Мир вторичного варварства

​Как пишет писатель Захар Прилепин, «Ирак и Сирия… с ужасом воспринимают сегодня понятие «цивилизованный мир». Примерно как синоним слова «маньяк»[1]. В самом деле, сознательный и полный уход от объективных определений понятия «цивилизованность» породил зловещего терминологического монстра западной пропаганды: самозванство и самопровозглашение единственной формой цивилизации самих себя, независимо от поведения. Сегодня мы в их версии термина видим единственную отличительную черту «цивилизованных» от дикости и варварства: безнаказанность.

Они решили: раз «не пойманный – не вор», то и ненаказанный варвар – не варвар. И «цивилизацией» всерьёз стали считать всякую безнаказанную варварскую дикость. Если маньяк достаточно силён, чтобы его никто не смел судить – он и есть «цивилизованный мир». Так они решили. И в этом мы с ними категорически не согласны…

Всякому вменяемому человеку понятно, что НА САМОМ ДЕЛЕ цивилизация – это сверх-животное поведение и сверх-зоологическая мотивация поступков. Если же поведение животное, а мотивация чисто-зоологическая, то это дикость, сближающая род человеческий с родами хищников и скотов.

Нет никакого секрета, что лежит в основе зоопсихологии животного мира: он давно вдоль и поперёк изучен этологами. Это поглотительный, половой инстинкты плюс инстинкт доминирования. В сочетании три этих животных инстинкта не только доисторического, но и дочеловеческого происхождения, дают частную собственность.

Она в определённом смысле «идеально» сочетает в себе инстинкт поглощения и утаивания зверем добычи в укромных местах, вторичные половые признаки, делающие даже ущербную особь сексуально-привлекательной, и доминационную страсть.

Если человеческое слово «начальство» подразумевает «начало» — то есть начальство создаётся для дела, то зоологическое явление «доминирование» означает конец, завершение процесса, поскольку выступает самоцелью зверя. В этом и заключается разница между человеческим руководством и зоологическим доминированием.

Люди выдвигаются для реализации проекта; звери выдвигаются ради самого выдвижения. Достигнув доминирования, они успокаиваются, и зоологическая среда погружается в застойный покой – до следующей схватки за лидерство.

Вот как описывают зоопсихологи доминирование в обезьяньем стаде: «Если доминирующий самец-вожак чем-то раздражён, то он даёт затрещины т.н. «геронтам» — своей свите. Те бьют в отместку рядовых самцов стада. Обычные самцы мстят за унижение т.н. «подонкам» — тем обезьянам, которые признаны в стаде ущербными и неполноценными. «Подонкам» бить некого, и они в слепой ярости бьют лапами неживые предметы, ломают траву и ветви, колотят палками по земле. Говоря человеческим языком – «занимаются актами вандализма»…

Похоже на людей, особенно времён цивилизационного упадка, правда?

Частная собственность и связанная с ней идеология, какие бы сложные формы демагогии не принимала – всегда сводится к зоопсихологии захвата, обладания, доминирования.

Хуже всего (для цивилизации) то, что в зоопсихологии самоутверждение доминирующих особей проходит через уничтожение (или, в смягчённом виде, через унижение) себе подобных. У низших видов животных процветает каннибализм – всякая крупная особь пожирает более мелкую. Но насильственное самоутверждение свойственно всем живым видам. Львы убивают других львов, медведи прогоняют других медведей, петухи дерутся с петухами, зайцы ненавидят других зайцев и т.п.

В человеческой частной собственности, совершенно очевидно даже невооружённым взглядом: доминационный мотив явно и широко преобладает над хозяйственно-бытовым. Львиная доля частной собственности нужна человеку не для создания бытового, физиологического уюта, а для гордыни и унижения окружающих, подавления их своим «величием» в рамках доминационного инстинкта.

+++

Животные ведут вечную битву друг с другом за еду, гнездовища, половых партнёров и – пустое (символическое) доминирование, выступающее рационально-бессмысленным, но психологически сладким наслаждением.

Имея отчётливо-доисторическое происхождение, частная собственность имеет и до-государственное происхождение. Всякое, даже самое древнее, государство, утверждает не частную, а обобществлённую, коллективную собственность, без чего оно, собственного говоря, было бы бессмысленно. Если у государства нет никакого казённого имущества общего пользования, то и государства нет.

