Нерентабельные земли: что заставило Россию продать Аляску

Осуществленная полтора века назад продажа российских владений на американском континенте до сих пор вызывает споры и исторические дискуссии. Спорят абсолютно обо всех параметрах – от суммы до коррупционного шлейфа – той сделки, что имела в итоге без преувеличения геополитические последствия. Действительно, останься Аляска в руках России, и история XX века могла бы пойти иным путем. Но ее продали, и «Профиль» попробует разобраться, почему, рассмотрев вопрос под иным углом.

Никакой геополитики

Для начала отметим основополагающий факт – знаменитая Российско-американская компания (РАК) создавалась и осваивала Аляску в сугубо коммерческих целях. Прибыль от торговли мехами была главной и, в сущности, единственной целью в той давней эпопее, начавшейся 222 года назад, когда император Павел I готовил указ об учреждении компании.

Создатели, акционеры, первопроходцы, моряки и работники – все участники РАК «под Высочайшим Его Императорского Величества покровительством Российской Американской компании» участвовали именно в коммерческом предприятии. Не случайно с созданием РАК связана и первая эмиссия акций в отечественной истории. Ранее подобных компаний в России не учреждали, акционерное законодательство отсутствовало, и указ императора Павла I, создавший компанию 8 июля 1799 года, был вынужден дать самое первое в России подробное описание сущности акций и акционерного капитала: «Составя истинный баланс общему совокупному имуществу, как то в судах, товарах, заведениях и в прочем, и разделя всю сумму на число акций…»

Еще Екатерина II четко отделила государственную экспансию в тихоокеанском регионе от коммерческой деятельности там же: «Многое распространение в Тихом море не принесет твердых польз. Торговать – дело иное, завладеть – дело другое».

Не то чтобы русские монархи не хотели расширения владений на берегах Тихого океана, но они осознавали всю сложность логистики для противоположной стороны земного шара. Напомним, что в ту эпоху, два с лишним века назад, еще не было трансконтинентальных железных дорог и любое сухопутное перемещение грузов из Европейской России на Дальний Восток занимало минимум два года при чудовищной стоимости. Морская перевозка была в прямом смысле на порядок дешевле, но в эпоху паруса кругосветное путешествие из Петербурга к Аляске и обратно по сложности вполне можно считать аналогом современных полетов в космос.

Словом, два века назад любая экспансия России на Тихом океане упиралась в чудовищные проблемы логистики и потому становилась возможна лишь в случае быстрого получения крайне весомой прибыли при минимуме издержек. Но коммерческая прибыль, как известно, невозможна без рынка – даже золото ничего не стоит, если нет готовых и желающих его купить. И вот с рынками сбыта для плодов Русской Америки вопрос как раз не вполне очевиден. Попробуем его разобрать.

Испанский сапог на Аляске

Общеизвестно, что главным товаром Аляски были меха. Обычно этого достаточно для простейшего умозаключения – мол, первопроходцы Русской Америки охотились на пушного зверя и продавали его ценный мех купцам, которые прибыльно сбывали его где-то в богатой Европе.

В реальности европейский рынок отнюдь не рассматривался как главный при учреждении РАК. Не случайно в основополагающем указе Павла I среди перечня главных привилегий для покорителей Аляски значилось право «производить мореплавание ко всем окрестным народам и иметь торговлю со всеми около лежащими Державами».

Именно так, «Державами», с большой буквы. И таких в Тихоокеанском регионе тогда было три, и все три действительно державы с большой буквы: Китай, Япония и… Испания. Притом первая и последняя – Китай и Испания – в ту эпоху были поистине мировыми державами планетарного значения.

Население Китая к началу XIX века превысило 300 млн и составляло треть населения Земли – это больше, чем доля китайцев на нашей планете сегодня! Китай, точнее, маньчжуро-китайская империя Цин, охватывавшая тогда Вьетнам, Непал, Монголию, весь Корейский полуостров и даже остров Сахалин, была крупнейшей экономикой мира – китайские шелк, фарфор и чай были тогда одними из самых востребованных и прибыльных в международной торговле. По оценкам историков, доля китайских товаров на международном рынке два с лишним столетия назад была никак не ниже, чем сегодня, когда Китай является общепризнанной «мировой фабрикой».

Но ведь и Испания к началу XIX века – это вовсе не та скромная страна на окраине Европы, к которой мы привыкли сегодня. В ту эпоху это поистине мировая империя, охватывающая почти всю Южную Америку и значительную часть Северной. Показательно, что Испанская империя тогда оказалась единственной державой, которая реально обеспокоилась продвижением русских на Аляску.

