От «свободы» до небытия

Давайте задумаемся без эмоций и пристрастий, строго математически. Холодно-отстранённо. Что попало в первую очередь под каток «либеральной свободы»? Что закатано в разрушающийся от хищений подрядчиков асфальт? Я говорю не о символах, сменённых другими символами, не о смене допетровского красного знамени[1] на петровское трёхцветное. Мы же с вами не увлекаемся местью или вкусовщиной! Мы ищем арифметику бытия, тот краеугольный камень жизни, без которого вся жизнь пошатнулась… И если бы ни русских, ни СССР вообще никогда бы не было, то и в этой, альтернативной вселенной, учитывая, что и она населена людьми – базовые основы цивилизации и базовые причина краха цивилизованного образа жизни остались бы теми же самыми.

Главное, что (если говорить языком математической логики) разрушила «либеральная свобода» — это фиксация достижений. И сила, и слабость цивилизации перед дикарями в том, что цивилизация, по сути своей, накопительна. Она копит достижения ума и опыта самых разных людей и поколений, сводя их вместе, усиливая их друг другом. Решая какую-то задачу, дикарь или животное могут обратиться только к собственному опыту, включая опыт ближайшего окружения.

Мы же берём в руки справочник – составленный незнакомыми нам, часто уже покойными людьми. Мы строим себя по учебникам, написанным до нас, и зачастую теми, кто уже умер. Понимаете теперь, что я имею в виду под словом «накопительность»?

Но какая цена копилке, если из неё будет вываливаться вложенное? Такая копилка – как воду в решете носить! Достигли, добились, сделали – и потеряли, утратили, рассеяли… Получается, что достижения одноразовые? Жив достигатор – они с ним. Помер – и нет их, на колу мочало, начинай сначала…

Потому я и прошу отставить эмоции – когда говорю о фиксации достижений. А эмоции у вас будут бурные, поверьте социопатологу! Они будут бурными, отталкивающими – потому что принцип накопления и фиксации достижений вступает в противоречие с могущественными животными инстинктами в нас.

Теперь скажите мне откровенно: ну кто из нас, будучи школьником, не мечтал сбежать с уроков? Или, в студентах, не мечтал сдать экзамены на халяву? Кому, скажите, из нас не хотелось, хотя бы несколько раз в жизни – заменить заучивание шпаргалкой, запоминание – бездумным списыванием?

Это что, товарищи дорогие? А это – будьте уверены! – зоологические инстинкты. Это не шуточки, ребята, и никто от них не свободен. Ни вы, ни я, ни он.

То, что достижения цивилизации надобно фиксировать и более не упускать – сказать легко. Сделать куда как сложнее, учитывая «слоёный пирог» человеческого строения. И когда мы говорим о малочисленных либералах – то не будем забывать, что спичка тоже мала. Однако, сочетаясь с бочкой керосина, спичка производит страшные последствия.

Так вот: либералы лишь спичка. Бочка с бензином – внутри каждого из нас. Поджигатель, конечно, виноват, не спорю – но и тот, кто дозволил курить на складе с горючими материалами – тоже виноват. Либеральные свободы «зажигательны» для каждого, потому что они не просто так: они опираются на звериные инстинкты живого существа.

Что в них плохого? Ну что, скажите, плохого в свободе личности, в отказе от насилия над индивидуальностью, в свободе выбора, когда не идеолог и не партия предписывают тебе, куда идти, а ты сам выбираешь себе дорогу? Согласитесь, такая множественность вариантов поведения, ставшая твоим правом – очень привлекательна!

Раньше я обязан был поклоняться Ленину, и меня бы наказали за «фи». Но теперь ведь у меня выбор (слава Богу, мы – не на Украине!). Я могу крыть Ленина матом, но и поклоняться по старинке мне никто не запрещает. Это мой, и только мой выбор – потому что я свободный человек (живу в России, а не в Восточной Европе с её крепнущим строем Оруэлла). Так что в этом плохого?!

Или, может быть, мне приятна принудиловка, занудство контроля над личностью, рабская психология самодисциплины даже в лесу, где на тебя никто не смотрит, а ты всё равно тянешься во фрунт? Конечно, принудиловка и уравниловка мне, как и вам, неприятна! Тут я иллюзий не строю: человеку нравится всё выбирать самому.

