НАТО: Паранойя или смерть?

После резких слов французского президента Макрона о нынешнем состоянии НАТО, вопрос о дальнейших перспективах альянса и действительном положении дел внутри него оказался в центре внимания. И крайне символичным кажется тот факт, что прозвучало всё это в год юбилея данной организации. Что является дополнительным поводом оценить ситуацию трезво и не предвзято. И в первую очередь понять: что в принципе из себя представляет современное НАТО? Как оно само видит своё будущее?

Юбиляр

Если смотреть на положение вещей здраво, то становится понятно, что до гибели североатлантическому альянсу, на самом деле, ещё очень далеко. Несмотря на очевидный внутренний кризис, через 70 лет после своего создания НАТО скорее живо, чем мертво. Ситуация в мире изменилась и угрозы его членов в основном уже не носят военного характера. Безопасность государств альянса теперь, скорее, требует поддержки юстиции, полиции и спецслужб, нежели запредельных военных расходов.

Задачу, ради которой альянс создавался, он выполнил. И с учётом этого юбилей по случаю 70-летия НАТО действительно мог пройти в куда более праздничной атмосфере. Ведь данный военно-политический союз пережил своего главного противника — Варшавский договор, которого нет уже 28 лет. И хотя сторонники всё того же президента Макрона (охарактеризовавшего современное состояние НАТО, как «смерть мозга») недавно нарисовали другую картину, альянс всё ещё довольно динамичен и в военном, и в стратегическом отношении. И то, что НАТО функционирует несмотря на все внутренние противоречия, в первую очередь связано с его основной идеей, сформулированной в известной статье устава.

Статья 5: один за всех, все за одного

«Договаривающиеся стороны соглашаются с тем, что вооруженное нападение на одну или нескольких из них в Европе или Северной Америке будет рассматриваться как нападение на них в целом, и, следовательно, соглашаются с тем, что в случае если подобное вооруженное нападение будет иметь место, каждая из них, в порядке осуществления права на индивидуальную или коллективную самооборону, признаваемого Статьей 51-й Устава Организации Объединенных Наций, окажет помощь Договаривающейся стороне, подвергшейся, или Договаривающимся сторонам, подвергшимся подобному нападению, путем немедленного осуществления такого индивидуального или совместного действия, которое сочтет необходимым, включая применение вооруженной силы с целью восстановления и последующего сохранения безопасности Североатлантического региона».

Текст Североатлантического договора не допускает двойных толкований: НАТО — оборонительный военный союз, официально не предполагающий использование его ресурсов для агрессивного западного вмешательства вне собственных границ. И входящие в него страны это всячески подчёркивают.

Но необходимо отметить тот факт, что недавняя стратегическая концепция альянса, принятая в 2010 году, очерчивает значительно больший круг задач для нынешнего НАТО, нежели сам его учредительный договор. Вместо одной основной задачи там появляются три: 1) коллективная оборона, 2) антикризисное регулирование, 3) «глобальная безопасность на основе сотрудничества».

Нетрудно понять, что эти новые принципы могут иметь весьма широкие толкования. Что подтверждается новым типом деятельности структур НАТО, появившимся в последние десятилетия, и вызывающим одобрения отнюдь не у всех членов альянса.

«Вне зоны действия»

«Out-of-area» — термин, обозначающий операции, проводимые альянсом за пределами собственного региона. Причём, зачастую, очень далеко за пределами. Одной из первых таких операций стали боевые действия против Югославии. Сейчас это происходит на Ближнем Востоке.

В самих странах альянса понимают: маловероятно, что НАТО сможет в обозримом будущем открыто перейти к новой, более агрессивной стратегической концепции в нынешних политических условиях. Но при этом у многих европейских экспертов возникает целый ряд неприятных вопросов.

Которые, в основном, сводятся к одному: насколько миссии «Out-of-Area» и, главное, задачи, которые в ходе них решаются, соотносятся с основной миссией НАТО? Той, ради которой страны состоят в альянсе. В области коллективной обороны задача НАТО ясна, уровень взаимных обязательств государств-членов высок, а баланс интересов безупречен: достаточно сказать лишь, что с момента создания НАТО не было ни одного военного нападения на территорию НАТО. Однако в случае с «Out-of-Area» баланс интересов не так однозначен. Несмотря на то, что альянс оперативные задачи как на Балканах, так и в Афганистане в целом выполнил успешно (разумеется, с собственной точки зрения), очень разные интересы и степени военных обязательств в этих операциях привели к тому, что между рядом членов НАТО, что называется, пробежала чёрная кошка. Как минимум, многие европейские союзники не всегда демонстрируют должный уровень понимания того, что самая влиятельная страна альянса решает свои геополитические задачи их руками и за их счёт. При этом, сводя собственные обязательства к минимуму. О чём, собственно, и говорил президент Макрон.

В связи с чем многие страны НАТО задаются ещё одним весьма интересным вопросом.

Являются ли Россия и Китай их врагом?

