«НЕУМНОЖАЕМЫЙ ПИРОГ»: РЫНОЧНЫЙ ТУПИК

Процесс люмпенизации пролетариата, появление люмпен-пролетариев хорошо известен и подробно описан. Меньше говорят о том, что существует и процесс люмпенизации элиты, и он, если задуматься, опаснее вырождения трудового человека в асоциального паразита. Пролетарию люмпенизироваться трудно: ему угрожают в процессе абсолютное обнищание, голодная смерть или замерзание в неотапливаемом жилище. Как понимает читатель, люмпенизирующейся элите это не грозит. Если говорить в двух словах «люмпен-элиты» — это люди, сохраняющие власть, но утратившие ответственность, культуру и управленческую профпригодность…

Главная задача для люмпен-элиты заключается в удалении всех критериев проверки эффективности её деятельности. Это позволяет оставаться у власти, полностью высвободив себя от ответственности за общее состояние дел. И решая там только свои личные, шкурные вопросы.

Разумеется, люмпенизация элиты неотделима от люмпенизации всего населения, это взаимозависимые процессы, потому что здоровое и полноценное общество не потерпит над собой президента-алкоголика. И найдёт способ от него избавиться.

Но бесцельное, деградировавшее, утратившее смысл жизни общество – легко монтируется с безответственными и никаким делом не занятыми «элитами».

В этом процессе люмпен-пролетариат и люмпен-элиты со времён умирающей Римской Империи находят друг друга в либерализме.

Богат ты или беден, но в люмпен-состоянии тебе становится бесконечно дорога т.н. «личная свобода». Она выражается у либералов в ненужности, невостребованности и бесконтрольности человека.

Такой человек делает только то, чего ему хочется, за ним никто не гоняется, принуждая к чему-либо, будь то напряжённый труд или идеологические радения. «Непринуждаемый» и неприкаянный человек, «атомарная личность» — в нищем состоянии превращается в вороватую побирушку, бродягу в поисках наживы.

В богатом же состоянии эта «атомарная личность» превращается, например, в «лучшего министра финансов» по версии её друзей. Потому что никаких внятных критериев оценки работы министра финансов (например, рост экономики, повышение уровня жизни населения и т.п.) у либералов не предусмотрено.

Например, А.Чубайс «без ложной скромности» назвал своего дружка А.Кудрина спасителем российской экономики в 1998 году: «в условиях дефолта необходимо было в кратчайший срок получить крупный заем от МВФ на сумму $24 млрд… В какой-то момент по стечению обстоятельств мне говорят, что вопрос жизни и смерти — это займы МВФ… Бросай все, делай что хочешь, но добейся кредитов Международного валютного фонда и Мирового банка…»

И Чубайс рассказывает, что Кудрин выклянчил у МВФ заветные 24 млрд. То есть не экономику страны поднял, не производство наладил, не из земли блага взял, как положено в нормальной экономике – а просто выклянчил деньги у банкиров, и через то именуем своей либеральной тусовкой «спасителем Отечества»! Наверное, именно так величают дети нищего, пришедшего с паперти с подачками…

А если задуматься: сегодня подали, завтра откажут, а как тогда жить?! Не лучше ли самим поля засеять и производство нужного у себя наладить, чем по миру с протянутой рукой шарахаться?!

«Идеал Свободы», как правило, сводится к тому, что «человек он очень хороший» — но никому ничего не должен и не обязан делать. Чего захочет и сможет – за то и благодарите. А сверх того не требуйте: он свободный, вы свободны, никто никому не раб!

+++

И здесь нужно говорить о теме сложной, опасной для того, кто её поднимает, но сегодня – очень важной.

Нужно найти в себе мужество честно сказать о роковой роли идеи либеральных «свобод» в деле созидания. Добровольное действие предусматривает удовольствие или подкуп, значит, всё то, что не приносит исполнителю наслаждения, и не оплачивается в рамках его аппетитов – просто не будет делаться. Сегодня туристов поражает, как быстро и чудовищно завалило прежде чистенькие города Европы мусором и граффити-хулиганством, а ведь это лишь крошечная иллюстрация проявления «либеральных свобод»!