+++

Вначале «праздник непослушания» с отвязными демократами очень весёлый, как карнавал. Все орут своё, никто никого не слышит, бесятся, скачут, ликуют, «с улыбкой выдают сегодня то, что вчера ещё под пыткой не промолвил бы никто».

Потом в это веселье «праздника непослушания» вторгается липкая струя страха. Становится не только весело, но и страшно. И чем дальше – тем всё менее весело, тем более страшно. И, наконец, мы приходим в ужас окончательного крушения, связанного с кошмаром окончательного одичания. Утратив дисциплину и самодисциплину, мы не просто вернулись в комфортное состояние: мы вернулись (не всегда это понимая) – в психологическое состояние первобытной дикости.

Мы следовали за инстинктами – а они привели нас туда, где они сформировались: в дикую среду ДО появления человека и его истории. Инстинкты – они как кошки, собаки, почтовые голуби – знают дорогу домой и стремятся вернуться домой. Вы за ними – а они вас туда. Им там зашибись, а вам?

Ваш страх – это страх человека, сформированного той или иной культурной средой перед первобытной грубостью тех отношений, которые «вдруг» начинают вас окружать. Не всякий понимает, что эта первобытная грубость и вопиющий примитив – прямое и неизбежное следствие либеральных свобод.

Историки гораздо меньше думают, чем физики, о том, что свобода порождает энтропию: а зря. Система, предоставленная самой себе, не управляемая разумным началом – стремится к наиболее вероятному расположению своих элементов, оно же – наиболее примитивное. И это касается не только физических объектов, накапливающих свою энтропию (антиэнергию), но и исторических.

Чтобы вы лучше это поняли, приведу простой пример. Какой из вариантов при игре в кости лучший? Вы, конечно, знаете: три шестёрки. Это максимальное число очков, максимальный выигрыш. Но если бросать кости – много ли вероятности, что выпадет наилучший вариант? Вероятность плохих вариантов гораздо выше, чем наилучшего. Другое дело, если вы разумно выкладываете то, что вам нужно. Но в таком выкладывании нет никакой свободы. Кости падают не как попало, а как вы их кладёте, преследуя цель исключить случайность, заранее запланировав нужный вам вариант.

Теперь отвлечёмся от игры, и подумаем о жизни. Допустим, наука нашла наилучший вариант, аналог «трёх шестёрок», максимального числа очков. Если она его нашла, и доказала, что остальные варианты хуже, дают меньше очков – значит, его нужно ЗАФИКСИРОВАТЬ.

Но что значит – зафиксировать? Это же тоталитаризм! Кости лишены свободы, их не бросают, а выкладывают с заранее известным результатом! И следует понимать, что наука – или тоталитарна, или бессмысленна. Или в ней Единая Истина, а всё остальное ошибка. Или в ней много разных вариантов истины – но тогда зачем она? О чём учёным спорить, что им искать, если «истина у каждого своя»?

Или мы ищем какой-то оптимальный, наилучший вариант, отыскав который (и заплатив за него потом и кровью) – фиксируем его, останавливаемся на нём, принуждаем общество к нему. Или же мы превращаемся в безумного хирурга, у которого вместо искусства операции любой способ операции равно приемлем. Или мы следуем инструкциям, выработанным опытом прошлых лет и поколений, или мы делаем, чего хотим, в инструкции не заглядывая. Но какая же тогда «техника безопасности» или компетентность в вопросе?

Или ты имеешь право на любой поступок – или ты имеешь право только на единственный, верный вариант поступка. В первом случае ты имеешь свободу личности, во втором – цивилизацию. Немыслима цивилизация, в которой всякий имеет право на любой поступок, что бы ни взбрело ему в голову! Ты либо порабощён, либо дик.

То, что единожды достигнуто, необходимо закрепить – в идеале, навсегда. По принципу «лучше можно, хуже нельзя».

+++

Скажут, что мы расхваливаем СССР. Отчасти да – но не по причине ностальгии, которая суть есть чувство, эмоция, субъективщина и вкусовщина. Факты чистой логики обязан принимать всякий – в том числе и тот, кто эмоционально СССР ненавидит. Потому что дело совсем не в нём, а в базовых принципах цивилизации, более или менее адекватно отражаемых историческими эпохами.

