«Слепой сказал «посмотрим»: о либеральных поводырях

Вся история цивилизации (и цивилизация истории) сводятся, в самом общем определении, к преобразованию окружающей среды под нужды и потребности человека. Это – ключевое отличие власти от зоологического доминирования в животном мире. Цивилизация решает вопросы о власти, исходя из целей полезного преобразования окружающей среды. Животный мир решает вопросы о власти исходя из инстинкта доминирования. То есть в рамках зоологии захват власти особью является самоцелью, а не инструментом преобразований.

Разумеется, грань между исторической властью и биологической (доисторической) жаждой доминировать очень тонка и опасна. Биологическая природа человека при социализации никуда не ушла, она сохраняется в подсознании, фигурально говоря – «в спинном мозге». Это снижает и скорость и однозначность восхождения по ступеням лестницы прогресса. Человек разумный, и только разумный, восходил бы от ступени к ступени и быстрее и увереннее, чем мы.

Тем не менее, восхождение человечества очевидно, и особенно заметно оно, если рассматривать длинные исторические дистанции.  Возрастают и мощность, и точность человеческой техники. Восторг перед этим восхождением человеческого разума сыграл со многими дурную шутку: не только обыватели, но и многие мыслители (например, ранние марксисты) увидели в научно-техническом прогрессе автоматизм, необратимость и неизбежность.

Мы с горечью вынуждены сказать: ничего такого в научно-техническом прогрессе нет. Он не происходит сам собой, не является необратимым, по сути своей – продукт сознательного и свободного выбора умственно-развитых людей. Выбора, который можно сделать или не сделать, равно как его можно понимать – или не понимать.

Любое развитие производительных сил – всего лишь вторичное (и запаздывающее) отражение развития человеческой личности и абстрактного мышления смертных. В условиях деградации человеческого мышления начинается движение вспять, и пределов падению, в сущности, нет: мы знаем немало древних цивилизаций, чьи потомки оставили города, забыли письменность и живут в джунглях первобытным образом жизни. Мы и сами рискуем превратиться в таких «потомков майя» — и яркое свидетельство тому мы видим в лице формирующегося «украинного человека», пост-человека, продукта либерализма.

На практике деградация мышления, деградация человека приводит к тому, что вопросы власти «отвязываются» от вопросов преобразования окружающей среды и возвращаются в зоологическое состояние похотливого доминирования-самоцели.

Цивилизация, которая дословно – «отрицание насилия»[1], терпела власть не потому, что цивилизованным людям нравится подчиняться. Она терпела власть как штаб преобразований, внедрения полезных технологий, как организатора насаждения (порой и насильственного, принудительного) – знаний и культуры. Только к такой власти цивилизация терпима, а от обманщиков, которые обещали всем этим заниматься, но, проникнув во власть, не стали – цивилизация избавляется. Что и породило феномен революций – т.е. реконструкций исходного замысла, когда власть сгнила и на прогресс стала неспособна.

Что же касается животных (и социальных дегенератов), то у них власть – всего лишь продукт захватного права, никаких перемен в образе жизни масс не предусматривающая. Если в волчьей стае молодой вожак изгнал или загрыз старого – это вовсе не значит, что в жизни других волков что-то меняется. Новые вожаки пользуются властью в точности, как старые, просто переадресовав её на себя.

Такой подход не видит во власти ничего, кроме пряника и банкета. Власть – это не профессия, которая делает определённое дело с определённым качеством. Вопрос о том деле, которое должна делать власть – вообще снят и забыт. Ну, в самом деле, какого дела вы потребуете от сладкого пряника?! Его единственная задача – быть съеденным. Хорошо, если вами. Плохо, если другим.

Такой подход столь же понятен, объясним, сколь и бесперспективен, тупиков. У цивилизации была цель преобразовывать среду, преображать жизнь в целом – а не драка за мягкий стул. Но по мере деградации человека главная цель исторической власти перестаёт быть видна, понятна. Социальный дегенерат видит, что у власти сидеть хорошо, хочет туда сесть, проникнуть «хоть тушкой, хоть чушкой». А больше он ничего не видит.

Такое отношение к власти – не как к должности, а как к празднику жизни – частный случай общего либерального перекоса в мозгах, когда отравленный ядом либерализма человек отделяет права от обязанностей, перестаёт понимать их диалектическую нерасторжимую взаимосвязь. Такой человек наивно хочет полноты прав – и при этом полной свободы от всякого общественного бремени.

Он мечтает, что свойственно ребёнку, отделить зарплату от работы, плоды от корней, итоги от процессов – чтобы получить готовое к употреблению благо, не задумываясь, да и не понимая причинно-следственных связей, создавших благо в конечном виде.

