Большой Юг России как мечта и реальность: к столетию гибели Артема

Памяти Кати Катиной

Совсем скоро, 24 июля, исполнится сто лет со дня гибели известного большевика Федора Сергеева, более известного как товарищ Артем. Биография этого человека, уроженца Курской губернии, любопытна и насыщенна – тридцать восемь лет жизни вместили множество событий. Тут и подпольная работа в Харькове и на Урале, и пожизненная ссылка в Сибирь, и бегство оттуда, и таинственная политическая эмиграция в Австралию, и бурная деятельность во время гражданской войны. Даже погиб он, можно сказать, неординарно – при испытании диковинной новинки под названием аэровагон (она представляла собой  дрезину с прикрепленным мотором от самолета и двухлопастным винтом).

Но такая яркая биография характерна для сотен героев тех лет любой окраски – и красных, и белых, и зеленых. Товарищ Артем, интересный нам как человек, как персоналия, еще более интересен и важен как выразитель идеи. Идеи Донецко-Криворожской республики как выражения русского Донбасса и единства Большого Юга России. Идеи, которая, если присмотреться, не столько политична, сколько просто выражает реальность, данную нам в ощущениях.

Дело в том, что к моменту революции Юг России был административно устроен одновременно правильно и неправильно. Правильность была в том, что значительная часть Донбасса по донецкую (тогда юзовскую) градообразующую реку Кальмиус была едина с землями нынешней Ростовской области в составе Области Войска Донского. Неправильность – в том, что значительная часть земель, естественным образом входящих в это же единство по хозяйственно-экономическим, географическим и культурно-политическим показателям, представляла собой территории Харьковской и Екатеринославской (позже Днепропетровской) губерний.

Здесь жило имеющее одинаковый или очень схожий тип формирования население, политэтническое по составу, но с русским этнокультурным стержнем, русским самосознанием и русской политической лояльностью. Принципы же хозяйственно-экономической связности формулировал, выражал и лоббировал влиятельный Совет Съезда горнопромышленников Юга России. Он выражал обеспокоенность разделением мощнейшего горнопромышленного комплекса, единого в инфраструктурном и логистическом плане, между тремя административно-территориальными единицами.

Когда после февральской революции Украинская Центральная Рада, сама пока претендовавшая максимум на автономию от Петербурга, выказала претензии на Донбасс, председатель ССГПЮР Николай фон Дитмар (общественно-политический деятель общероссийского масштаба, православный немец) отправил Временному правительству подробную аналитическую записку. В ней он обосновал необходимость создания единого с точки зрения управления региона, безусловно русского по характеру, но построенного на социально-экономической целесообразности. Возможное подчинение Донецкого и Криворожского бассейнов Киеву было названо фон Дитмаром совершеннейшей нелепицей — по его словам, с таким же успехом регионом можно управлять с берегов Волги или гор Кавказа, а с гораздо большим успехом — из Москвы.

Эти рациональные идеи были совсем скоро использованы политическими оппонентами фон Дитмара – Артемом, вернувшимся в революционную годину на донбасскую землю, знакомую ему уже по прежней революционной работе, и его соратниками. Сей факт лишь подчеркивает их, идей, внеклассовость и естественность. Началом же воплощения в жизнь концепции ДКР можно считать ноябрь 1917 года. После триумфа большевиков в Петербурге почти на всей территории бывшей империи образовалась ситуация либо безвластья, либо, напротив, какофонии и соперничества различных претендентов на власть. Советы провозглашенной еще полгода назад Донецко-Криворожской области приняли резолюцию: «Развернуть широкую агитацию за то, чтобы оставить весь Донецко-Криворожский бассейн с Харьковом в составе Российской Республики и отнести эту территорию к особой, единой административно-самоуправляемой области». Отметим, что доминирующей силой донбасских Советов стали к тому времени большевики, еще недавно маловлиятельные. Произошло это в первую очередь благодаря энергии Артема и его организационному и политическому мастерству.

