Логика и абсурд истории

Любой внимательный наблюдатель заметит, рассматривая доступный нам исторический материал, что в истории очевидна вполне определённая логика, которая, однако, не имеет непрерывного и безусловного характера. Она то проявляется выпукло и зримо, то надолго, порой на много веков, исчезает под пеплом и мусором исторического абсурда. С одной стороны, логика истории упорно, как стрелка компаса, снова и снова возвращается на свой курс.

С другой – колебания этой стрелки этого «компаса» бывают очень сильными, а процесс возврата – очень долгий. Нетрудно отметить, так сказать, «в общих чертах», к чему стремится вектор истории. Но очень трудно и практически невозможно предсказать, когда он к этому придёт, преодолев все помехи и возмущения внесистемного и бессистемного характера.

Конечно, человечество кардинально облегчило бы себе путь и страдания – если бы здраво и трезво понимало как логику собственного развития, так и происхождения разнообразного абсурда в истории. Движение человечества вверх, от невежества к знанию, от слабости приматов к космической силе – очевидный факт. Этот восходящий поток очевидного прогресса не даёт свести историю к бесконечной череде зоомахий – к неразборчиво-звериной борьбе за власть и сладкий кусок. Но как нельзя свести историю к зоомахии – так нельзя её и отделить от зоомахии. Восхождение человечества происходит не само по себе, не в вакууме. Оно вершится в обстановке непрекращающейся звериной борьбы оголтелых хищников-зоопатов.

Если мы возьмём историю в целом, вообще, от пещеры и первобытных племён до наших дней, то нам нетрудно будет вычислить основные звенья её логики. Что и зачем она делает, взятая в целом, как единое живое существо, а не как скопление автономных особей?

Это раскрывает нам весь доступный исторический материал. Огромное многообразие научно-технического прогресса сводится к нескольким направлениям, определившимся уже в каменном веке. Они таковы:

I. «Холодное усиление» — познание и закрепление в памяти силы рычага, механических свойств, начиная с камня и палки – откуда постепенно разветвляясь, вытекают все наши механика, техника, физика и т.п.

II. «Горячее усиление» — исследование химических процессов вещества, начиная с покорения огня, и восходя к современному топливно-энергетическому комплексу.

III. Кодирование опыта в условных знаках с возможностью последующей расшифровки кода в полноценное знание о мире: речь, письменность, педагогика, звуко- и видеозапись, современные компьютерные технологии и т.п. Все это многообразие сводится к способности преемственной передачи опыта от человека к человеку, чтобы каждая особь не начинала с ноля, а опиралась на опыт и разработки предшественников.

IV. Поступательная преемственность в накоплении и сбережении знаний, стремление передать по наследству совокупность лучших, наиболее ценных мыслей.

V. Неразрывно связанное со всем предыдущим осознание единства человеческого рода. Преодоление внутривидовой конкурентной борьбы внутривидовой солидарностью. Ведь без неё невозможна никакая преемственность знаний, умений, навыков, вообще цивилизации.

+++

Если частная выгода перечеркнёт общее дело – то не станет общего дела. А на нём – общем деле всех людей – и строятся поступательность развития, преемственность цивилизации. Если человек, преследуя частную выгоду монополии на полезные знания, не передаст их другим – то полезные знания умрут вместе с ним.

Смертность человека связывает в неразрывное единство передачу знаний и их сохранение. Не передашь – не сохранишь. Но передавая – потеряешь монополию на пользование ими, вооружишь «знанием-силой» возможно, и собственных конкурентов!

Логика всей истории – в:

— холодном (механическом),
— горячем (топливно-энергетическом)
— и «тёплом» (солидарность, взаимопомощь, взаимовыручка, единство) усилении человечества.

Человечество усиливается, овладевая силами природы и создавая инструменты для овладения ими. А знания о силах и инструментах требуют сохранения и преемственной передачи, поступательного накопления из поколения в поколение. Это, в свою очередь, требует солидарности, преодоления эгоизма особи ради общего дела всего её вида.

Можем ли мы не увидеть этого в истории? Нет. Можем ли мы увидеть в истории только это? Нет.

Прогресс человечества есть неразрывная и взаимообусловленная связь развития техники, оперативных возможностей интеллекта и архивирующих средств, преодолевающих забвение, хранящих мысли и опыт умерших людей. Наивно полагать, что человек, будь он хоть трижды гений – способен «с ноля» воссоздать современную физику или химию, не ознакомившись с учебниками, с достижениями своих предтеч.