Когда человек в таком состоянии умственного растления – нелепо ждать от него «великих переходов» от лучины к электричеству, от сохи к тракторам, от курных изб к благоустроенным квартирам, от лаптей к фабричной обуви и т.п. Хуже того, происходит обратный переход к более естественной, дикой, первобытной среде – потому что сложные вещи делают только сложные люди. А либеральный человек – самодовольный нарцисс, он гордится своим невежеством и примитивностью, призыв учиться считает для себя унизительным.

Мол, чего нужно – я и без вас знаю! Не хотите давать мне вкусняшек – проголосую за другого, кто обещает мне их дать без всякой мороки и проволочек! Пусть дураки учатся, а я умный! Я знаю, чего мне нужно!

+++

Рациональный разговор цивилизованных людей о власти находится в иной, параллельной с майданами и «перестройками» плоскости, словно бы в иной Вселенной. Цивилизованные люди – просто по факту своей цивилизованности – рассуждают о том, что нужно внедрить в жизнь, что этому мешает, каким образом власть способствует или препятствует внедрению новых технологий. Отсюда и оценка качества власти, и претензии к ней. Есть дело, и власть его делает хорошо, или плохо, или вообще не делает…

В классической теории революции нет, да и не может быть цели «поменять власть». Хотя обыватели в силу невежества, на бытовом уровне часто понимают революцию просто как смену власти – для разумного человека очевидна бредовость такой постановки вопроса. Не может быть у вменяемого человека цели «поменять квартиру» или «поменять работу»! На что угодно? На что попало?!

Очевидно же, что в исходнике речь шла о смене худшего на лучшее, а не просто о замене одного другим. Поэтому главное в классической теории революции – не свержение старого, а экспертно-аналитическая проработка нового. Чего мы хотим на замену, и почему мы этого хотим? И как этого добиться, и почему при старой власти этого добиться нельзя? А вдруг можно?!

Если образ желанного будущего в голове не сложился, то все игрища с властью – не более, чем злостное хулиганство и членовредительство. У людей, которые представляют себе будущее смутно и расплывчато – всегда плохое будет сменяться худшим, до тех пор, пока система не деградирует до зоологического уровня, где и стабилизируется в доисторическом состоянии грубого бездумного насилия.

Разумным людям не нужно просто «новое лицо» во власти, им нужны новые возможности, порождаемые внедрением новой инфраструктуры жизни и быта. Здесь и открывается пространство для дискуссии, которого в зоологических «играх престолов» попросту нет. Чего мы хотим и насколько реалистично то, чего мы хотим? И что делать, если обещавшие – обманут или не справятся?

Разумный человек имеет математическую в своей однозначности и чёткости шкалу оценки, исключающую эмоциональную возгонку дегенеративных толп, истерию, эйфорию, разного рода иррациональные симпатии и антипатии, и т.п. Необходимо удалить из оценки субъекта – только тогда и получится объективная оценка.

Если система давала миллионы бесплатных квартир – а потом перестала это делать, то она деградировала. И это не моё мнение, и не чьё-то мнение, а просто объективный факт. Умела – разучилась.

Если система позволяла выход на пенсию в 55/60 лет, а потом ухудшила пенсионный возраст на пять лет, то она деградировала. И это такой же объективный факт, как и то, что она была бы прогрессивной, снизив пенсионный возраст на 5 лет! Обратите внимание, в такой оценке нет ни имён собственных, ни имён партийных, а есть только факт утраты жизненного преимущества предыдущей системы.

Если система исключала безработицу – а потом вдруг включила её обратно, то система деградировала. И это факт, а не личная симпатия к КПСС: если бы такое сделала КПСС, то её оценили бы тем же самым образом, по той же самой «шкале цивилизации».

+++

Почему же человек не может объективно оценивать власть? Ведь это так легко любому, кто обучен считать хотя бы в церковно-приходской школе!

Ответ: человек не может объективно оценивать власть, потому что он вообще потерял способность к объективности оценки. И не только власти, а вообще всего, включая и самого себя. И самого себя – в первую очередь.

Либеральный миф об абсолютном совершенстве волеизъявления личности – мне, конечно, льстит (я личность – значит, я совершенство). Но он «избавляет» социального дегенерата от необходимости учиться, развиваться, служить долгу и т.п. Зачем мне совершенствовать себя – если я уже совершенный, о чём мне и говорит кандидат в президенты Голобородько (киношный образ Зеленского)?

Все кандидаты должны мне только льстить, и чем больше они мне льстят, тем я к ним благосклоннее. Потеряв способность к объективной оценке и себя и других – человек утрачивает способность к предвидению, к заведомому разоблачению токсичных идей. Симпатии к новичкам, которые ещё не посидели у власти базируются на том, что «они мне пока ещё ничего плохого не сделали». А раз так – то они лучше тех, кто уже успел меня огорчить и разочаровать…

Такой подход социального дегенератизма превращает политику в «гусарскую рулетку», поднимая спрос на «кота в мешке», о котором никто ничего не знает, и не хочет знать, кроме того, что он ещё у власти не был. А вдруг он хороший человек? А вдруг лучше будет?

