За это ли воевали деды?

Наверное, по-своему хорошо, что 75-летие Победы мы встретим семейно.

С каждым годом доля балагана, официозного абсурда и паразитирования на праздновании нашего святого праздника нарастала все более явно. Особенно – на фоне дел в стране и обществе.

Коронавирус заставил трезво взглянуть на эти дела даже самых лояльных и восторженных граждан. Поэтому юбилейные мероприятия, проведи их власть, как если бы эпидемии не было, могли вызвать противоречивые чувства, и символом сплочения они выглядели бы не больше, чем пиром во время чумы.

Право слово, все эти «можем повторить» и «не смешите наши Искандеры» сейчас разбиваются от столкновения с реальностью еще стремительнее, чем раньше. Правда, наши массовики-затейники все равно не могли не учинить что-то изысканное, и предложение социально разобщенным обывателям спеть, размахивая флагом, с балкона «День Победы» вполне в стиле и духе этой устоявшейся изысканности.

Постсоветская Россия кажется подошедшей к промежуточному апофеозу своей истории, и выражается это во  всем. В том числе и в апофеозе идейной и исторической шизофрении. В нем, пожалуй, особенно.

Непроведение Парада Победы сняло задаваемые каждый год неудобные вопросы на тему драпировки мавзолея Ленина. Но 7 ноября, вне зависимости от снятия карантина и каких-то шествий на Красной площади, у нас по-прежнему останется, цитирую название, «Днем проведения военного парада на Красной площади в городе Москве в ознаменование двадцать четвертой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции».

Изысканная формулировка, почти как про «язык государствообразующего народа» в Конституции.

Или вот горячая актуальная тема.

В Праге муниципальные власти решили установить памятник солдатам власовской РОА. История тяжелая и противоречивая. Сам Власов никаких сантиментов и оправданий не заслуживает. Но рядовые его бойцы, многие с нелегкой судьбой, в той мере, в какой они хотя бы косвенно облегчили в Чехословакии задачу Советской армии (велика ли эта мера – предмет жарких споров), заслужили, наверное, амнистию от лица Родины и потомков. Но амнистия никак не равна памятнику.

При этом для чехов, народа крайне прагматичного, а после крушения СССР еще и потерявшего сдерживающие барьеры, отношения власовцев со своей Родиной глубоко вторичны. Им важна собственная выгода и польза. То, как власовцы повлияли конкретно на судьбу Праги.

Разумеется, наследникам бравого Швейка в любом случае следовало учитывать общий контекст РОА и хорошенько подумать, прежде чем делать такой вызывающий шаг.

Они, полагаю, и подумали, и современная Российская Федерация не вызвала желания учитывать ее интересы, равно как не вызвала и опасения, что последуют какие-то реальные тяжелые ответные меры.

И вправду, они последовали лишь на словах, зато яростно и обильно.

Но вот какой нюанс. На памятнике выбиты слова — цитата из «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына: «Все ли чехи тогда понимали, какие русские спасли их город?» (имеется в виду, что спасали русские власовцы). А Александр Исаевич – классик современной России, очень почитаемый на самом верху и включенный в школьную программу.

Получается, протестуют против монумента, увенчанного и легализованного цитатой из классика – ну, или мы нечаянно пропустили возвращение к советскому определению Солженицына как «литературного власовца», в данную конкретную тему ложащегося очень ловко.

Еще одна чешская проказа, я бы сказал, проказка – площадь, где находится посольство России, переименовали в честь Бориса Немцова.

Посольство обиделось и решило использовать другой юридический адрес.

Но ведь Немцов был высоранговым государственным деятелем ельцинской эпохи, из которой логично вытекла нынешняя эпоха. Культ Бориса Николаевича Ельцина увековечен гигантским екатеринбургским центром его имени, стоящим многие миллиарды и, кстати, служащим местом проведения конференций про необходимость понять и простить власовцев.

