Патриотизм: как это понять?

Не первый раз возвращаюсь к теме о том, что замена русских слов иностранными приводит к тому, что образованцы в массе своей щеголяют «импортными» словами, но не понимают их сути. И этим придают вводимым иностранным словам совершенно иной смысл, чем заменяемые ими русские слова, — смысл, сплошь и рядом не имеющий для практики, для нашей жизни никакого значения. Мало этого, в результате подмены русских слов иностранными лишается понятия и становится, как бы, не нужным нам — исчезает из нашей жизни то, что действительно имеет значение для нас, — старый смысл слов и понятий.

Начну несколько издалека. Скажем, раньше были отделы снабжения, и каждому дураку было понятно с полуслова, чем люди в этих отделах (снабженцы) занимаются, и что от этих людей требовать. Ну, что можно требовать от снабженца? Нет чего-то — «подать сюда снабженца Тяпкина-Ляпкина!!» А он нам так — «автомашина не пришла!». А мы ему: «да мне похрену, пришла она или нет, это твои, снабженца проблемы, а ты снабжай меня вовремя всем, чем обязан!».

Теперь повсюду отделы логистики. О чём это слово говорит русскому человеку? Да ни о чём! Хрен его знает, что можно требовать от логиста! Ты логиста прижимаешь — где это, где то?? А он твердит, что «он хороший, он ни при чём, он автомобиль заказал, а автомобиль не приехал». Так может логистика это и есть только заказ автомобилей?

Правда, это глупое слово «логистика» касается реальных дел, а в реальном деле хоть придурком назовись, а работать тебя заставят, но вот возьмём креативность. Раньше было творчество и, соответственно, творцы. И чтобы считаться творцом, чтобы твоё дело считалось творчеством, нужно было создать что-то полезное, что-то сотворить. Так русский язык нам подсказывает: по-русски то, что творец тот, кто творит полезное, — это и дураку понятно. Без словаря.

А теперь «креатив». А это что? Читаем в словаре: «Креативность (от англ. Creative — творческий)…». Блин! Ведь есть же русское слово, зачем вы, уроды, используете английское? А вот зачем! — гордо отвечают уроды и объясняют, что креативность это «творческие способности индивида, характеризующиеся готовностью к созданию принципиально новых идей, отклоняющихся от традиционных или принятых схем мышления…». Поняли? Творить уже ничего не надо, теперь главное — явить окружающим новые, нетрадиционные идеи.

Вот, скажем, у мужиков есть традиция беречь то, что в мошонке, а то, знаете ли, больно! И вот выходит такой «креакл» (представитель креативного класса) на Красную площадь и прибивает к площади свою мошонку. Как понимаете, это новая и очень нетрадиционная идея с большим отклонением от принятых схем мышления. Ну, вылитый креатив! Креаклы из СМИ в восторге!

И сейчас Россия полна вот этих креаклов, которые бла-бла-бла подобные «новые идеи» и всё на тему того, как яйца к площади прибить.

А творцы-то уже и не нужны никому.

Но это я рассмотрел ситуацию, когда понятия уничтожаются подменой иностранными словами, дающими возможность тупым бездельникам выглядеть умными и деловыми людьми.

А я хочу поговорить о понятиях, которые уничтожены десятилетиями заплёвывания этих понятий «элитой» страны.

Что, скажем, должно было произойти со словом «Родина» (с большой буквы), после того, как из Уголовного кодекса исчезла статья «Измена Родине», после того, как «элита» бросилась закупать «недвижимость» за рубежом, обучать там потомство и ввела в Конституцию статью 62: «Гражданин Российской Федерации может иметь гражданство иностранного государства (двойное гражданство)…»? Что должно было произойти с этим понятием после того, как по всем телеканалам десятилетиями мусолилось: «Патриотизм — это последнее прибежище негодяя»?

Ещё осталось понятие «родина», как место, где ты родился, а понятие «Родина» и для масс стало ненужным.

Оцените вот такой, проскользнувший в СМИ факт.

Напомню, что крымчане, которых в 2014 году «клюнул в темечко жареный петух», практически поголовно высказались за присоединение к России, посему их можно считать наилучшими гражданами России, для которых понятие России, как Родины, должно быть особенно острым и ценным.