Развитие интеллекта усложняет технику, а усложнение техники, в свою очередь – требует развития интеллекта своих создателей.

Всё это, взятое в целом, создаёт кризис биологического существа в человеке, когда критически возрастает соблазн опрощенчества, бегства обратно в дикость, отказа от давящей массы цивилизационного наследия. Чем выше скорость развития, прогресса – тем страшнее устаёт от них биологическое существо в человеке.

Отсюда соблазны либерализации, рынкофикации общества наших дней – то есть бегство от сложной, механической рациональности в зоологическую простоту первобытного сюрреализма.

Если капитализм – это путь постоянно возрастающей жестокости, которая, рассуждая логически, через каннибализм приведёт человечество к самопожиранию (то есть капитализм – змей, ядущий себя с хвоста), то либерализм – иное.

Если капитализм – это эгоистичная жестокость, то либерализм – это состояние маразма. В сочетании они рождают либеральный капитализм – эгоистичный жестокий маразм, в котором хищность и плотоядность сочетается у людей с девственным слабоумием.

Но это – дела нашего времени, а мы говорим о логике истории вообще. Уже в те эпохи, когда о слове «капитализм» никто не слышал, проявилось главное противоречие истории:

-Между Комплексом и Обладанием.

+++

Всякому понятно, что комплекс — это сочетание элементов. Полезный комплекс делает полезными и все слагающие его элементы, все детали. Например, отдельно взятая деталь автомобиля не имеет пользы сама по себе: она полезна только в автомобиле. Куда вы денете запчасти от уже не существующих моделей авто? Разве что в музей…

Человек в своём изучении мира создал комплексы полезных знаний, умений и навыков, поднимающих его (посредством разума) на высоту творца и созидателя космического масштаба. Сложнейшая техника, мощнейшая энергетика и колоссальная копилка знаний, идей, информации – слагаются в единый комплекс человеческого величия.

Но кроме комплекса, польза владения которым всем понятна – есть ещё и вопросы обладания. Да, тот или иной комплекс знаний или техносферы безусловно, очевидно полезен; но кто им владеет?

Есть доступный воображению любого образ уютной и прекрасной квартиры. Но ведь воображать — не значит, получить. Вопрос в том, кто именно из особей человеческого вида будет владеть такими квартирами, если их не хватает на всех?

Комплекс польз (электричество, водопровод, просторная площадь и т.п.) не вызывает сомнений ни у кого. Он — универсален, и создан логикой истории, восходящей от худшего к лучшему. Но вот вопрос владения комплексом польз — из логики истории выпадает. Самый простой путь получить побыстрее жильё получше ОДНОМУ — лишить всякого жилья ДРУГОГО ИЛИ ДРУГИХ.

+++

Кто владелец благ цивилизации?

Если я (мы) – одно дело. Если люди чужие и незнакомые нам – другое. А если наши враги, конкуренты – тогда совсем третье. В первом случае комплекс приветствуется, во втором – его существование для нас бесполезно и рискованно, в третьем же – попросту смертельно.

Поэтому кроме логики истории, наращивающей комплексы усиления человека – мы постоянно сталкиваемся и с абсурдом истории. Библиотеки не только пишут и хранят – их ещё сжигают или забывают. Периоды прогресса соседствуют с длительными провалами в регресс и деградацию. Перспективные формы цивилизации гибнут от нашествия орд, превращаются в пыль и прах, в добычу археологов.

Всё, что делает человека сильным – попав в руки его конкурента делает человека слабым, беззащитным. Параллельно науке развивается и магия, всё отличие которой от науки – в закрытости познания. Открытое знание, предоставляемое любому по первому требованию – наука. Закрытое знание, которое используют для самоусиления, для отрыва от «незнающих» — магия. Например, если астроном, предсказывая затмение, бескорыстно объясняет и его причины, то жрец-маг, умея предсказать затмение, пытается с помощью этого тайного знания решить свои личные проблемы карьеры и обогащения.

Сокрытие знаний, тайна технологий и «коммерческая тайна» — важнейшее орудие внутривидовой конкурентной борьбы среди людей. Так средство усиления человечества превращается в средство уничтожения людей. Теми же средствами, которыми создавались инструменты выживания человека – создаются и средства уничтожения человека.