В сущности, люмпенизация населения и его либеральное «освобождение» — синонимы. Человек в не в меру свободном состоянии не хочет делать, что может, не может делать, чего хочет – и в итоге вообще ничего не делает, превращаясь в зависимого от доноров паразита общества. И тем подражая либеральной «элите» — вполне официально рассматривающей себя, как «паразита сверху», взимающего налоги с частного сектора, а больше ничем не занятого.

Например, не обязанного организовывать производство, кормить народ. У либеральных министров принято считать, что «народ сам кормит себя, а из излишков – кормит нас».

Например, знаковая ведьма либерализма, Маргарет Тэтчер в своё время с убийственной откровенностью ляпнула на эту тему: «Нет никаких «государственных денег», есть только деньги налогоплательщиков». На самом деле в цивилизованном обществе на один рубль налогоплательщиков приходится не менее 9 рублей, возникших из рациональной организации их трудовой кооперации и эффекта макропроектов, увеличивающих продуктивность труда в 10, 100, 1000 раз[1].

Но таким, как Тэтчер, этого никогда не понять: они считают, что единственное благо от правительства-паразита народу – это снижение (в идеале до ноля?!) налогов и поборов! Мол, мы ничего вам полезного не придумали, но зато, смотрите, вред от своего присутствия снизили! Для цивилизации снижения вреда от власти очень и очень мало – нужно, чтобы власть приносила пользу.

Люмпенизация «капитанов общества» — начальства как в госструктурах, так и на частных предприятиях, их нарастающие бездарность, безответственность, бескультурье, узколобость, ограниченность и никчёмность – носит не только комические, но и трагические тона.

+++

Главной причиной этой трагедии вырождения общества является вовсе не коррупция (которая вносит свой вклад, но не более того), а ложно понятая, либеральная идея «свободы». Особенностью либеральной идеологии является то, что чем чище и ближе к теоретическому идеалу она воплощается – тем быстрее и вернее ведёт общество к краху.

Зачастую именно примеси и вкрапления чужеродных начал в либеральные практики спасают социум от немедленного и беспощадного распада.

Как ни опасно для публициста такое говорить – всё же рискну и скажу: если бы все в обществе делали только то, чего им хочется, без насилия и принуждения – то не только никто бы в итоге не делал, чего ему хочется, но никто бы и не выжил.

Выделение человеческого рода из животного мира – неразрывно и неотделимо связано с процессом подавления зоологических свобод и животной самодостаточности, той матрицы независимого поведения, которую задают особи звериные инстинкты.

Дисциплине в её бытовом понимании предшествует понятие «научные дисциплины», и само это понятие в себе содержит неопровержимый факт: познавать мир можно только определённым способом, следуя системе, а не как попало. Познание предмета рождает власть над предметом.

Чью? Кажется, что человека.

На самом деле не человека, а метода воздействия.

Если человек знает и использует строго-определённый метод воздействия, то он получает власть над процессами в материальной Вселенной. Но не сам по себе, а как субъект метода.

Например, человек получает урожай не потому, что он владелец поля, а потому, что он применяет на поле научно обоснованные агрономические приёмы возделывания. Как только он перестанет их там применять – поле зарастёт лопухами и репейником, а факт владения (или невладения) полем ничего тут не прибавит и не убавит.

+++

Изучение факта с последующим его использованием. Так формируются все известные нам циклы использования фактов, начиная с земледелия и скотоводства. Когда человек понял, что у семени есть свойство развиваться в колос – он стал использовать этот факт.

Так знание предмета переходит во власть над предметом. Мы должны изучить факт – и потом его использовать.

Если бы мы пошли этим путём, то мы бы сперва изучили, откуда и как берутся хлеб и мясо, масло и икра, штаны и ботинки, жильё и транспорт. А потом бы просто пользовались уже известной нам технологией их добычи из окружающего мира.

И понимали бы главное: если нам чего-то не хватает из благ – то это всего лишь следствие нашего недостаточного знания о природе их возникновения. А значит, рациональный путь к преодолению любых нехваток (дефицитов) – формирование полноценного знания об их происхождении. Зная, как делать, мы делаем, а делая – всё более и более расширяем свои знания о том, как лучше и быстрее это сделать.