Как далеко должны распространяться амбиции перехода от обороны к «глобальной безопасности» и чем обосновываются отнюдь не оборонительные операции в рамках НАТО? И об этом они тоже сами себя спрашивают. Здесь необходимо заметить, что на фоне внутренней напряжённости по линии «коллективная оборона – внешние операции», в документах НАТО наметился концептуальный сдвиг. В стратегической концепции 2010 года перечисление трех «основных задач» постулируется следующим образом: «Современная среда безопасности включает в себя широкий и развивающийся набор угроз для безопасности территории и населения стран НАТО. Для обеспечения своей безопасности альянс должен и будет продолжать эффективно выполнять три основные задачи, которые способствуют защите союзников по НАТО». Понятно, что с такой формулировкой военный мандат альянса (согласно договору НАТО «Союзная оборона» от вооруженных нападений) был резко переосмыслен и расширен.

То, что на самом деле именно этот момент находится в центре нарастающих дебатов внутри НАТО, стало ясно на пресс-конференции генерального секретаря Столтенберга и президента Макрона в конце ноября 2019 года. Макрон там четко заявил, что не считает Россию или Китай врагом НАТО. Общим врагом альянса, по его словам, сейчас является глобальный терроризм, угрожающий странам-членам. Всё прочее не вполне находится в зоне интересов НАТО, как общности. По его словам, это, скорее, относится к области экономических и политических интересов ряда отдельных стран его альянса, вряд ли имеющих отношение к коллективной обороне. Например, США. Таким образом ясно где президент Франции видит будущее НАТО: в антитеррористических операциях за пределами территории НАТО. И только в них.

Постмодернистская война

Впрочем, большинство союзников по НАТО готовы согласиться с Макроном лишь отчасти. В целом они солидарны с тем, что альянс не должен объявлять Китай и Россию врагом, даже если, по их словам, «некоторые союзники по НАТО чувствуют угрозу из-за поведения России последних лет». Равно как и с тезисом о том, что от терактов в настоящее время исходит самая непосредственная и острая угроза западноевропейской безопасности. Они подтверждают, что эта угроза может быть в основном купирована с помощью тех самых военных антитеррористических операций «Out-of-Area» и что именно структура НАТО наиболее подходит для этих целей.

Однако при этом те же самые представители стран НАТО из Западной Европы делают очевидную скидку на политику восточноевропейских стран — как членов альянса, так и его очевидных союзников. Например, Украину. Признавая, что угроза для данных союзников не носит классического военного характера, они ведут разговоры о т.н. «противостоянии гибридной угрозе». И в ряде случаев страх перед ней уже вполне очевидно начинает носить иррациональный, болезненный характер. Наряду с угрозой международного терроризма, названной Макроном в качестве основной, указанное выше так же является почвой для военно-политических решений альянса. Более того, в настоящее время совершенно открыто подвергается сомнению сам факт «классического военного столкновения», как вероятности развития событий в современных конфликтах между высокоразвитыми государствами. Зачем вступать в опасное противостояние с противником в военном русле, когда реальная цель – заставить его действовать определенным образом – может быть достигнута другими средствами гораздо «дешевле»? Ирония в том, что широко пользоваться подобным инструментарием начали сами же страны НАТО. И совершенно понятно, что теперь в ответ они ожидают того же. Например,в от тех же России и Китая. И это ожидание ощутимо придаёт политике НАТО оттенок параноидальности.

Подтверждается это фиксируемой в самих же странах альянса угрозе «weaponization of everything» (тотальной вооружённости) и «securitization of everything» (тотальной безопасности) при очевидном отсутствии явной внешней угрозы. И это пугает многих в том же Евросоюзе. Там не без причин говорится, что если вдруг все общественные, экономические и государственные сферы жизни будут признаны пространством «постмодернистской войны без барьеров», то они рискуют поставить под сомнение собственные же достижения демократического правового государства. И это не может радовать их самих.

Адекватные представители «НАТО-оптимистов» говорят, что вместо всего этого следует опираться на сильные стороны их демократии и укреплять в рамках альянса полицию и правосудие, что важно для безопасности той же Европы ничуть не меньше, чем военная сфера. Однако, насколько сильные позиции имеет это взвешенное мнение, сказать трудно. Пока что оно явно проигрывает периодически вспыхивающей «гибридной истерии».

Впрочем, границ разумного это пока не перешло. В целом же можно сказать, что говоря о «смерти мозга» НАТО, президент Макрон, скорее, несколько преувеличил масштаб проблемы. На данный момент НАТО выживает. Но при этом внутренне оно становится всё более параноидальным. В принципе это объяснимо: всё же альянс замышлялся и создавался как классическая военная структура, а сейчас, в ситуации, когда классическая война мало вероятна, многие его структуры попросту дезориентированы. Однако, в качестве основы для долгосрочной стратегии, паранойя — тоже весьма недобрый советчик.

(с) Павел Кухмиров.