И вот, как сообщила немецкая Deutsche Welle, весной 2017 года берлинский Центр восточноевропейских и международных исследований (ZOiS) провёл опрос репрезентативной выборки крымчан — двух тысяч жителей Крыма и Севастополя. Им предложили сообщить, какую страну они считают своим домом?

Разумеется, для русских было бы правильно, если бы исследователи прямо спросили, какую страну крымчане считаю Родиной, но спрашивали немцы, и они спросили именно так. Тем не менее, человек, для которого русский язык является родным, и в уме (или в сердце) которого живёт понятие «Родина», этот вопрос о доме обязан был понять именно так — понять, что его спрашивают о стране, являющейся его Родиной. Этот вопрос так и поняли, но даже в Крыму его так поняли мизер опрошенных!

Думаю, что в нашей прессе результаты этого опроса появились только потому, что Украину своим домом (своей Родиной) посчитали всего 0,9 процента опрошенных жителей Крыма. Надо бы понимающе хмыкнуть, но мешает то, что Россию посчитали своим домом менее 6% крымчан! Менее 6%, Карл!

Ещё 27% ответили, что их дом это Крым, и 62,7% простодушно ответили, что считают домом то место, где они живут. То есть, в сознании каждых 9 из 10 граждан России уже нет понятия «Родина» — ничего они об этом не слышали и не понимают, нафига всё эти «Родины» нужны современному человеку? Человеку с креативным мышлением.

Вот так-то!

Понятно, что те, кто в телевизоре позиционируют себя элитой, заплевали понятие «Родина», потому что животным это понятие инстинктивно противно («рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше»). Но ведь остальные граждане не имеют понятия о том, что такое Родина, не только ввиду показанного им «элитой» примера, но и потому, что понятие «Родина» не выражает ничего конкретно. Люди не понимают, что это и как это? Для народных масс «Родина» — это какое-то бла-бла-бла в исполнении Марка Бернеса в фильме «Щит и меч». Песня, может, и неплохая, но за что ценить то, о чём в песне поётся, скажем, «картинку в твоём букваре»?

В современной Википедии понятия «Родина» нет — это понятно, «элита» подсуетилась. Но и советские словари бормочут о Родине невнятное: «Отечество, отчизна, страна, в которой человек родился(«верёвка это вервие простое»?); исторически принадлежащая данному народу территория с её природой, населением, особенностями исторического развития, языка, культуры, быта и нравов». Родина — это территория?

Ну, территория — ну и что? Других территорий нет? О чём вздыхать или плакать?

И вот эта непонятность того, чем является Родина, делает непонятным и связанное с ним понятие «патриотизм». Википедия так определяет патриотизм: «Патриоти́зм (греч. Πατριώτης — соотечественник, πατρίς — отечество) — нравственный и политический принцип, социальное чувство, содержанием которого является любовь к родине и готовность пожертвовать своими интересами ради неё». Как вариант: «Любовь к своей родине, стране, народу, привязанность к месту своего рождения, к месту жительства». Последний советский энциклопедический словарь лапидарен: «любовь к родине» и точка. В. Ленин тоже не промолчал: «…одно из наиболее глубоких чувств, закреплённых веками и тысячелетиями обособленных отечеств», — но по сути ничего не прояснил.

Как видите, общее мнение философов и умников, сочиняющих словари: патриотизм — это любовь.

Недавно встретил анекдот на тему любви. Простодушного грузина спрашивают, любит ли он помидоры, и тот отвечает: «Кушать — да, а так — нет». Вот и в описании философов, любовь к Родина похожа на любовь к помидорам в анекдоте, отсюда и результат — массы не понимают, «с чем Родину едят».

Да и не только массы.

Вот публицист в годах и автор ряда книг Сергей Лесков пытается разрешить эту проблему с понятием «патриотизм» и рассказать нам, что это такое. Дам обширные цитаты.