А уже в конце января по старому стилю и в середине февраля по новому съезд Советов рабочих депутатов Донецкого и Криворожского бассейнов провозгласил создание республики. Несмотря на то, что чаще всего ее сейчас именуют Донецко-Криворожской, в период своего недолго существования она титуловалась по-разному — и Донецкой республикой, и Федеративной республикой Донецкого бассейна, и Донецкой республикой Советов. Так или иначе, руководство новорожденного государственного образования сразу заявило о его неразрывной связи с Россией. Впрочем, и об отделении от Украины речи не шло…по той простой причине, что украинским Донбасс никогда ранее и не был.

Отношение центрального большевистского руководства к ДКР было не совсем однозначным — историки до сих пор не могут достичь консенсуса по данному вопросу. Ленин был настроен скорее сочувственно, Сталин, по некоторым признакам, выражал неудовлетворение. Тем не менее республику признали. Ее границы республиканский Совнарком, возглавляемый Артемом, очертил так: «Всего несколько месяцев тому назад Киевская Рада в договоре с князем Львовым и Терещенко установили восточные границы Украины как раз по линии, которая являлась и является западными границами нашей Республики. Западные границы Харьковской и Екатеринославской губерний, включая железнодорожную часть Криворожья Херсонской губернии и уезды Таврической губернии до перешейка всегда были и сейчас являются западными границами нашей Республики. Азовское море до Таганрога и границы угольных Советских Округов Донской области по линии железной дороги Ростов— Воронеж до станции Лихая, западные границы Воронежской и южные границы Курской губерний замыкают границы нашей Республики».

Но уже в апреле территория республики была частично занята немецкими войсками, перешедшими в наступление, невзирая на Брестский мирный договор. В мае республику оккупировали полностью, руководство было вынуждено перебраться в Большую Россию. Когда же после поражения Германии в ДКР вошли советские войска, центр принял решение о ликвидации республики и передаче ее земель Советской Украине. Местные партийные и военные руководители еще пытались робко претендовать на хотя бы частичную автономию, но никакого успеха не добились. Артем стал одним из руководителей Украины, затем снова был отправлен в наиболее милый сердцу регион и возглавил созданную накануне Донецкую губернию. Вскоре его «от греха подальше» отправили в Башкирию. После очередного — недолговечного и уже последнего — возвращения в Донбасс на должность главы Донецкого губисполкома Артема вызывают в Москву. Он становится секретарем столичного горкома партии, что является недвусмысленным признанием огромных заслуг, а потом возглавляет Всероссийский союз горнорабочих. Внезапная гибель энергичного и талантливого руководителя породила ряд сомнений и слухов. Сын Артема, генерал Артем Сергеев, воспитывавшийся, кстати, после смерти отца в семье Сталина, считал организатором таинственной катастрофы Троцкого — Лев Давыдович был рьяным оппонентом первого и последнего председателя ДКР.

Включение ДКР в состав Украины привело к необходимости бороться за аннулирование решений, адекватных при условии существования республики как естественного экономико-географического и этнокультурного пространства, принадлежащего Большой России. Лишь в 1925 году удалось вернуть Таганрог из состава УССР в состав РСФСР. А то сейчас говорили бы о нем как о чем-то исконно украинском…

Можно ли сказать, что с гибелью Артема погибло и главное, что у него было – его идея? Как нечто закрепленное юридически и политически она умерла (была убита) еще раньше, притом что психологически, культурно, географически и геоэкономически Юг сохраняет свою связность до сих пор. Но именно политико-юридическая кончина привела спустя столетие к десяткам тысяч человеческих смертей, не говоря уже о других неисчислимых проблемах. Поэтому любая адекватная сила и любой адекватный правящий класс у руля Российской Федерации будет вынужден вспомнить о идее ДКР как сердца Большого Юга России. Это не политическая программа, а просто вменяемое отображение реальности.