Отсюда вывод: развитие государства неразрывно связано с выдавливанием частной собственности, её сокращением и ограничением. Закон – противостоит произволу, а произвол – удел хозяина. Если хозяин, то делаешь что хочешь. Мораль – противостоит животному эгоизму, лишает биологическую особь уникальности, ставит её в один ряд (с одними правами) – с другими ей подобными. Этим же занимается и наука, только не в поведенческой, а в познавательной сфере: она подчиняет субъективного уникального человека объективным обобщённым истинам.

Само по себе такое возникнуть бы не могло. И нам ясно, откуда оно возникло. На определённом этапе умственного и духовного развития разум человека подходит к идеям вечности и бесконечности (инфинизация мышления). Это и есть ключевое отличие человеческого вида от животных видов. Ни в чём ином человек не имеет принципиальных отличий от животных. Человеком его делает «образ и подобие Божие» в нём, говоря языком науки – способность понимать существование и приоритетность вечности и бесконечности.

Инфинизированное мышление создаёт культ (дополняя его всякими суевериями по мере своей испорченности). Культ отчётливо делится на осознание и служение Вечности (единое для всех религий) и набор шаманств, камланий, ритуалистики (в каждой религии свои). Отделяя служение Вечности от примесей шаманизма – мы (теоретически) получаем инфинитику в чистом виде. В реальной жизни она, чаще всего, заключена в какую-нибудь сектантскую оболочку, приправлена разными карго-глупостями разных поколений слагателей культа.

Когда сформировался культ Вечного – то из него вырастает культура, как эстетизация религиозного культа, украшение догматики яркими и красивыми декорами. Отметим, что нормальная культура – вторичный продукт религии. При попытках отделить её от базового культа она вырождается в декаданс, гниение и безобразие.

Думы о бесконечном пространстве и вечном времени формируют абстрактное мышление, обобщённые мысли. Обобщённая мысль – это алгебра логики. То, что «убивать меня плохо» — понимает любое животное (инстинкт самосохранения). Но подняться до замены «меня» неким обобщённым «Х», до формулировки «убивать Х плохо», в которую можно поставить как меня, любимого, так и любого другого человека – может только человек со способностью к обобщениям, с пониманием реальности универсалий[2].

+++

Обобщённая мысль стремится к обобществлению имуществ. Выводя общие для всех правила в голове, обобщающее мышление с неизбежностью стремится воплотить эти правила в окружающем мире. Поэтому становление государства всегда и всюду происходит в ожесточённой борьбе с частной собственностью, в попрании и преодолении частнособственнического эгоизма.

Где государство – там начались история и цивилизация

Так вот: совсем нетрудно заметить, что всё, имеющее ценность для цивилизации и культуры – обобщено и обобществлено до общечеловеческого.

Напротив – то, что не принадлежит всему человечеству – никакой ценности для истории, культуры и цивилизации не представляет. Такова грань между семейным фотоальбомом и третьяковской галереей…

Нам часто приходится слышать, что наука и её базовые открытия, шедевры мирового искусства – общее достояние человечества. Но задумываемся ли мы, что таким образом утверждается обобществление – как познания, так и материальных плодов знания?

Задумываемся ли мы о коммунистической природе не только средневековой коммуны (обобществление за стенами для защиты) но и всякого связного, логичного законодательства? Ведь закон противостоит произволу, а произвол – единственное, что отличает хозяина от служащего. Ведь всякий, кому запрещён произвольный поступок – уже не хозяин положения. А может ли быть собственность без хозяина?

+++

Цивилизация вступает в конфликт с эгоизмом частной собственности практически сразу же, с момента её возникновения.

Цивилизация делает человека подчинённым у правил, а частная собственность – наоборот, все и всяческие правила подчиняет человеку-господину, человеку-хозяину.

Законы подчиняют себе человека, и не дают ему свободы. Мораль подчиняет человека – и лишает его свободы выбора. Государство требует от человека патриотизма – и тем подчиняет его идее государственности. Культура делает человека связанным, несвободным – вплоть до поведения за столом (где он делается скованной куклой). Наука требует от человека подчиняться достоверным данным про объективную реальность…

Эти многоуровневые подчинения, требующие держать строго определённым образом всё, от головы до вилки с ножом, создают, в конечном счёте ЦОЖ – Цивилизованный Образ Жизни.

+++

ЦОЖ, в двух словах – торжество условности над безусловностью, самоконтроля над внешним контролем. Цивильное – значит, не военное, противоположное военному. Цивилизованное общество – такое, в котором непосредственное насилие заменяется символическим, в виде символов власти.