В эпоху прогрессивную мы приближаемся к идеалу цивилизации, изначально в ней присутствующему. В эпоху регресса – отходим от него. Понятно, что во всякую эпоху теоретик цивилизации найдёт искажения и шероховатости, сектантские оболочки и разного рода извращения. Но дело совсем не в наших чувствах, обидах, а в совершенно объективных законах общественного бытия, за нарушение которых история наказывает, словно ластиком стирая развитые городские культуры.

Хотя СССР, на сегодняшний день, высшее достижение человеческой цивилизации – он не догма и не эталон абсолютного совершенства. С точки зрения ОТЦ[2], теоретически, можно выстроить и более цивилизованное общество. Но, естественно, с учётом шкалы цивилизованности, согласно которой «лучше можно, хуже нельзя».

Мы, пока только теоретически, можем предположить общество, в котором квартиры раздают быстрее, и большей площади, чем это было в СССР. Но, естественно, не может считаться прогрессом цивилизации откат назад – когда жильё стало гораздо более недоступным. Мы можем, пока лишь в теории, предположить общество, в котором мужчины выходят на пенсию не в 60 лет, а в 55 (женщины не в 55, а в 50).

Цивилизованность такого общества выражалась бы в повышении заботы о людях, а так же снижении потребности в рабочих руках, механизации и автоматизации производства, позволяющей без ущерба для экономики освобождать работников (которым, впрочем, никто не мешает на добровольной основе продолжать работать) всё раньше и раньше.

Такое общество расположилось бы на шкале цивилизованности выше СССР, с точки зрения ОТЦ оно считалось бы более цивилизованным, чем СССР, но пока его – как все видят – нет. А есть прямо противоположное, деградирующее общество, откатившееся по шкале цивилизованности значительно ниже уровня 1970 года.

Если не проституировать слово «цивилизация», как это делают на Западе недобросовестные демагоги[3], то ведь ясно, что цивилизация – это материальный и духовный рост уровня жизни, это накопление материальных и духовных ценностей, в идеале непрерывно-последовательное, линейно-восходящее.

А если происходит обратный процесс, процесс разбазаривания материальных и духовных достижений прошлого, разгром и деградация системы образования и культуры, снижение умственного и нравственного уровня масс, их оскотинивание, наркотизация, расширение всех негативных практик от уголовщины до алкоголизма – то имя этому однозначно: РЕГРЕСС.

+++

Эпоха РЕГРЕССА создаёт третью категорию благ: вышедшие из употребления блага. У прогресса только две категории благ: полученные и запланированные. Полученные уже имеются, и не имеют права убывать (фиксация достижений). Если бы это было не так, тогда потерялась бы преемственность цивилизации, приходилось бы снова и снова изобретать велосипед, ибо достигнутое – теряется. А вместо прогресса с его ступенями восхождения мы оказываемся в замкнутом кругу. Достигли – потеряли, снова достигли – и опять потеряли…

Поэтому фиксация достижений – закон и неотменяемое требование цивилизации и прогресса в самом общем, в самом универсальном смысле. Нельзя, чтобы жизнь стала хуже и беднее, чем вчера! Табу на это! Если мы не способны раз и навсегда зафиксировать достигнутый уровень, тогда у нас нет цивилизации как процесса. Тогда мы движемся (как сегодня) – из ниоткуда в никуда. А вместо светлого завтра и великого проекта с нами только лишь тёмные звериные инстинкты.

Если мы однажды научились предоставлять нуждающимся квартиры бесплатно по очереди, и пенсию в 60 лет, то у нас нет права откатываться назад и вниз. Ведь начни откатываться (под гору катиться куда легче, чем в гору лезть) – и докатимся до пещер и дубин! Величайшее преступление перед человеческой цивилизацией – отказ от фиксации (сбережения) её достижений. И тут, с точки зрения ОТЦ, подтверждаемой историческим опытом всех цивилизованных обществ – нет разницы, забыт ли язык, утрачена ли письменность, потеряны в ходе погрома Рима водопровод и цемент – или утрачены бесплатные квартиры и пенсионный возраст ХХ века.

