Так в пашаевской ли России мы живем? Размышление о приговоре Ефремову

Суд над Михаилом Ефремовым оказался едва ли не самым громким в постсоветской РФ делом с социально-политическим подтекстом.

Когда судят оппозиционера, прямо за политику или с притягиванием за уши чего-то экономически-уголовного (Навальный и «Кировлес») – все понятно. Когда судят представителя власти – диковинно, но тоже более-менее понятно (равно как понятны, во всяком случае, первым делом приходят на ум и объяснения – «не поделился с кем надо», «проиграл в аппаратной борьбе», и вывод – «долго не просидит и потом не пропадет»).

Но когда за откровенное преступление с множеством отягощающих обстоятельств судят человека, много лет откровенно и в грубой форме бравировавшего своей оппозиционностью, а за него прямо или косвенно заступаются многие представители власти и близкие к ней деятели…

Поневоле и небезосновательно лишний раз придешь к выводу, что граница между простолюдинами и [истинной] властью проходит совсем не там, где кажется.

Например, актер Александр Домогаров, который пять лет назад призвал «всех инакомыслящих граждан России [то есть вроде как и Ефремова] уехать из страны и «тявкать» против неё из-за рубежа», заявил — «катастрофа, которая произошла с Мишей, — лакмусовая бумажка, которая показала отношение общества “людей”». По словам Домогарова, у него пропало желание на сцену к зрителям, которых он никогда больше не станет уважать.

Александр Юрьевич принялся бичевать всех называющих белое белым, а чёрное чёрным, мол, они, святоши, делают вид, что никогда «не пили, не бросали жён, не изменяли, не ночевали у приятелей или у подруг, не продавались за гроши и не подставляли товарищей ради своей выгоды».

Чуть менее резко, но в схожем духе выступил обласканный властью Захар (Евгений) Прилепин, лидер партии-спойлера «За правду». «Мои соболезнования семье погибшего. Умереть — дело нехитрое. А вот когда душа в клочья — тогда как?». И дальше рассуждения, что, мол, всякий человек у нас убивал, воровал, обманывал, делал аборты и т.д.

Руководитель Russia Today М.С.Симоньян, формально осудив Ефремова, одновременно разразилась чудовищным по содержанию сообщением в адрес убитого им Сергея Захарова: «Коллектив, найдите, плз, данные карты семьи гражданина Захарова из Рязани, который работал вахтой в Москве, жил на с’емной квартире с другими такими же работягами, Москву не любил и тосковал, что ‘жизнь заставила на старости лет работать вдали от близких». В переводе с раша-тудэйного на обычный русский – давайте соберём денег семье этого замкадышного нищеброда, который дерзнул приехать в Белокаменную и, кинувшись под колёса авто великого актёра, доставил своей мучительной смертью ему неудобства.

Наконец, Иван Охлобыстин, старый друг и кум Ефремова. Поначалу он занял довольно благородную позицию: «Пусть его осудит суд, мы уже на этом этапе не нужны. Это такой злой урок всем, кто “ходит по краю”… Миша не благочестивый разбойник и тем паче не Христос. Миша — заблудшая овца, точнее — пьяный баран, несущийся напролом».

Однако накануне приговора Иван Иванович обратился к российскому президенту с открытым письмом.

Хочу обратиться к Вам с личной просьбой о судьбе моего друга Михаила Ефремова, которому 8 сентября сего года объявят приговор, за совершенное им тяжкое преступление — убийство безвинного человека. Вне всяких сомнений Михаил виноват, но проявите несправедливость по отношению к нему, ту самую «несправедливость», которую он яростно обличал много лет. Обличал по наивности, отсутствию стратегического мышления и потворстве прозападно настроенной, либеральной общественности.

Пощадите его своим личным указом, ему не выжить в тюрьме. Он слаб, он раздавлен, он лишён репутации и будущего. Он сам себе приговор. Он не представляет ни какой опасности для общества.