Борис Ефимович же, несостоявшийся преемник Бориса Николаевича, был, когда погиб, удостоен толики государственной скорби. Президент выразил соболезнования его матери, отметив: «Борис Немцов оставил свой след в истории России, в политике и общественной жизни. Ему выпало работать на значимых постах в трудный переходный период для нашей страны. Он всегда прямо и честно заявлял свою позицию, отстаивал свою точку зрения».  Было неоднократно торжественно обещано найти и наказать его убийц, и вроде бы даже нашли и наказали.

Так в чем логика обиды на переименование?

Вернемся к генералу Власову.

Согласитесь, мудрено яриться на чехов, если один из двух главных телепропагандистов страны, Дмитрий Киселев, на голубом экране и не менее голубом глазу предложил установить памятник генералу Краснову. Предложение можно расценивать как попытку очередной отвлекающий скандал. Особенно учитывая, что на него мгновенно яркой отповедью откликнулся пропагандист с другого фланга Константин Семин, призванный пасти и уводить в нужное русло носителей левых взглядов.

Но, глядя на дела и лица наших влас(овс)твующих, поневоле начинаешь подозревать, что памятник Краснову – это вполне от души.

Общество давно уже сломало голову и шею, пытаясь уследить за зигзагами власти. Вызваны эти зигзаги диаметральным расхождением между ее имущественными интересами, реальными идейно-историческими предпочтениями — и бравурным пропагандистским сопровождением.

Так и живем со сломанной головой. Очень многих, правда, все устраивает, они слома даже не замечают.

В сентябре я побывал на ростовском концерте замечательного писателя и барда Михаила Елизарова. На нем были люди из разных уголков Юга России, в том числе и из Донбасса, региона не только русского в этнокультурном плане, но и вполне российского, неотличимого от РФ. И в социальном плане, и в психологическом, и в бытовом, и в плане индустриального уклада, переходящего в постиндустриальный, и в том, что большинство населения составляют анкетные православные, но образ жизни у них светский, и во многом другом.

Пять лет назад этот регион и его жители вслед за Крымом самоопределились в русскую и российскую сторону одновременно, но у руководства РФ оказались иные соображения, в результате мы до сих пор видим то, что видим.

Гости из Донбасса, русские и при этом не все пока россияне по паспорту, вместе с остальными грустили и смеялись над елизаровскими песнями, глубокими, полными юмора и лирики, отсылающими к глубинным пластам русской истории и культуры, обильно насыщенными нецензурной лексикой и постмодернистским хаосом, но консервативными и патриотичными своим стержнем.

Вместе подпевали с буйством на устах и грустью в душе песне «Советская», припев которой исполняется как раз на мотив «Дня Победы» и содержит слова: «Нельзя об(лажа)ться, но мы об(лажа)лись, нельзя п(отеря) ть их, но мы п(отеря)ли».

 Мы не только говорили, но и слушали на одном языке. Но если бы на концерте оказались обладатели российских паспортов из некоторых республик, они, несмотря на обильное употребление мата и похабных шуток в обычной жизни, с высокой долей вероятности этот язык бы не поняли, предпочтя на второй-третьей песне устроить скандал и заявить об оскорблении своих чувств.

Эта гипотетическая и неслучившаяся, но в то же время вполне реалистичная ситуация лишний раз показывает насущность и нерешенность вопроса – «кто мы? куда мы идем?».

В связи с Днем Победы подумать самое время лишний раз задуматься об этом.

«Деды воевали» — этими словами, давно превратившимися в сатирическую самопародию, у нас на полном серьезе пытаются оправдать бесчисленные нелепости и мерзости, обвиняя всех, кому они не по душе, в шовинизме и фашизме.

В самом деле?

Может, деды воевали за то, чтобы республики, ставшие тридцать лет назад местом кровавых расправ над русскими, имели теперь полное содержание из центрального бюджета, фактически особый юридический статус и фактическое дозволение жителям этих республик делать во всей остальной России все, что им вздумается?

За то, чтобы «волей народа» этих республик в российских судах отменяли оправдательные приговоры боевым русским офицерам?

Может они воевали за то, чтобы другие республики, отсоединившись от нас с не менее кровавыми русскими погромами и под русофобские вопли, теперь присылали к нам подкормиться миллионы своих граждан?