Кто обладает хотя бы зачаточными способностями к научному складу ума, понимает, что «методом тыка» лучше не будет. Нельзя вслепую, без схемы, собрать сложный прибор. Разломать – можно. Нельзя вслепую, хаотично колотя по клавишам – набрать текст романа. Абракадабру – можно.

Невозможно улучшить будущее, не имея образа будущего. Если человек не понимает, чего ему нужно, чего он хочет, и надеется, что «обновляющаяся» власть ему подскажет – выйдет всегда сползание в зоологию. Что жизнь обильно иллюстрирует нам!

Не бывает цивилизованного общества, в котором вначале власть, а потом цель. Никто и никогда бы не вышел из мира животных, если бы подбирал власть по принципу новизны, а не соответствия задуманному делу.

Вначале – цель, и только потом, под неё подбирается власть. Иначе это не работает. По той же самой причине, по которой нельзя найти «профессионала», не указав, в какой области вам требуется профессионал!

Вряд ли самый профессиональный пожарный способен профессионально провести хирургическую операцию или самый искушённый из филологов – профессионально построить химзавод. Если власти не обозначены рамочные цели и критерии объективной оценки, если она существует сама по себе – то она неизбежно начинает жить сама для себя. Ничто, кроме личной агрессии и самосохранения её уже не интересует, и ничто нигде не движется.

+++

Вот уже 200 лет интеллектуалы смеются над верой тёмных масс «в личность», однако вера в «новое лицо» никак не угасает, и даже (по мере деградации образования) усиливается. Между тем вожаки в стаях животных меняются миллионы лет, из поколения в поколение, и смена поколений у животных идёт быстрее, чем у людей в 2-4 раза. И что? Собственно, как носилась волчья стая по лесу, так и носится…

Цивилизация выстроила все свои мегалиты только потому, что она сформулировала (вначале – в храмовом формате) заказ на определённого вида работы, адресованный обществом власти. При всём драматизме и неоднозначности истории – она остаётся историей, и не превращается в зоологию только потому, что существует этот сакральный заказ.

В числе прочего, он (сакральный заказ) придаёт смысл лозунгу контроля общества за властью. Зачем нужен этот контроль? Чего даст контроль волка над волком? Кто будет сторожем над сторожами?

Контроль общества над властью имеет смысл лишь тогда, когда общество знает, чего ему нужно, и подозревает власть в измене этому святому делу. А без этого даже и предать невозможно – потому что нельзя предать несформулированное!

Как и зачем мы будем кого-то обвинять в предательстве, если не знаем толком – чего он предал, какие идеалы попрал? Утопая в субъективности, социальный дегенерат сводит всё к личной подачке, которую ему дали или не дали. И потом пафосно говорит о «предательстве идеалов демократии» — когда ему не выдали доли в награбленном, которую даже и не обещали, а лишь туманно намекнули смутным посулом…

Отказ от раздачи квартир трудящимся – вот предательство идеалов демократии. Повышение пенсионного возраста, введение безработицы, возрождение ранее побеждённых болезней – вот что, с точки зрения объективной оценки, предательство демократии. А вовсе не то, что какому-то жулику, ничего не желающему менять, не дали порулить…

Сегодня люди, претендующие на власть, сплошь и рядом бессильны объяснить, зачем она им нужна. Они понимают власть как улучшение личного положения, но ведь так публично не заявишь! Драка социальных паразитов у кормушки несовместима с повесткой цивилизации по реализации проектов Разума.

Обыватель, деградировав умственно и нравственно, потерял способности к абстрактному мышлению, и потому воспринимает свой дом, свою личную локацию – как нечто автономное, самодостаточное, никак не связанное с глобальными мега-проектами, которые «для всех сразу и ни для кого в отдельности». Обыватель настроен благоустраивать свой дом, никак не связывая это с общим благоустройством жизни, и чаще всего – за счёт ограбления соседей.

А потому любые планы переустройства общества в целом обывателю темны, чужды и непонятны. Обыватель канючит подачку, и если получил её – то радуется торжеству демократии, а если нет – то ноет о коррупции. В его зверином, по сути, понимании коррупция – это когда у других больше, чем у него. А справедливость – когда у него больше, чем у других. Классика «готтентотской морали»: добро – это когда я угнал коров у соседа, а зло – когда сосед угнал коров у меня…

А между тем «коррупция» — лишь псевдоним неограниченной частной собственности, который ей дал завистник. Который, переписывая чужое на себя – не считает это коррупцией…

+++

В основе цивилизованного представления о власти лежит «его величество Проект». Именно он служит оправданием власти, если реализован, и по сути, это единственное оправдание её существования. По этому признаку в СССР романтизировали образы Ивана Грозного, Петра Первого, имперских полководцев – которых нельзя назвать классово-близкими советской власти или мягкотелыми добряками-гуманистами.