Но реализуя этот золотой закон планового хозяйства – мы должны начинать не с планирования производства, а с планирования потребления. Мы должны вначале решить, чего и сколько нам нужно, а потом уже начинать это делать. Иначе мы наделаем кучу бессмысленных и ненужных вещей, впустую израсходовав множество ресурсов, труда. И к тому же будем обязаны оплатить ненужный труд.

То есть вначале должна возникнуть осмысленная, продуманная и неизменная потребность. А затем её удовлетворят силами труда и Разума.

И вот мы выходим к главной проблеме психоцентризма: требуется высокий уровень дисциплины и самодисциплины у высокоразвитого, интеллектуального человека.

Если мы имеем дело с человеком глупым и деградирующим, с человеком, в котором верх взяли животные инстинкты, то такому человеку, на основании данных его инстинктов, плановая экономика покажется тяжёлой, нудной, непонятной, нелепой, противоестественной. И, справедливости ради, скажем: она действительно противоестественна!

Всё искусственное – противоестественное, а всё естественное – не искусственное. Человечество в рамках цивилизации строит искусственный мир, полный условностями, и этот мир чем дальше, тем больше вступает в конфликт с простотой естественного поведения.

Например, в искусственном мире уже не работает такое понятное и близкое животным правило «дают-бери, бьют – беги». Как быть с взятками, которые дают, а брать нельзя? Как быть с врагами, которые бьют – а бежать (дезертировать) нельзя? И т.п.

Отменяя естественные нормы поведения – цивилизация переделывает и перепахивает всего человека, и порою эта процедура нудная, скучная естеству, а порой и болезненная.

+++

Дело в том, что делать новое – с точки зрения зоологической – трудно, неудобно, тяжело.

А «свободный» не хочет трудностей, неудобств и тягот.

Не хочет напрягаться – согласно инстинкту экономности действий.

Делить готовое – легко, удобно и приятно.

Потому человек, который не хочет «напрягов» — сводит всё к лёгкому и приятному, к дележу готового. И застревает в мире «неумножаемого пирога».

То есть увязает в делёжке неизменной (на самом деле убывающей) суммы благ, не желая напрягаться для повышения общей производительности всей системы.

А если сосредоточиться только на дележе неумножаемого пирога, то это всегда имеет два следствия:

Застой.

Энтропия.

Если вы рассыплете по полу стакан маленьких шариков, то сперва шарики будут кататься и прыгать в энергичном хаосе. Предсказать заранее, куда какой шарик покатится – очень трудно. Зато легче лёгкого предсказать другое: постепенно все шарики успокоятся, составят ту или иную конфигурацию, в которой и застынут, с прицелом на вечную неподвижность…

Если вы будете раскладывать шарики с использование руки и разума – вы можете их сколько угодно складывать в треугольные, квадратные и любые иные фигуры. Но если вы запретили использовать проектирование средствами разума – то шарики лягут раз и навсегда, и сдвинуть их с места может только какая-то катастрофа, вроде землетрясения. Тогда они снова станут кататься по полу, но нужно ли этого ждать, и зачем?!

То же самое происходит и с рынком. Вначале в хаосе его становления наблюдается очень энергичное и разнообразное, разнонаправленное движение. Но затем, когда рыночные отношения и обмены уже сложились – поменять в них что-то может либо вмешательство планирующего разума, либо катастрофа.

А если ни того, ни другого нет – единожды сложившиеся схемы превращаются в неподвижные с прицелом на вечность. Это застой с неограниченными сроками действия, в котором тому, кому хорошо – и так хорошо, а те, кому плохо – не имеют права голоса.

Неподвижность в положительном смысле застойной системы не означает неподвижности её в отрицательном смысле. Распад и разложение, примитивизация застойных отношений не требуют планирующего разума, не требуют проекта.

Дом не починится без вашего участия, но сгнить он без вашего участия вполне может.

Это всё – если только не обманывать себя, и не блуждать в трёх соснах либерализма – очень просто.

Определённый результат – это продукт определённых действий.

А неопределённый результат – это продукт неопределённых действий.

Казалось бы, чего сложного? Это же ясно, очевидно! Если мы делаем неизвестно что – то и получится у нас в итоге чёрт знает что.