Не имею ничего против большинства из этих работяг, взятых по отдельности, они тоже жертвы распада империи.

Так или не иначе, не уверен, что русские и иноплеменные деды воевали на фронте, а узбекский кузнец Шаахмед Шамахмудов в тылу усыновлял советских сирот ради того…

Чтобы спустя менее полувека обласканная советской властью душанбинская поэтесса Гулсухрор Сафиева призывала «смыть кровью русскую грязь», ее рядовые соотечественники радостно следовали этому совету, а затем Сафиева перебиралась в Москву вместе с миллионами других соотечественников, которым в кризис гораздо поспешнее, чем коренным жителям, предоставляют рабочие места, лишь бы не бунтовали.

И уж точно они не воевали за то, чтобы джихади-няня Гюльчехра Бобокулова размахивала отрезанной головой русской девочки, уходя затем от заключения «по невменяемости».

Может быть, они воевали за то, чтобы идейные наследники тех, с кем они воевали, заживо сжигали наших людей в Одессе и убивали в Донбассе?

За то, чтобы единственной российской реакцией на эти убийства было «грозное молчание», «глубокая озабоченность» и грозный блеск ракет на очередном параде вместе с рекордами по количеству произведенных георгиевских ленточек,  размаху праздничных полотнищ и децибелам праздничных песен?

За то, чтобы российские чиновники выдавали врагу добровольцев и политических беженцев?

Может, они воевали за то, чтобы в Прибалтике тамошние преемники пронацисткого коллаборационизма, нет, не убивали русских, слава Богу, а всего лишь урезали в гражданских правах, лишали родного языка и бросали в тюрьмы? А российские дипломаты закрывали на это глаза либо вообще оправдывали гонителей – за это, да? За то чтобы российская дипломатия стала символом капитуляции, трусости и предательства?

Может, они сражались за выполнение и перевыполнение в России самых смелых нацистских планов по деиндустриализации, развалу социальной среды и экономики, образования и медицины?

За чудовищное имущественное расслоение?

За уничтожение не только социализма, но и элементарного социального государства?

За возвращение феодализма в самом худшем смысле?

За то, чтобы роль рабовладельцев и плантаторов-колонизаторов русских просторов, которую Гитлер готовил немцам и по остаточному принципу немецким союзникам, успешно взяли на себя российские же чиновники, миллионеры и чиновники-миллионеры?

За то, чтобы не на честных выборах из одного кандидата от «блока коммунистов и беспартийных», а на выборах формально альтернативных, но еще более издевательски предопределенных — побеждали не заслуженные доярки, механизаторы, строители, ученые и писатели, а господа, на которых и на чемоданах которых клейма ставить негде?

Неужели деды сражались за то, чтобы на телеканалах и радиостанциях, прямо или почти прямо финансируемых госструктурами либо связанных с государством множеством крепких полупрозрачных нитей, лили грязь и на самих дедов, и на их Победу, и вообще на русский народ, его традиции, язык и историю, намного превосходя в бойкости и гнусности Геббельса, Розенберга и Штрейхера?

Дополнительная чудовищность ситуации в том, что преизрядная часть хулителей и грязеизливателей появилась на свет Божий лишь благодаря нашей Победе, ибо этническая принадлежность их родителей, бабушек и дедушек делала их перспективы в случае победы III Рейха весьма печальными.

Нет, уверен, что деды воевали не за все это. И самое главное. Деды воевали. Воевали – деды. И победили. Страшной ценой. А мы — без боя отступаем и при этом все равно несем страшные потери, порой не сразу и не всем заметные, но от этого страшные не меньше.

Очевидно, в толще народа есть смутное, но постепенно усиливающееся понимание факта этого отступления и его чудовищности.

Есть, думаю, и, опять-таки, постепенно увеличивается смутное желание отметить День Победы автономно от паразитирующей на нем системы.

Надеюсь, 9 мая 2020-го года, в вынужденно благоприятствующих тому обстоятельствах, это понимание и это желание, соединившись, станут точкой отсчета на пути к новой Победе.