Грустные уроки: почему у географии запредельно низкий статус в школе

Леонид Перлов. ©Анна Юргенсон/Пресс-служба Русского географического общества

Знают ли современные дети географию? Ответ: нет. Причем если нас когда-то поразило, что американская поп-звезда Бритни Спирс не знала, где находится Австралия, то сегодня уже не удивляет безграмотность российских школьников, которые не могут показать на карте даже регионы нашей страны. О том, что происходит с преподаванием одной из важнейших для человечества науки, «Профилю» рассказал Леонид Перлов, проработавший 40 лет учителем географии, из них одиннадцать – в легендарном физматлицее «Вторая школа».

– Леонид Евгеньевич, должен ли существовать какой-то базовый уровень понимания географии?

– Человек должен понимать такие вещи, как форма, размеры планеты, на которой он живет. Вариант «Земля имеет форму чемодана» уже не годится. Человек должен представлять, откуда у нас берутся лето, осень, зима, весна и каким образом это связано с расположением Земли на орбите. Этого не объяснить, если не знать такую вещь, как угол наклона к плоскости орбиты. А тут уже не обойтись без хотя бы элементарной математики. Потому что понятие «угол» в географию переползло из математики. Ведь слово «климат» в переводе с греческого означает угол. Греки имели в виду угол падения солнечных лучей на земную поверхность в полдень на разных широтах.

На базовом уровне человеку нужно понимать, что такое материк, на каком именно материке он имеет удовольствие жить и в какой его части. Например, для того чтобы не запутаться, какой страной является Россия – европейской, азиатской или евразийской. Не лишним будет представлять, что такое Восточная Европа и в чем ее отличие от Европы Центральной и Западной, просто чтобы понимать, о чем идет речь, когда эти термины употребляют политики.

Наверное, необходимо представлять, что такое географические координаты (местоположение конкретной точки на Земле). И не путать координаты с контактами (мейл, телефон), которые указывают в интернете.

Человек обязан уметь читать карту. Причем не в примитивном смысле (открыл школьный атлас и показал Москву). Карта – это удобный и компактный способ хранения и подачи информации. А как управлять автомобилем без крупномасштабной карты территории? Например, исчез интернет, отключился навигатор, и нужно понять, где ты находишься.

– Так произошло с подругой моей дочери, которая, будучи в научной командировке в Монголии, заблудилась на машине в пустыне Гоби. Карта выручила.

– Напомню, люди любят собирать грибы, поэтому на элементарном уровне стоит уметь ориентироваться и на местности. Иначе потом тебя два дня ищут «Спасрезерв» или «Лиза Алерт». И не факт, что найдут живым. И еще: человек должен уметь осмысленно воспринимать географическую информацию.

– Что это значит?

– Пришел ты в музей, смотришь, например, на картины «старых голландцев», и ты должен представлять, почему там так много воды – сплошные речки и каналы, утыканные мельницами по берегам. На английских картинах почему-то этого нет. Должна же быть какая-то причина?

Знать из географии нужно много чего. Например, иметь представление об атмосфере и процессах, в ней происходящих. Все мы слушаем прогноз погоды и не очень понимаем, что происходит. Современному школьнику не говорят о взаимосвязи процессов и явлений. Школьная программа построена дидактически, таким образом, что основой ее служит определенный набор терминов и понятий, которые ребенок обязан заучить. И у учителя нет времени на объяснение взаимосвязи каких-то элементов.

– А без объяснения такой взаимосвязи все превращается в механическое заучивание. Благодаря этому в МГУ попала 9-летняя Алиса Теплякова, все запомнившая, но смысла не понимающая.

– Конечно! Например, в 6-м классе есть такая тема, как гидросфера. Рассматривается сложный природный процесс – мировой круговорот воды. Но ограничивается все тем, что ребенок просто должен принять к сведению, что такой круговорот существует. А о том, что является движущей силой этого круговорота, речи не идет. Но если этого не понимать, то подобная информация остается пустой и невостребованной.

Элементарная вещь: вода испаряется. Почему она испаряется? Потому что ее нагревает Солнце. Вода поглощает солнечную энергию. То есть на нагрев воды тратится энергия. Но, поднимаясь в атмосфере, нагретый воздух вместе с паром охлаждается. И пар превращается обратно в капельно-жидкую воду. Нужно понимать: если при испарении воды энергия тратится, значит, при обратном процессе энергия должна выделяться. А раз она выделяется, это объясняет, почему тропические ураганы обладают такой разрушительной силой. Испарение большое, но и конденсация очень быстрая. Значит, мгновенно выделяется огромное количество энергии. Она и рождает ураган.