Почему же тогда именно неопределённые действия так популярны в широких массах? Потому что неопределённые действия – это свобода…

+++

Либерализм пытается совместить текущие, сиюминутные удовольствия человека с грядущим стратегическим успехом. А это невозможно, что подтвердит любой спортсмен, тренировавшийся к Олимпиаде.

Ибо не может быть у определённого итога неопределённых причин.

Если мы не делаем то, что нужно – то мы в итоге и не получим того, чего нам нужно.

Либерализм на такое скажет: «мне плевать, ты власть! Сделай так, чтобы мне прямо сейчас хорошо стало, и чтобы по итогам мне тоже было лучше всех!»

Такая позиция и предопределяет успех мошенников, рвущихся во власть, всяких «либертарианцев» типа Зеленского. Никто, кроме мошенника, заведомо предполагающего обман, не может обещать «свободу сейчас плюс величие в конце».

Или ты тренируешься на Олимпиаду, или ты спишь до обеда, а потом пьёшь пиво, сколько влезет. Во втором случае тебе ситуационно-комфортно, но о рекордах при такой «системе тренировок» следует забыть.

+++

Чем более развито абстрактное мышление, тем важнее для человека стратегический результат, и тем меньшую ценность представляют сиюминутные, частные и локальные, удовольствия, соответствующие зоологическим инстинктам.

Но и наоборот: в условиях деградации человека ценность будущего снижается, тает, становится очень расплывчатой, а текущая локация биологических наслаждений выдвигается в высшие приоритеты.

Смена приоритетов у человека меняет и структуру его потребностей. Вчера нужное становится ненужным, а вчера малозначимое, третьестепенное – вдруг становится невыносимо-острой надобностью.

+++

Суть психоцентризма как учения: потребностью человека является то, что он внутренне, от души, считает своей потребностью.

А поскольку люди разные, то и потребности у них разные, и это самая слабая сторона марксизма, выстроенного на экономикоцентризме. Марксизм, неоправданно рационализируя человека, как бы вменял ему некие универсальные потребности, идеализировал определённый уровень сознательности личности, объявлял этот (довольно высокий) уровень самосознания естественным и само-собой-разумеющимся.

Человек не хочет голодать? Кажется убедительным… Но я знаю, наверное, уже сотню тунеядцев, которые готовы жить впроголодь, лишь бы не работать. Причём они уповают на удачу (ту, которую им сулит рыночная неопределённость) – что «когда-нибудь» им привалит денег, благ выше крыши, а работать так и не придётся.

Даже мотивация человека теплом и питанием далеко не безусловна. Если же брать такие «естественные» потребности, как образование, книги, знания, социальная справедливость – то это абстракции высокого уровня. Требующие очень развитого абстрактного мышления, вне которого они – совершенно непонятны и непотребны.

+++

Словом, человек не имеет устойчивых потребностей: круг его потребностей зависит от его личного уровня духовного развития. Недоразвитый человек высоких достижений цивилизации не понимает, а вот высокое напряжение, обеспечивающее эти достижения – всей своей звериной шкурой чувствует.

Можно определить этот закон в форме кажущейся тавтологии:

Нам нужно то, что мы считаем нужным. А чего мы не считаем нужным, то нам и не нужно.

Без способности к широким обобщениям идей в рамках развитого абстрактного мышления – чужая потребность не становится нашей.

Чего нам не нужно – того нам и не нужно, даже если это очень сильно нужно другому человеку.

+++

Наивный человек сталкивается с главным парадоксом либерализма – и бессилен его понять.

Ключевая «загадка» тут в том, что нельзя сделать лучше так, чтобы просто стало лучше. «Лучше» — это обязательно «хуже», то ли «сперва, вначале», то ли «для ряда слоёв населения». А так, чтобы просто «лучше» без «хуже» — «почему-то» никак нельзя.

Но мы же не наивны. Мы прекрасно понимаем, что «парадокс демократических реформ» никакой не парадокс, и что он вытекает из общей логики «неумножаемого пирога». В этой логике чтобы кому-то что-то дать, выделить, надо обязательно у кого-то сперва отнять, иначе нарушится закон сохранения вещества и энергии.

