Особняком стоят США, и не только из-за их положения сверхдержавы, но и в силу специфических особенностей управления — президент США не может приказать компаниям добывать меньше или больше. Правда, у него есть инструменты, позволяющие на время остановить добычу в отдельных районах. Возникла идея о запрете на добычу нефти в акватории Мексиканского залива (это примерно 2 млн баррелей в сутки) в связи с угрозой распространения коронавируса. Но такой запрет очевидно будет временным и не станет гарантией для соблюдения условий сделки.
Основная проблема распределения квот в том, что в мире есть только три крупных производителя и все остальные. И если США не присоединятся к сделке, сокращения для всех остальных примут неподъемный характер. В таком случае вероятность срыва сделки станет вполне реальной.
Срыв приведет к тому, что США и Канада введут заградительные пошлины на импорт нефти, что скажется в первую очередь на Саудовской Аравии, однако затем по цепи катастрофа коснется всех остальных. Возникнет парадоксальная ситуация — рынок США будет оперировать ценами выше, чем весь остальной мировой рынок, но при этом станет закрытым. Американские нефтяники попадут в более комфортную зону, на всех остальных рынках начнется война.
Нужно отметить, что США не горят желанием обрушить своего ключевого союзника на Ближнем Востоке, а потому вместе с импортным пошлинами могут предпринять санкционные меры против конкурентов Саудовской Аравии, и в первую очередь против России. В случае срыва сделки ОПЕК+ вероятность санкций в отношении России существенно возрастает, и это объективно столкнет мир в ситуацию, близкую к военному конфликту. Примерно так же США в 41 году создали обстановку, при которой Япония была вынуждена начать войну в декабре 41 года, так как введенное эмбарго на торговлю с ней нефтью поставило японское руководство перед выбором — экономический коллапс без войны или поражение в войне, в которой все-таки есть пусть и микроскопический, но шанс на победу. Учитывая авантюристическую политику Кремля, эмбарго на торговлю российской нефтью может поставить российское руководство перед необходимостью политического ответа, причем неважно, будет ли он результативным. Война в Прибалтике, к примеру — почему бы и нет. Заодно небольшой военный психоз может несколько подправить упавший уровень обожания Путина, сбежавшего от эпидемии и бросившего страну без управления.
Для Китая ситуация тоже выглядит весьма непростой — он не может восстановиться, уровень восстановления его экономики замер примерно на 85 процентах, чуть выше. Это означает неминуемый долговой коллапс, так как объемы плохих кредитов даже при 4% росте экономики становятся неподъемными для системообразующих банков. В случае военного конфликта глобальных игроков Китай неизбежно постарается организовать собственный — с тем же Тайванем, резонно рассчитывая, что США будут вынуждены выбирать, в какой конфликт вмешиваться — с Россией или с ним.
Мы вплотную подходим к ситуации мирового сдвига, когда действующий кризис может быть разрешен только силовым путем. Формат и размеры противоречий в мире уже не дают надежды на мирное их решение. Выход только один — снять с игровой доски несколько крупных фигур, чтобы попытаться передоговориться оставшимся на поле участникам.
Если всё это так, то Россия подходит к этому этапу в минимально готовом к нему состоянии. Эпидемия продемонстрировала, что российское руководство в принципе не готово ни к какому кризису, оно неспособно действовать даже по имеющимся давным-давно инструкциям и протоколам, управленческая система разрушена до основания. В таких условиях ожидать от него импровизационных антикризисных решений, тем более военного характера предельно наивно. В случае развязывания военного конфликта с ключевыми системными игроками Россия потерпит поражение еще до того, как наши пропагандисты наберут в грудь воздуха для победных воплей и кличей.
Так или иначе, но развязка приближается. Возможно, сейчас мы как-то проскочим через этот этап, но огромный массив накопленных противоречий от этого никуда не денется. Гнойник будет искать выход, где бы прорваться — пусть и в другом месте.