«Патриотизм — странное чувство. Других подобных страстей в человеческой природе не имеется. Призывают к патриотизму одни люди, а проявляют его другие. Чем ближе к власти, тем чаще человек говорит о патриотизме, требуя от рядовых граждан неукоснительной и яркой демонстрации этого чувства. На этот парадокс обращали внимание не самые последние мыслители, которые толковали патриотизм как инструмент власти для управления обществом. В работе «Христианство и патриотизм» Лев Толстой писал: «Патриотизм в самом простом, ясном и несомненном значении своем есть не что иное для правителей, как орудие для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых — отречение от человеческого достоинства, разума, совести и рабское подчинение себя тем, кто во власти».

С классиком можно не соглашаться и доказывать, что он запальчиво сужает территорию патриотизма. Но реальность такова, что власть вне зависимости от эпохи постоянно подбрасывает аргументы сторонникам радикальной толстовской идеи. Свежий пример: в Госдуме решили до Нового года в срочном порядке принять закон «О патриотическом воспитании». То есть нашему народу не хватает патриотизма. Депутатам, которые будут учить патриотизму, хватает, а народу — не хватает. Совсем скоро депутаты выучат нас, а мы — проявим. Ура».

Не могу не заметить, что это Лесков очень точно заметил, и вряд ли кто будет возражать, что ситуация с депутатами Думы аналогично ситуации, при которой бы старую прожжённую сифилисом и продолжающую практиковать проститутку наняли в школу девочек для обучения их целомудрию.

Лесков, рассмотрев отечественное определение патриотизма в думском проекте (всё то же: «социальное чувство, содержанием которого является любовь к России, своему народу, осознание неразрывности с ними, стремление и готовность своими действиями служить их интересам»), и похвалив простоту американского патриотизма («верность стране, государственному флагу, а также семье, Всевышнему и президенту… уважать вооруженные силы, а воинскую службу считать почетной обязанностью»), продолжает:

«Государство может жить без национальной валюты и даже без армии, но без патриотизма никак не выстоит. В России понятие патриотизма впервые было четко сформулировано Петром I, и в ту великую эпоху государство пошло в рост. Если раньше перед битвой армию призывали биться за царя, то Петр накануне Полтавского сражения обратился к русскому воинству: «Вот пришел час, когда решается судьба Отечества. Не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство». Справедливости ради надо сказать, что традиция умирать за царя, — а потом за Сталина, — вновь восторжествовала в русской воинской традиции».

Тут скажу, что если бы Лесков понимал, что такое патриотизм, то он понял бы и Петра I, и многих иных царей, и Сталина. И поняв, закончил бы начатую цитату из Петра, поскольку её конец как раз и объясняет, почему «умирали за царя». А Пётр свою начатую мысль закончил так: «А о Петре ведайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе, для благосостояния вашего». Пётр жил для благосостояния народа, и народ умирал за него, поскольку умирая за Петра, представители народа (кому выпал жребий) умирали за народ. И за Сталина умирали по этой же причине, и это было логично. А считать, что народ просто так по какой-то дурацкой традиции умирал за царя, это превращать народ в придурков, умиравших не пойми за что. Скажем, за того же паразита Николая II, судя по количеству дезертиров и пленных в русской императорской армии, народ на фронте Первой мировой умирать не спешил, хотя в тылу попы с писаками и аж надсаживались, раздувая патриотизм.

А хрен вам, а не смерть за такого царя!

Не найдя у Сергея Лескова никакого определения того, что же такое патриотизм, читаем в конце: «У писателя-фронтовика Виктора Астафьева есть замечательные слова: «Если у человека нет матери, нет отца, но есть Родина, — он еще не сирота. Все проходит: любовь, горечь утрат, даже боль от ран проходит, но никогда — никогда не проходит и не гаснет тоска по Родине». Почему ушедшее поколение могло говорить о Родине просто и искренне, а нынешнее — языком бухгалтера и номенклатурщика?». http://www.rosbalt.ru/blogs/2017/11/20/1662076.html

Короче, писал Лесков, писал, но так ничего и не придумал, в результате отделался глупым бла-бла-бла Астафьева. И это бла-бла-бла тоже «про любов». Правда, не про любовь к помидорам или наградам, а про любовь к чему-то такому-эдакому, не понятно к чему, поскольку не понятно, как можно тосковать по тому, с чем тот же Астафьев никогда не расставался?