Я знаю, что люди осудят меня за эту просьбу, но у меня больше нет возможности спасти близкого человека и я всё-таки прошу.

И простите за публичность обращения, в ином случае мне врядли удастся донести до Вас мою просьбу.

Останьтесь в моей памяти Владимиром Милосердным.

Ни добавить, ни убавить. «Пощадите личным указом» и «проявите несправедливость по отношению к нему, ту самую «несправедливость», которую он яростно обличал много лет».

У многих вызвало крайнее удивление безумная тактика ефремовской защиты во главе с Эльманом Пашаевым, судимым год назад за побои и угрозы.

Агрессия в отношении всех и вся, регулярные попытки переложить вину на пострадавших, приглашение полуслепого и полупьяного в момент аварии свидетеля, сообщившего, что это не Ефремов был за рулем машины…Складывалось впечатление, что защитники всячески стараются еще более осложнить положение Михаила Олеговича.

Но мне видится еще одно возможное объяснение феномена, на уровне бессознательного или полубессознательного.

Когда все смеялись над официальным представителем Госдепа США Джен Псаки и ее политическими, географическими и иными открытиями, я писал: «Псаки, судя по всему, выдвинута на высокий и публичный пост для демонстрации всей планете, а в первую очередь ее не входящей в евро-атлантическую цивилизацию части, тотального и глумливого презрения.

— Беженцы из Украины? Да это туристы, ахаха, lol.

— Когда восстают в Киеве – это хорошо, когда восстают на Донбассе – плохо. Обоснование? У меня так в шпаргалке написано.

— Фотография в твиттере для нас лучше любых доказательств, бугага.

Разница между Бушем [младшим] и коллективной Псаки – как между неграмотным крестьянином и декадентствующим футуристом, получившим прекрасное образование, но пишущим длинные поэмы из различных сочетаний четырех букв, «г», «ц», «ы» и твердого знака».

Аналогичную роль у нас, но по отношению к внутренней аудитории, выполняет Дмитрий Песков, кремлевский пресс-секретарь и явно лично неглупый человек.

Все эти бесчисленные «не владею всей полнотой информации», «это не в компетенции Кремля», «имплементации акцентуации» и иная, как выразился начальник Дмитрия Сергеевича, «пурга» призваны выразить подчеркнутое презрение к податному населению.

Вот и сторона Ефремова (сторона в широком смысле – родные и близкие актера так до последнего и не отстранили Пашаева, прекрасно видя весь его балаган), кажется, сочла приемлемой линию «просто потому что можем» и «да, мы о[бнагле]ли – и что?».

Соответственно, приговор должен был не то что дать ответ на вопрос, равны ли граждане России в своих правах и возможностях… никаких иллюзий на сей счет нет. Он должен был ответить, до какой степени откровенности допустимо показывать это неравенство, особенно людям, формально противостоящим властью, но на деле являющимся ее частью.

Приговор – восемь лет колонии общего режима, три года без права вождения и 800 тысяч рублей в пользу семьи погибшего – показывает, что вроде бы до пашаевской степени пока нельзя.

Тем не менее, тут много нюансов: обвинение просило одиннадцать лет; защита подаст апелляцию, которой эксперты сулят успех (приговор, конечно, не отменят, но смягчат) и которая будет сопровождаться новой волной прошений «Путин, введи помилование» от «творческой общественности».

Наконец, вспоминая случаи Евгении Васильевой («Оборонсервис») и Вячеслава Цеповяза, можно констатировать – отбывание срока «статусным»/ «успешным» заключенным имеет все шансы превратиться в фарс.

Так что в деле Ефремова, в отличие от жизни убитого им Сергея Захарова, точка пока явно не поставлена. Мы же пока некоторое время можем тешить себя иллюзией, что все-таки живем в еще не совсем пашаевской России.

Благотворна ли такая иллюзия? Думайте сами.