То есть, глядя глубже – принуждение к действию заменяется смыслом действия. Тут очень важна роль идеологии для формирования единой мотивации для множества людей. Ведь без идеологии желания у каждого свои, и в итоге слабые выполняют желания сильных только из-за насилия и шантажа, от страха, не понимая, и даже не желая понимать, зачем сильным нужно то, что они требуют. Идеология же оформляет общий идеал, некий образ совместного светлого будущего, и соединяет личные желания человека с его служебными обязанностями: «я делаю, потому что приказали, но и потому, что сам хочу это делать».

Формирование в людях психологических механизмов самоконтроля, самоцензуры, воспитание внутренней ответственности – приводит к тому, что люди соблюдают правила даже тогда, когда угроза насилия отступает от них, исчезает из актуальности. Цивилизованное общество, иначе говоря – такое общество, в котором принуждение и собственное убеждение человека (закон и совесть) совпадают.

+++

Но если цивилизация – это воспитание человека строго определённым образом, в верности общим идеалам, единому для всех пониманию добра и зла- то…

Совершенно очевидно, что неправильное воспитание человека разрушает цивилизацию частично, или даже полностью. Если человек, изменяя неизменным идеалам, начинает гоняться за переменчивой выгодой, он сближается с животным, и в итоге становится хищным животным, зверем или скотом (смотря по обстоятельствам).

+++

Ну, и конечный вывод: активно реанимируя доисторического мертвеца в лице частнособственнического эгоизма – современный Запад функционально анти-цивилизационный. Он – воскрешая всё звериное в человеке – враг культуры и цивилизации. И этот теоретический тезис он постоянно раскрывает перед нами на практике.

Его внешняя политика, продиктованная частными интересами частных банкиров и корпораций – вызывающе варварская, ордынская. Он враждебен образованию – потому что образованность предполагает некое превосходство человека, альтернативное анонимному, безликому финансовому превосходству.

Если бедный знает то, что знает богатый – это очень опасно для богатого, это ведёт к равенству. А если бедный знает то, чего не знает богатый – то это ещё опаснее для богатого, поскольку даёт бедному превосходство, никак не связанное с финансовой иерархией.

Запад очевиднейшим образом на наших глазах выступил разрушителем культуры, неисчерпаемым кладезем дегенеративного «искусства», самых уродливых извращений, играющих на понижение. Докуда? До стандарта животного, понимающего только физиологические моменты…

Запад подменил технологизм реального производства дикарским волюнтаризмом финансовых потоков, инвестиционных «милостей»: производство стало зависимо не от возможностей техники, а от воли и барского разрешения инвестора. Это привело к колоссальной научно-технической деградации человечества, причём особенно сильной – в странах периферии капитализма, где сознание людей докатилось до первобытной, пещерной примитивности. В ядре капитализма, ведущих его метрополиях – процесс научно-технической деградации идёт медленнее, но тоже идёт. Да иначе и не может быть, если там реванш частной собственности, самого фундаментального врага цивилизации, во все эпохи имеющую апостольскую форму бескорыстного служения высшим идеям и смыслам.

Реставрируя собственничество и его инстинкты, «реформаторы» реставрируют архантропа, наиболее отсталое в культурном и сознательном отношении существо, стоящее на низшей ступени общественного развития. Оно в яростной тупости ничего не понимает, кроме хватательных, половых и доминационных мотиваций, зачастую утратив даже инстинкт самосохранения (куражиться для него оказывается важнее, чем спасаться).

+++

Что на таком пути мы можем получить? Тенденция очевидна: духовное одичание человека неотделимо от его интеллектуального одичания. Аномия и безумие идут всегда рука об руку. Там, где воцарилась аномия (полный моральный нигилизм, неспособность отличать добро от зла) – там разум подорван, и безумие обеспечено всей логикой процесса.

Сегодня самое главное в хаосе событий только одно: человечество, как созданная абстрактным мышлением и культом вечных ценностей цивилизация – движется в пропасть. И главным двигателем выступает звериный, раздутый рыночной пропагандой, собственнический инстинкт локальных особей, порвавших с миром, прошлым и будущим ради своей локальной точки во времени и пространстве.

Если это продолжать – то скоро будет некому и читать и писать. Ведь уже и сейчас и читают и пишут, особенно на абстрактные темы, уже очень немногие…