгоду.

Если он сочетает широту мысли с устойчивостью стремлений, целей, святынь – тогда поезд цивилизации едет вперёд и вверх. Если нет – тогда поезд теряет инерцию подъёма, тормозит, катится вниз, под уклон, и в итоге сходит с рельсов. Мы видим крушение цивилизации и «тёмные века», которые чем темнее – тем больше зоологической свободы (произвола и вседозволенности) содержат в себе. Что и мешает преодолению их тьмы: вкусившие произвола вместе с человечиной большие и малые деспоты люто защищают свою «свободу» от всех упорядочивающих ограничений.

Каждый человек в силу особенностей строения человека — является и носителем света и носителем тьмы. Вопрос лишь в выборе, предпочтении, которое он делает. Важно понимать, что ничего немотивированного в человеческом поведении нет, лишь источники у мотиваций разные.

И тогда мы сможем понять, как возникают и почему рушатся цивилизации.