ОТЦ настаивает: лучше можно, хуже – нельзя. Если хуже, чем вчера – значит, вы отреклись от цивилизации, и не отдельной её формы, а цивилизации как таковой, длящейся более 5 тыс. лет, и с великими жертвами героев спасающей (увы, не всегда) свои достижения от зверолюдей. Тех самых, которые, одержимые приватирской жаждой мародёрства, втаптывают в грязь города и культуры!

Если у вас какие-то прошлые блага утеряны – значит, совершенно однозначно и без дискуссий – вы пребываете в состоянии культурного регресса и дегенерации человека.

+++

Но всякая фиксация – будь то фиксация прав человека или фиксация его научных, культурных, организационных достижений – по самой своей природе противоположна разнузданному произволу.

Нетрудно заметить, что обязанность – несовместима со свободой, и наоборот. Если я обязан строить дом под заселение нуждающимся в жилплощади, то у меня нет свободы, строить или не строить. Меня никто не спрашивает – хочу я это делать или не хочу. Обязанности человека нельзя совместить с произволом личного выбора.

Например, совершенно очевидно, что большинство должников не хотят возвращать долга, им это тяжело и неприятно, но ведь об их желаниях никто и не спрашивает: долг взыскивают.

Если говорить про общественные обязанности цивилизованного человека, то это обязанности поддерживать уровень материального достатка, обязанности поддерживать достигнутый уровень культуры и сакральные обязанности перед официальным культом. То есть нет никакой свободы – если речь идёт об угрозе обнищания, отупения общества или о кощунстве со святотатством.

Без такого подхода, обременяющего каждого жителя весьма весомым общественным долгом – невозможна фиксация никаких достижений цивилизации. Фиксация – есть неподвижность, определённость, предсказуемость – тогда как произвол личности по определению есть подвижность, неопределённость, непредсказуемость.

+++

Понимая это, мы понимаем, почему либеральный «культ свободы личности» нанёс такой страшный удар по наследию и перспективам человеческой цивилизации. Ведь удерживать уровень цивилизации, кроме людей, некому. А желания свободной воли – переменчивы, не говоря уж о том, что зоологические инстинкты в живом существе – энтропийны[4].

Коллективный разум – главное достояние человечества, накапливающее и концентрирующее открытия, опыт и находки множества людей разных поколений. Потому сбережение именно достижений коллективного разума, а не отдельно взятая биологическая особь – главный приоритет цивилизации.

Когда мы говорим о «людях книги» — мы говорим именно об этом. О приоритете общего, коллективного разума над отдельным биологическим существом. Люди приходят и уходят, рождаются и умирают – а цивилизация должна подниматься по ступеням, от поколения к поколению, к вершине знаний и могущества человеческого рода.

А культ свободы личности противопоставил себя базовому принципу прогресса: фиксации, сбережению достигнутого. Так, например, популярный у либералов отказ от деторождения – это прерывание генетического рода, начавшегося задолго до появления на свет безответственной особи. Тысячелетиями накапливался генофонд – ради чего? Чтобы пресечься по глупому капризу одного из звеньев?

Ничего их достижений цивилизации (выступающей кондоминиумом, неделимо-коллективной собственностью всего человечества) нельзя гарантированно сохранить, если всё решает личный произвол обособившей себя от рода и вида особи, противопоставившей свои интересы общим. Пресекаются ведь не только генетические роды, идущие из глубины веков, но и всё, что тысячелетиями сохранялось – а утрачивается от беспамятства одного поколения!

+++

Понятно, чем привлекает людей либерализм: он одним махом списывает с них постоянно росший долг перед обществом, огромную совокупность обязанностей цивилизованного человека. Но, освободившись от долгов такого рода, человек (понимает он или не понимает) – освобождается и от цивилизации. Ибо добровольное отменяет обязательное! Добровольность непредсказуема, особенно если речь идёт о нескольких поколениях, каждое из которых утратит желание хранить и поддерживать что-то из наследия предков.

Потому цивилизация и строится подавляющими человека Культами, а не наоборот. Человек, наполненный этикой служения, есть часть чего-то большего, чем он сам, того, что вместе с ним не умирает. Человек, растленный «свободами» — тает, как мираж, его биологическое угасание есть вместе с тем и угасание всех его дел и сути. Если человек «сам себе хозяин», то после смерти не остаётся не только его, но и его хозяина.