Выход из этого замкнутого круга взаимного пожирания – давно уже найден человеческой цивилизацией. Это логика умножения благ, в рамках которой вводится в игру новый фактор, десятикратно, стократно, тысячекратно умножающий производительные силы общества, продуктивность и плодовитость труда.

Таким фактором было, например, электричество. И таким фактором была нефть. Можно долго перечислять фундаментальные переходы, позволяющие обществу додать благ, не отнимая их друг у друга, а прибавляя сразу всем.

+++

Почему это несовместимо с либерализмом? Да потому что либерализм – это об удобстве биологической особи. А удобства особи не бывает без учёта могущественных зоологических инстинктов, не только живущих, но и властно заявляющих о себе в живом существе.

Несвойственный животному миру прогресс (не плоды прогресса, а именно он сам, как процесс) – с точки зрения инстинктов особи крайне неудобен и дискомфортен. Он «сидит» на долгой и добросовестной учёбе и жёсткой производственной ответственности функционера, после этой учёбы.

Чтобы стать прогрессивным руководителем – нужно очень много учиться, что не соответствует зоологическим понятиям об удовольствии, а потом держать себя в очень суровых рамках функциональной ответственности. Служение цивилизации отрицает господство особи. Оно ставит приоритет Дела над человеческими прихотями и сиюминутными текущими удовольствиями, удобствами.

Свобода – это возможность делать всё, чего ты хочешь. А цивилизация – это обязанность неукоснительно делать всё то, что ты должен, что тебе вменяется обществом в качестве служебного долга.

Низкоразвитый человек, служа обществу, с досадой замечает, что очень многое упускает в личной жизни. Он упускает шансы, возможности, ходы – быстро и легко, безболезненно удовлетворить своим зоологическим инстинктам. Необходимость соответствовать идеалу – лишает человека свободы, превращает его в винтик машины. Что такое функционер? Винтик! У него есть функция, и он ей служит. Обратите внимание – не она ему, а он ей!

Человеку не нравится быть винтиком – и он вырывается из этой роли к самости, самодостаточности. Что происходит? Дисфункциональность, нарушение функций, необходимых обществу, взятому в целом.

+++

Итог: не человек как биологическая особь, и даже не его знания владеют миром. Миром владеет определённый метод, применение которого на практике не оставляет места свободе выбора.

Ясность целей и средств, трезвое понимание причинно-следственных связей не оставляют места для «хочу» и «не хочу». Но человеку, как биологическому объекту, это совсем не нравится.

Человек пытается разрубить, расчленить диалектическую связь между действиями и результатом. Чтобы результат был, а действия – нет.

Совместить итоговый успех с текущими, сиюминутными удобствами и удовольствиями можно только одним способом: переделом уже готового, уже имеющегося в наличии.

Если, предположим, вам не хватает мучных изделий, то можно долго и мучительно возиться с производством муки, через многие переделы восполняя её нехватку в наличии.

А можно разграбить мучной склад. Это дело одного дня, и даже одного часа. Раз – и результат налицо: ты стал обладателем мешка с мукой, коего у тебя прежде не было.

+++

Это и обусловило ловушку неразвития и итоговой недоразвитости в либерализме. Нельзя покушаться на цель (максимальное потребление), но нельзя покушаться и на удовольствия особи (на неопределённость её произвола). То есть право вынь, да положь, а никакими встречными обязанностями оно не уравновешено.

Человек хочет изобилия хлеба – но палец о палец не ударил, чтобы увеличить количество хлеба в этом мире. Выход один: где-то взять и ему передать. Тогда изобилие у него возникнет, а напрягов и трудов – ему не прибавится.

Разумеется, всякий развитый человек с развитым абстрактным мышлением, сын цивилизации – прекрасно понимает ущербность такого подхода, в котором люди делят неумножаемый пирог.

Любой «homo sapiens» понимает, что главное действие Разума в экономике – не деление, а умножение, прибавление, общий приток благ!

Но чтобы такое понимать – нужно ещё ведь быть «homo sapiens»!

——————————————————————-

[1] Мелкий ремесленник никогда не обеспечит и сотой доли той производительности, которую даёт общенациональное регулирование и постановка крупносерийных, гигантских производств. Частный собственник может пользоваться, например, Волгодоном, как каналом, сокращающим логистику на тысячи километров, но он же не может сам построить Волгодон!