– То есть современному школьнику не говорят о взаимосвязи процессов и явлений?

– Это самое слабое место. А ведется это с тех пор, как в конце ХVIII века появилось предметное обучение в школе. И чем дальше оно развивалось, тем сильнее происходило расхождение предметных областей.

В итоге современный ребенок, который успешно занимается биологией, математикой, физикой, химией, связать между собой информацию, полученную на разных уроках, просто не в состоянии. Основа школьной дидактики на протяжении последних пары сотен лет – это анализ в рамках одного предмета и запоминание. А синтез разнообразной информации отсутствует. Вот хороший пример. Зазубривать географические названия – самое скучное из всего, что есть в школьной географии. Другое дело, если ребенок понимает, что он, собственно, заучил. И тут ему в помощь такой раздел филологии, как топонимика.

– И как тут помогает топонимика?

– Карта утыкана названиями горных систем, содержащих слово «алатау». Заилийский Алатау, Джунгарский Алатау, Алтай, наконец. Попробуй все это заучи. И гораздо легче получается, если ребенок понимает, что такое «алатау».

– А что это такое?

– Ала на тюркских языках – это высокий, а тау – гора. Высокая гора. На Кавказе есть Бештау. Тау – это гора, беш – это пять. Пятигорье.

– Откуда и название Пятигорск.

– Ну, конечно! То же самое касается названий рек. Тюркские гидронимы связаны с тюркским обозначением воды (су), озера (куль или коль), моря (тенгиз) или родника (булак). Например, распространенными являются «цветные» гидронимы: Карасу (черная вода), Кызылсу (красная вода), Сарысу (желтая вода), Аксу (белая вода) и Коксу (голубая вода).

Связь между разными науками, во-первых, дает более полное представление об объекте, а во-вторых, это интересно. Получается такая вот игра. Такие же связи есть у географии с биологией или с математикой, литературой, историей, химией, физикой. Так же, как у математики с музыкой. Но на это в школе сегодня внимания не обращается.

В конце ХVIII – начале ХIХ века, собственно, и произошло обособление наук и специализация. Сейчас, занимаясь анализом писем Владимира Афанасьевича Обручева, я не раз натыкаюсь на звания и ученые степени, которые имели люди, которые упомянуты в его письмах. Например, там есть ученая степень – магистр геогнозии и метеорологии. Пришлось долго искать, что такое геогнозия. И оказалось, что это геология плюс география, плюс еще много чего….

– То есть тогда был все-таки синтез наук?

– Был синтетический термин. Но с течением времени информация накапливалась, и заниматься одновременно тектоникой и минералогией становилось невозможно. И происходило такое вот обособление. Сегодня, например, недостаточно сказать: этот человек – географ. Потому что вообще-то он геохимик, специалист в области геохимии почв. Или сказать сегодня про кого-то, что он просто математик, – все равно что ничего не сказать. Он математик, но занимается теорией чисел или нелинейными функциями, или еще чем-то.

– При этом в нынешнем школьном образовании ни о каких связях между разными науками не говорится. Мне кажется, что именно в этом должна была бы заключаться подлинная реформа образования…

– Мне тоже так кажется. Формально реформа продолжается много десятилетий. Сорок лет я в школе, и из них тридцать идет эта «реформа». Но происходит она каким-то странным образом. Появилось огромное количество докторов и кандидатов наук, в диссертациях которых возникли эти самые «компетенции», метапредметные и прочие уровни…

– Меня тошнит от этих пустых слов.

– А уж как тошнит учителей… Потому что разобраться в этом совершенно невозможно, строить на этом методику нереально. Если попытаться что-то сделать в том направлении, о котором я говорю, появится какой-то смысл. Но попыток нет.

– Видимо, для начала нужно реформировать педагогическое образование? Но начать с разработки новой системы.

– Проблема в том, что все это требует много времени, людей и денег. И тут возникает чисто бухгалтерская проблема. Сегодня любую образовательную политику диктует бухгалтер, а у него есть определенные временные рамки. Месяц, квартал, год. 31 декабря заканчивается финансовый год. Надо отчитаться о проделанной работе и освоенных деньгах.

– Как бы вы начали реформу такого предмета, как география?

– В основе должна лежать идея того, что это за курс. После чего составляется его программа. Потом происходит планирование этой программы – как мы его будем преподавать. И уже после этого под такую программу должен писаться учебник – с методическим и контрольно-диагностическим аппаратом. Затем этот предмет уже может появляться в школе. У нас же получается ровно наоборот. Пишется учебник, под который начинают подгонять все остальное. Вот и результат.