В силу этого «секта свободы личности» — враг культуры и стабильности, чего, впрочем, и сами её адепты никогда особо не скрывали. Культуру и стабильность они меняют на бездумное примитивное веселье и физиологические наслаждения, никакой «жизни грядущего века» не «чая».

Проводя мысленное моделирования, я прошёл по этой дороге до конца: ребята, там ничего нет! Там тьма и тишина. Когда люди не видят ничего вечного, кроме смерти – смерть становится их уделом.

+++

Если принять биологического человека как базис, то культура – надстройка. Она, с одной стороны, выше базиса, с другой – базируется на нём, как на фундаменте, не может без него.

Отношения между базисом и надстройкой – сложные, противоречивые, неоднозначные. Через все свои культы и сакралии цивилизация преображает человека, предоставленного самому себе в человека-служителя. Пока человек понимает, что существуют сакральные ценности, которые выше и важнее его – цивилизация может быть и развиваться. Как только человек решит, что важнее его, с его текущими похотями и капризами, ничего нет – он встанет на наклонную плоскость, стаскивающую все достижения цивилизации в небытие.

Причём субъективно человек не всегда осознаёт, что реставрирует дикость, он вполне может этого не понимать, сути дела это не меняет. Объективный закон действует независимо от самомнения отдельных смертных. Чтобы жить дольше, чем одно поколение, цивилизации необходимо выдвинуть что-то бессмертное над смертными.

Иначе мы получим дегенератов, которые не только к труду и учёбе не способны, но даже и к деторождению уже неспособны (что и демонстрирует современный Запад).

Но что есть – приоритет культуры над человеческой особью? Это несвобода личности перед коллективными сакралиями. Когда то, чего лично ты хочешь – куда менее важно, чем то, что ты, как гражданин и цивилизованный человек, должен.

Отсюда я, как теоретик цивилизации, и вывожу уровни культурности общественного устройства, конкретно взятого политического режима:

Высший уровень культуры общества – её господство над человеком.
Средний уровень – равенство с человеком
Низший уровень – роль слуги.

На высшем уровне культура, в буквальном смысле слова, навязывается. На среднем не навязывается, но гарантированно сохраняется, чтобы предъявлять по первому требованию человека. На низшем она зависит от человеческих желаний, от произвола человеческой воли: захотел – живёт, не захотел – умерла, туда ей и дорога!

В высшем типе общества культура рассматривается, как культ (от которого она и произошла) – то есть как священнодействие. Она есть обязанность человека, хочет он или не хочет. В обществах среднего типа культура есть право человека: сам он не обязан стремиться к культуре, но если выразит желание – власти обязаны ему предоставить её. В обществах дегенеративных культура уже не есть ни обязанность, ни право, она остаётся в роли шоу, её сохранностью, в случае временной нерентабельности, никто не заморачивается.

+++

Нетрудно понять, что культура-священнодействие будет развиваться наиболее быстро: ведь всё лучшее, что есть у общества – отдано и посвящается ей. Обязанность есть ручательство, что дело будет сделано.

Культура, как право, не навязываемая, но устойчиво сохраняемая – развития не даст, но может сохранять уровень, позволяет не терять (благодаря профессиональным хранителям) достижения цивилизации.

Культура-шоу есть дырявая авоська, из которой, к бабке не ходи, снова и снова будет что-то выпадать, вываливаться. Сегодня «забыли» подкормить «Третьяковку», завтра – театр. Послезавтра посчитали, что раз за библиотеку никто не платит, то нечего её и держать, и т.п.

Принцип рентабельности гласит, что неоплачиваемое – сворачивается и вымирает. Понятно, как это скажется на культуре, особенно если учесть накопление энтропии в неуправляемых системах.

За культурой-шоу низшего уровня следует бескультурье окончательной первобытности, когда культура не нужна одичавшему человеку даже уже и как слуга. Лакея, пытавшегося шутками и фокусами добыть внимание хозяина, рассчитывают за ненадобностью и в целях экономии.

Ибо в пещерах и берлогах тоже можно жить: наши предки доказали это, и даже нас породить сумели, а уж уровень личной свободы у них в эпоху до государства и права был максимальный, наивысший! Вот уж воистину – дикарю никто ничего не препятствует делать. Никакой принудиловки, никаких налогов, никаких административных барьеров!

Счастлив ли при этом дикарь – другой вопрос…