Так за что, всё же, умирали патриоты? Скажем, за что во время Великой Отечественной умирали те, кто сознавал, что не вернётся из боя, но всё равно шёл в этот бой?

Слово, звучащее, как «родина», у поляков, словаков и чехов имеет значение «семья». У малороссов «семья» — «родЫна». Русские слова «родня», «родственники», «родной» — одного корня с Родиной. Ну, а если человек умирает или приносит жертву ради своей семьи, ради своих детей, — это «теплее», это понятнее? — спрошу я. Да, теплее. Это уже понятно и логично.

Но ведь умирали на фронте Отечественной войны и граждане, чьи семьи были глубоко в тылу. У тех же сибирских дивизий, решивших исход битвы под Москвой, семьи были на Дальнем Востоке, 316 стрелковая дивизия (будущая 8-я гвардейская им. Панфилова), полегшая под Москвой почти полностью вместе со своим командиром, была сформирована в 1941 году в Алма-Ате во множестве из казахов и киргизов.

Эти патриоты за какую семью умирали?

Да всё за ту же — за семью народов СССР.

И умирали потому, что только эта семья, а не какая-то там «национальная», обеспечивала достойную жизнь всем детям этой семьи, в том числе и их собственным.

Таким образом, Родина — это территория и ГОСУДАРСТВО, обеспечивающие достойную жизнь потомкам твоим и твоего народа. Соответственно, патриотизм — это защита и освоение территории, и создание на ней ГОСУДАРСТВА, обеспечивающего достойную жизнь твоим потомкам и потомкам твоего народа, твоей родни.

И при таком определении понятия Родина, вопрос, любить или не любить Родину, отходит на десятый план — при чём тут любовь? Речь идёт о практической вещи — об обеспечении вечной и достойной жизни своим потомкам. При таком определении понятия Родины и патриотизма принимают ясную и зримую форму. Вот эта территория — можете её осмотреть! Подойдите к любой школе — вот бегают эти потомки, и тут будут бегать и их потомки. И потомки их потомков!

Теперь включите телевизор — вот этот государство… Да, это так — оно в нашем случае вонючее донельзя, ничего нашим потомкам не обеспечивающее.

И сразу становится понятно, и что нужно делать, и для кого.

И тут деваться некуда — поняв, что такое Родина, сразу же натыкаешься на вопрос — а если государство не обеспечивает и не собирается обеспечивать достойную жизнь твоим потомкам? Если государство обеспечивает ограбление ресурсов территории проживания твоего народа? Если возглавляющие государство лица собственных детишек устроили за границей и сами намериваются туда сбежать? Это твоя родня? В самом деле??

Возвращаюсь к данному определению Родины и патриотизма, чтобы подчеркнуть — в этом, данном мною определении, ключевые слова «защита, освоение и создание». То есть, ДЕЙСТВИЕ. Ты патриот, когда действуешь. Патриотизм это не пассивное созерцание, не размазывание благостных соплей по животу.

На территории твоей Родины и суслики живут, но только из-за того, что суслики тоже живут на этой территории, назвать их патриотами может только дебил. Ради собственных детей кто-то может уехать за границу, но и там он будет не патриот нового государства, а паразит его. В то же время и за границей можно действовать во имя достойного государства для того своего народа, который ты оставил, — и за границей можно остаться патриотом своей Родины.

Интересно, что большевики, уверявшие себя и других, что у пролетариата (и у них) нет Родины, начав строить в России государство для достойной жизни потомков, стали бОльшими патриотами России, нежели всякие там «Чёрные сотни» и нынешние, говоря по-еврейски, «поцориотические» («поц ори!») организации Рашки.

***

Так чего мы добились, не вникая в суть заплёванного понятия «Родина» и «патриотизм»?

Твари, развалившие СССР — единую семью (Родину), уверяют, что они патриоты. Твари, разворовывающие Россию — патриоты! Уроды в Думе, позволяющие это делать, — патриоты!

А вместо граждан по территории нашей Родины бродят отары баранов, славящих этих «поцриотов».

Юрий Мухин