Если проект реализован, общество переведено на следующую ступень восходящего прогресса, то это и служит оправданием  жестокостей, накладок, сбоев, предрассудков исторического процесса.

Если же проект не реализован и провален – то никакого оправдания у власти нет, кроме пиаровских ухищрений, заведомо ложных и заведомо пустопорожних. Смешными и жалкими выглядят попытки исторических неудачников меряться с героями количеством жертв, намерениями и декларациями, внешними чертами и декорациями, и т.п.

Дешёвое поражение не может быть лучше дорогой победы – иначе смерть, которая не стоит ничего, давно бы вытеснила жизнь, очень накладную и затратную для живущего.

И когда мы это осознаем – мы понимаем всю деструктивную роль либерализма и либеральной оппозиции. Никакого пути, кроме возвратного в зоологию, у либералов нет. По сути, они паразитируют на том гибриде справедливого недовольства и агрессивного невежества, который и позволяет раз за разом прокручивать «цветные революции» по одному и тому же сценарию.

«Народ всегда недоволен» — написал М.Горький в своём главном романе, «Жизнь Клима Самгина». Источники этого недовольства – в тёмном зоологическом желании обывателя получать всё сполна, но при этом не быть никак и ничем стеснённым. Желании брать, не отдавая, и получать всё больше прав, сокращая всё больше обязанностей. Но это мы говорим о первичных, базовых источниках недовольства.

После таких катастроф, как ельцинизм 90-х, недовольство властью становится и для вполне рационального человека и оправданным и справедливым, потому что замеры по объективной шкале цивилизованности общества дают удручающие результаты. «Верните отнятое» — говорит цивилизованный человек, имея в виду и получение жилья, и пенсионный возраст, и преодоление безработицы, и территориальную целостность, и здравоохранение с образованием, и многое прочее, включая индустриализацию, высокие технологии космического и атомного века.

Но мы обязаны понимать, что социальный дегенерат говорит совсем не об этом – этот язык расчётной объективности ему чужд. Он не собирается возвращать отнятое, он рассержен только тем, что хочет принять участие в грабеже – а его туда не пускают. Там «только для своих», что либерал и называет «коррупцией».

И когда недовольство жизнью, разогретое чудовищными анти-цивилизационными выходками временщиков, совмещается с агрессивным невежеством обывателя – получается пушечное мясо для майданов. По сути, это желание проломить пол, и упасть на уровень ниже, где снова попытаешься проломить пол. «Эти плохие – несите котов в мешке, может те будут лучше!».

А где же «проектное мышление»? А оно снято! Абстракции высокого уровня, которые заставили бы увидеть что-то за забором личного участка, не помещаются в голове у деградировавшего человека. Понятие успеха или неудачи он относит исключительно к своему логову, которое пополняется или нищает. А о том, что это происходит в контексте «какой-то» общей ситуации – он, чаще всего, даже не догадывается.

-Как было бы хорошо – мечтает обыватель – чтобы у всех всё отобрать, и мне передать! Вот я бы зажил, вот это прогресс бы был и настоящая цивилизация!

Под влиянием такой картины мира обыватель, попавший во власть – наращивает роскошь своего дворца, не занимаясь даже подъездными дорогами к нему, не говоря уж о чём-то более дальнем. Что и приводит (на наших глазах) к деградации всех мест общего пользования, к разрушению инфраструктуры цивилизации. Ибо ведь нельзя свести электрическое снабжение к лампочке под потолком – хотя очень хочется! Нельзя сказать – что лампочка мне нужна, а все эти километры подземных кабелей и генераторы – выбросите вон, я не хочу об них пачкаться!

Исчезнет инфраструктура – погаснет и лампочка. Цивилизация в основе своей неделима, и попытки локализовать её плоды в элитных кварталах приведут только к тому, что она повсеместно затухнет. Коллективный Разум, продукт развития абстрактного мышления, несовместим с зоологическими локациями агрессивных эгоистов.

Если мы не понимаем ОБЩЕГО проекта, который мы реализуем (хотя бы проекта коллективного выживания, если нет ничего лучше) – то мы обречены через взрывы невежественного недовольства сползать в майданное болото всё ниже и ниже. Причём чем хуже дела – тем чаще и агрессивнее вспышки безмозглой боли, которая рвёт и мечет, крушит и сносит – вырываясь… сама не зная куда.

——————————————————————

[1] «Цивильный» — значит, «гражданский», в противовес военному. И в самом термине «цивилизация» подчёркивается стремление перейти от вечной грызни к миру законности, от прямых инструментов подавления к символическим (от дубины к жезлу и т.п.).