+++

Мы никогда не поймём ни логики истории, ни её абсурда, вечно сопутствующего логике (как паразиты – организму донора) – если не сумеем понять наисложнейшего вопроса. Суть его – в понимании конкретного и обобщённого познания. Ни с чем сложнее этого человеческая мысль не сталкивалась, так что будьте готовы к зубодробительной сложности!

Сводящая с ума сложность в том, что существует уникальность, неповторимость каждого предмета, явления, каждого человека и каждого события. Мы не сумеем найти двух одинаковых яблок или двух абсолютно одинаковых убийств. Отсюда и вечный соблазн номинализма, породивший, в числе много прочего, и капитализм: объявить обобщающую мысль ничтожной, смутно-неразборчивой. Обобщать в уме – и нелепо и не нужно, сказали номиналисты. Никаких универсалий не существует, обобщения – лишь искажающая реальность ошибка криво отражающего реальность разума.

Отсюда и капитализм с его культом неравенства: если мне хорошо, то хорошо только мне, а на всех это распространять и нелепо и не нужно. Нет никакого общего закона в моих поступках, они только мои, и ничьи больше. Я живу во дворце, другой в лачуге, и не нужно выводить среднее жилище для среднего человека из множества уникальных жилищ.

Но точно так же, как существует уникальность – существуют и подобия. Они не сводятся к тождествам, но в то же время отвергают уникальность. Признание подобий реальными сущностями – называлось в Средние века «реализмом».

Средневековый реализм – истоки науки и обобщающего познания, колыбель всех теоретиков, немыслимых без обобщений и абстрактного мышления. Логика средневекового реализма (чего не скрывал уже Фома Аквинский) ведёт к социализму. Признание в другом человеке подобного себе – ведёт к осуждению войн, разбоя, криминала и т.п.

Средневековый номинализм не менее плодовит, чем его антипод-реализм. Отрицая все общие идеи, номинализм служит истоками капитализма и рабовладения, философии цинизма и прагматизма, мировоззренческой основой войн, грабежа, криминала, приватизаций, эгоизма.

Ведь культ уникальности делает всё уникальное неподсудным. По какому закону можно оценить поступок, не имеющий аналогов и подобий? Если всё уникально – то всё равноценно. На этом настаивают смертопоклонники, уверяя, что конец всему одинаковый, что бы человек ни делал: тьма и забвение.

+++

Если наивные просветители XVIII века видели единственный источник зла в невежестве, то мы прекрасно понимаем их ошибку. Невежество – не единственный, и, скорее всего, не главный источник зла в мире.

Второй, а, скорее всего, по значению первый источник зла в мире – это конкурентная среда частной и групповой собственности, противопоставляющая частное общему. Конкуренция, борьба за доминирование заставляют людей идти вопреки логике истории, сползать в абсурд неразвития, антиразвития, регресса умственных возможностей и производительных сил.

Нужды вредительства преодолевают нужды сотрудничества. Сложнейшие комбинации затеваются ради целей вредительства, диверсии, подрыва человеческой общности, лишь на том основании, что она – конкурент. На этом основании человечество, выросшее из библиотек – сжигает библиотеки, человечество, созданное образованием – поощряет одичание, умственную и нравственную деградацию. Цель – усилить отрыв между доминирующей группой и порабощёнными группами. Итог – общее торможение и разворот прогресса во тьму и зоологическую первобытность…

+++

Охват и содержание: что в круге и кто входит в круг? Эти вопросы раскалывают человеческую историю до уровня шизофрении, раздвоения её сущностной личности.

Что в круге? – один вопрос. Кто входит в круг? – другой, и противоположный. Чем меньше людей включено в круг, тем больше благ приходится «на рыло». Поэтому, с одной стороны, логика истории – «всё для блага человека». А её абсурд – в том, что она никак не может определить (вопреки очевидности) – кого же считать человеком?

Человечество, как субъект-носитель цивилизации, постоянно раскалывается, расчленяется эгоистичными (включая и коллективный эгоизм) интересами отдельно от него взятых людей.

Чтобы понять этот парадокс, вообразим гипотетическую ситуацию в форме притчи:

— человечеству (взятому в целом) потребно сохранить библиотеку уникальных античных рукописей, а «человеку отдельному» (главному врагу вида «человек разумный») – нужно согреться. Иного топлива, чем библиотека уникальных античных рукописей, у него под рукой нет. И вот ключевой вопрос: он будет топить печь единственным сохранившимся свитком Аристотеля – или же мёрзнуть – чтобы выполнить долг «человека разумного» перед человечеством? Тот долг, который «человек отдельный» не признаёт?

