«Царские дни» 1918 года (обзор печати 100-летней давности)

Полемика вокруг расстрела последнего императора началась в июле 1918 года, и не утихает по сей день

Удивительно, но факт: в грозном июле 1918 года красная Советская республика, со всех сторон обложенная фронтами, чья территория сжалась до размеров Московского царства… защитников которой белые даже не брали в плен, а убивали на месте пленения (чему есть многочисленные свидетельства в мемуарах самих белых), всё ещё была страной, где продолжала легально выходить оппозиционная печать. Причём не просто оппозиционная, а печать тех самых людей, чьи единомышленники уничтожали красноармейцев без суда и следствия по ту сторону фронта…

Так, в Петрограде продолжали выходить газеты главной контрреволюционной партии — кадетской. А ещё газеты меньшевиков и других противников Октября. И все эти газеты, естественно, оживлённо обсуждали свежую новость из Екатеринбурга — расстрел бывшего царя. Что же они об этом писали?

Как замечал позднее Л. Троцкий, «буржуазные, эсеровские и меньшевистские газеты представляли собой с первых же дней переворота довольно согласный хор волков, шакалов и бешеных собак. Только «Новое время» пыталось взять «лояльный» тон, поджимая хвост между задних ног». Впрочем, тут Лев Давидович немного ошибся, память подвела, он имел в виду, безусловно, не «Новое время», а «Наш век», главную газету кадетской партии (до 25 октября — «Речь»). Линия бывшей «Речи» была действительно довольно своеобразна. О том, что подразумевал Троцкий под «лояльным тоном», можно судить по передовой газеты от 20 июля, ровно 100 лет назад, посвящённой расстрелу Николая.

«Мы не будем распространяться о той обстановке, при которой погиб Николай. Казни без суда, казни по суду и расстрелы во имя спасения революции для нас явления, одинаково квалифицируемые, над кем бы они ни происходили… Живой Николай Романов оставался воплощением дискредитированной бессильной идеи. Насильственная смерть с её трагизмом прерывает развитие этого процесса… Во всяком случае, укреплению русской свободы это событие едва ли может содействовать».

Как видим, газета избегает прямо осуждать большевиков, избирает нарочито «нейтральные» формулировки, но свою позицию обозначает вполне недвусмысленно; в этом и состояла её «лояльность». Отношение кадетов к Николаю оставалось негативным, газета помещала очерк П. Арзубьева «Николай II». Основная мысль очерка: «Он не только Россию привёл на край пропасти, но и династию свою погубил и уронил в грязь самую идею монархии».
Кадеты вступали в полемику с официальной «Красной газетой», цитируя её комментарий к расстрелу царя: «Им нужно было знамя… Рука, мол, Божия. Сохранил Господь своего помазанника, из рва львиного извлёк, аки Даниила, чтобы возвратить его верноподданному народу». «Увы! — возражал «Наш век». — Если для этого имеется почва, то и мёртвые души пользуются для контрреволюции».

Ту же кадетскую линию «лояльности с поджатым хвостом» продолжала и близкая по направлению «Газета-копейка», которая 20 июля сдержанно упрекала большевиков в отступлении от первоначального лозунга «великой бескровной революции»: «Отвечает ли это революционному самосознанию, всему ходу русской революции, начатой беззлобно, бескровно, не актами мести, а отменой смертной казни, на этом останавливаться не станем…» Но и царю от газеты доставалось сполна: «Бессмысленными оказались его взгляды, его мечты и деяния, гибельны для страны, бессмысленны и нелепы, как вся жизнь и как конец её».

Сходную оценку событию давала и беспартийная петроградская газета «Вечерние огни»: «Убив Николая второго, убил ли уральский совдеп вместе с ним идею монархизма? Конечно, нет. К сожалению, он её безмерно возвеличил. Николай второй в заточении, Николай второй в расстрелянии станет мучеником. И весьма возможно, что сознание народных масс отпустит ему, мёртвому, расстрелянному, многие и многие грехи, коих живому не забыло бы никогда».

Либеральный «Синий журнал» рассказ о расстреле царя сопровождал сдержанно-скорбной фразой: «Так трагически окончилось бесславное царствование».

А 23 июля газеты уже цитировали слова патриарха Тихона, который в проповеди резко осудил казнь бывшего царя. Глава церкви заявил перед многочисленной толпой прихожан в московском Казанском соборе: «На днях совершилось ужасное дело: расстрелян бывший государь Николай Александрович… Он мог бы после отречения найти себе безопасность и сравнительно спокойную жизнь за границей, но не сделал этого, желая страдать вместе с Россией. Он ничего не предпринял для улучшения своего положения, безропотно покорился судьбе… И вдруг он приговаривается к расстрелу… Наша совесть примириться с этим не может, и мы должны во всеуслышание заявить об этом как христиане, как сыны Церкви».

Одновременно в Москве и Петрограде начались панихиды по убиенному монарху. «Наш век» писала 23 июля: «В воскресенье во многих церквах Москвы, по желанию молящихся, были отслужены панихиды «по убиенном рабе Божием Николае». В толпе слышались рыдания верующих. Судя по всему, на такие панихиды собиралась отнюдь не бедная публика… Для сравнения: интересно было бы представить, что бы случилось с участниками, например, открытого празднования какого-то коммунистического праздника, если бы их в эти же дни поймали на белой территории. Подозреваю, что в лучшем случае их всех отправили бы поголовно в подвал контрразведки, а ещё более вероятно — только до ближайшего забора. Но аццкие большевики, как ни странно, участников открытых рыданий по умученному монарху не арестовывали… Впрочем, через некоторое время они такие панихиды официально запретили.

Левые эсеры после неудачного восстания 6 июля временно лишились своей печати (потом их пресса снова стала печататься и выходила до 1922 года), но их мнение 22 июля о расстреле царя публиковала близкая к меньшевикам газета «Утро Петрограда»: по оценке левых эсеров, крестьяне не одобрят расстрел царя большевиками. Но не потому, что крестьяне за царя, а потому, что они — за левых эсеров…

Как видим, вся печать обсуждала расстрел царя, а о расстреле остальных Романовых в тот момент не сообщалось. Но уже спустя немного времени это стало общеизвестным фактом. Лидер меньшевиков Юлий Мартов 6 февраля 1919 года в газете меньшевиков «Всегда вперёд!» под заголовком «Стыдно!» протестовал против казней членов династии Романовых и о расстреле семьи Николая писал, уже как об общеизвестном факте:

«Какая гнусность!.. Какая ненужно-жестокая гнусность… Как будто недостаточно было уральской драмы — убийства членов семьи Николая Романова! Как будто недостаточно, что кровавая баня помогла русским контр-революционерам в их агитации в Западной Европе против революции».

Так обстояли дела 100 лет назад. Наверное, современники тех событий, с их всеобщей-негативной оценкой бывшего монарха, очень удивились бы, попади они из того времени в «царские дни» 2018 года!

Так видела публика образ бывшего царя сразу после революции