Отсюда мы понимаем и логику истории (сбережение и усиление человечества) и её абсурд (ибо значительная часть его энергии тратится на уничтожение себе подобных и памятников культуры).

Я понимаю, что всем надоел со своими «номинализмом и реализмом» — но, друзья мои, именно там, в этом стародавнем расколе, а вовсе не в марксизме или фрейдизме, не у Конта и не у Канта отыщем мы источники как общей логики исторического процесса, так и исторического абсурда, охватывающего порой целые века («тёмные века»).

Есть вид «человек разумный» — высшим приоритетом которого является копилка разума (что следует из самого наименования), то есть носитель единой и неделимой человеческой культуры. И создаваемой всеми по принципу ХРАМОВОЙ ЛЕПТЫ, и сохраняемой тоже всеми.

А есть «человек отдельный» — носитель идей частной собственности, «единоличник», который ясно и отчётливо ставит свои частные выгоды и частные интересы выше общего дела. Для «человека отдельного» разум только как воровской инструмент, как фомка и отмычка для ограбляемых им храмовых сокровищниц духовной и материальной культуры[1].

+++

Опишем же ключевые узлы анатомии как центростремительных (цивилизирующих), так и центробежных (зверящих и скотинящих) сил исторического общества:

Конкретное благо конкретного человека

– самая простейшая форма взаимоотношений биологической особи с окружающей средой. Эта форма унаследована от животного мира, и соответствует его закономерностям. Особь (неважно какого вида) блуждает по планете, и натыкается то на вкусную падаль, то на сладкий корешок. Особь ещё не умеет их целенаправленно искать или, тем более, воспроизводить. Каждая находка – не похожа на другую, каждая – нечаянная радость. Каждый сладкий корешок отличается от другого: слепой не увидит, что они разной толщины и формы! Подобия же, идеи сладкого корешка, как такового, вне конкретики, вне ситуации – особь пока ещё видеть не умеет.

Она – в абсолютном одиночестве собственной мнимой уникальности, и всё вокруг неё столь же мнимо-уникально в её восприятии, как и она сама.

Отсюда, методом обобщения полезных свойств блага, с развитием абстрактного мышления рождается теоретическое знание, свойственное учёным и философам:

Абстрактное благо абстрактного человека.

Абстрактный человек – это кто угодно. Все вообще, и никто конкретно. Это (чтобы легче было понять) – кресло локации, в которое можем сесть вы или я, может сесть любой наш знакомый или незнакомый нам человек. Как место в театре или кинотеатре: люди меняются, кресло принимает всех.

«Человек вообще», как очищенная от конкретики, от уникальности предельно-общая идея человека ищет то, что было бы, теоретически, благом для всякого и любого человека. Например: можно придумать (и придумывают!) некий воображаемый дом, в котором хорошо было бы любому человеку жить. Чтобы этот воображаемый дом отвечал всем представлениям мечтателя о комфорте: был тёплым, просторным, удобным и т.п.

Но существует ли в реальности дом, нарисованный на бумаге? Конечно же, нет! Нельзя поселиться в доме-рисунке. Такой дом существует только в мире чистых идей, в мире воображаемой желанности. По мечтательной формуле, «а хорошо было бы, если бы…», и далее каждый подставляет свою мечту.

Абстрактное благо абстрактного человека существует только в науке и философии, как проект, отражающий логику истории с её думами о благе человечества, как единой неделимой сущности. Берём любого человека и создаём ему в мечте, в фантазии условия, которые считаем идеальными для всякого человека.

Занимаясь такой благой, научной и философской, футурологической деятельностью, мы развиваем в человеке потребности. В качестве побочного эффекта мечты о светлом будущем (отсутствующей у примитивного существа, не видящего ничего, кроме наличного в текущей реальности) – мы взращиваем алчность и хищность в человеке.

Мы придумали абстрактное благо для абстрактного человека – но желание получить это благо находится в конкретном человеке, в особи, в индивиде! Мы придумали шикарный дворец, в котором приятно жить, теоретически, любому человеку, но будет-то в реальности жить лишь один из многих.

Так получается формула рабовладения (включая капитализм), вообще угнетательского общества:

Абстрактное благо конкретного человека.

Абстрактное благо – не просто случайная, уникальная находка, каким была находка первобытного собирателя. Это всеобщая мечта, это продукт коллективного вожделения, продукт моды и общественного престижа.

На что мог первобытный собиратель обменять сладкий корешок? На другой сладкий корешок? А смысл в таком обмене – какой? Дворец же или шикарный автомобиль, как абстрактное благо для любого: именно потому их наследуют, продают, покупают, воруют – словом, передают из рук в руки.

Благо – абстрактно, но владелец его – не абстрактный человек, а один-единственный. Теоретически швейцарские часы хороши для любого (любой хотел бы ими владеть) – но в реальности-то владеет ими вовсе не любой человек! А только «избранные», в лютой зоомахии без правил сами себя назначившие «избранными».

Когда – с развитием потребностей и потребительских фантазий в усложняющейся особи – появляется идея абстрактного блага для конкретного человека, рождается и угнетение человека человеком. В своём стремлении хапнуть очевидное для всех благо лично в собственные руки человек начинает использовать других людей, тратить их, как расходные материалы для своей потребительской цели.

Один будет жить во дворце, о котором – теоретически! – мечтают все. Но тысячи при этом единственном счастливце окажутся в нечеловеческих условиях быта. Ведь колоссальные расходы на постройку дворца нужно ведь с кого-то вычесть! По закону сохранения вещества и энергии избыток у одного есть недостаток у другого: если в одном месте прибыло, в другом неизбежно убыло!

Поэтому идея абстрактного, всем приятного и желанного, блага, совмещённая с идеей собственной уникальности, избранности у особи оказывается психосоциальным фундаментом угнетательского общества и рабовладения. По принципу «хочу иметь «Х», своих силёнок не хватает – привлеку рабов, чтобы чужими усилиями воплощать свою мечту».

Но поскольку суть науки и духовной жизни (жизни чистых идей) – абстрактное благо абстрактного человека, то неизбежно рождается в материальной реальности и противовес-противоядие рабовладению: идеи социализма.

Суть их в четвёртой комбинации:

Конкретное благо для абстрактного человека.

Конечно, дворца каждому не подаришь. Но принять закон, по которому каждый человек, независимо от того, знаком он нам или незнаком, симпатичен или антипатичен, словом, независимо от любой его конкретики имеет право на краюху хлеба – можно. Отсюда вытекают идеи минимальных и нормированных зарплат, идея типовых квартир для абстрактной (незнакомой) семьи.

Благо – предельно конкретно, вымерено по шаблону. А вот фигура его получателя, напротив, абстрактна, безлика, безымянна. Мы знаем каждый закуток в типовой квартире, но не знаем, кто будет её владельцем: молодой или старый, толстый или тонкий, рыжий или брюнет. Квартира конкретна, владелец абстрактен: просто человек, любой из наших современников. Кого ни возьми – всякий имеет право на «Х». То есть на конкретный, рассчитанный от возможностей общества, набор благ.

Если наука говорит, что хорошо бы, теоретически говоря, каждому человеку иметь хороший дом, то угнетатель понимает это по формуле «я – человек, хороший дом нужен мне», а социалист – «все члены общества люди, следовательно, каждый должен получить хороший дом».

Так двояко преломляется теоретическое познание мира, соприкасаясь с практикой: как логика вражды особи с общностью, так и как логика солидарности индивидов во имя развития неделимого человеческого вида.

[1] Не будем говорить за них; пусть сами говорят о своём внутреннем укладе. Например, бешеная собака Александр Мамалуй, произведённый П.Порошенко из снайперов-карателей сразу в судьи Верховного суда Украины более чем откровенно расписывает свою зоопатию и псиное бешенство: «Я не жду от будущего Президента, чтобы он мне что-то дал. Что мне надо — я или взял, или возьму (открытый и откровенный мародёр в роли верховного судьи – есть ли чудище, оному равное?!) … Я мир в гробу видал. Мне без надобности. Нам ВСЯ эта страна нужна… Я не хочу мира… Я хочу войти в Севастополь. В Донецк. В Луганск. И Порошенко хочет того же…»

Перед нами один из многих, порождённых преступлением приватизации бешеный монстр, настроенный до конца, до той пули в лоб, которая одна остановит бешеную псину, жечь, убивать, грабить, топтать города и цивилизации. Он вгрызается в человечество, в логику его истории – как плотоядный червь изнути. И он такой не один. Вот вам яркий пример «человека отдельного», озверевшего локалиста, алчности которого нет ни моральных, ни каких-то естественных ограничителей.