Ровно за два десятилетия до учреждения Российско-американской компании, в 1779 году, два испанских капитана с иберийскими вычурными именами – Игнасио де Артеаги-и-Басана и Хуан Франсиско Бодеги-и-Куадра – объявили территорией Испании континентальный берег Аляски, который лежит возле Алеутского архипелага. Оба капитана плыли от тогда испанской Калифорнии далеко на север, на Аляску, именно в связи со слухами о русском проникновении на земли Америки.

Испанцы хотели опередить русских и застолбить за собой те земли, их корветы шли в полной готовности встретить русских и воевать с ними за Аляску. Тогда из-за огромности пространств северной части Тихоокеанского региона русско-испанская война за Аляску не случилась – потенциальные противники просто не нашли друг друга на гигантских просторах еще малоисследованного континента и океана.

Кстати, то несостоявшееся русско-испанское противостояние за Аляску напоминает нынешнюю геополитическую ситуацию вокруг Арктики с ее уже известными, но еще неосвоенными богатствами и потенциальной схваткой мировых держав за арктические ресурсы.

Заветные шкурки каланов

Итак, Русская Америка, на самом деле очень далекая от европейских рынков, в момент своего возникновения имела под боком потенциально очень емкие рынки. Огромный имперский Китай, огромную Испанскую империю в обеих Америках и маленькую в сравнении с ними, но тоже внушительную по европейским масштабам Японию (к исходу XVIII века ее население равнялось населению Франции, крупнейшей державы Западной Европы).

Добавим, что Испанская империя (ее колонии в Южной Америке) – это в ту эпоху еще и добыча почти 90% серебра, обращавшегося на планете. Серебро тогда было основой денежной системы всех стран, вся международная торговля базировалась на этом металле. И, кстати, не менее трети того испанского серебра в итоге оказывалось в Китае как плата за стабильно востребованные товары. То есть Российско-американская компания изначально создавалась очень близко – повторим, близко по меркам планеты – к богатейшим рынкам той эпохи и к основным потокам серебра.

Еще немаловажный фактор: Европа в XVIII веке – это ведь не только прогресс и просвещение, это еще и постоянные войны, несильно способствующие стабильной торговле таким элитным товаром, как дорогие меха. Зато Китай, Латинская Америка и Япония – это как раз те регионы, которым посчастливилось прожить весь XVIII век без крупных разорительных войн и даже почти без сколь-либо заметных внутренних потрясений. То есть три державы Тихоокеанского региона, на взгляд любого знатока и аналитика начала XIX века, оценивались как крайне богатые рынки, за сотню лет стабильности накопившие огромные свободные капиталы, с элитой, готовой потреблять самые дорогие товары.

Здесь поясним, что экспортные меха Аляски были не просто обычной пушниной. Главным товаром РАК являлся «морской бобр», как наши предки именовали каланов. Каланий мех, позволяющий выживать в ледяной воде, уникально плотный – до 45 тыс. длинных волосинок на квадратный сантиметр! К началу XIX века мировой рынок пушнины уже «распробовал» морского бобра и ценил его выше всех иных мехов.

Два столетия назад хорошая шкура морского бобра равнялась стоимости 50 соболей, или сотни лисиц, или 5 тысяч белок! В столичном Петербурге эпохи Пушкина (вспомните «Евгения Онегина»: «Морозной пылью серебрится его бобровый воротник…» – это отнюдь не про обычного речного бобра) за шкуру калана с Аляски платили 400 руб. Отдельные самцы каланов достигали таких больших размеров и обладали таким густым и длинным мехом, что их продавали и за тысячу серебряных целковых. Для сравнения: крепостной человек в ту эпоху стоил в разы дешевле, не дороже 200 руб.

Но РАК, добывая аляскинских бобров-каланов, гналась отнюдь не за русским рублем. Если мы посмотрим статистику ее торговли на пике расцвета, то увидим поразительные цифры. Например, в 1826 году на Аляске добыли 1749 шкур калана, из них 1054 продали в Китай. В том же году Китай купил более 27 тыс., или почти 90% шкурок морских котиков, добытых на Русской Аляске.

Бизнес по-царски

Если для компании себестоимость средней шкуры морского бобра составляла 27–28 руб. со всеми расходами на добычу и транспортировку, то на русском Дальнем Востоке она стоила 100–150 руб., а в европейской части России уже все 400. Но купцы из Китая давали за нее либо от 500 руб., либо полтора центнера первосортного чая – в европейской России такой чайный груз стоил уже не менее 900 руб. Словом, богатый и многолюдный Китай изначально занимал самую внушительную долю – в разные годы от 25% до 60% – в торговых оборотах РАК. Не зря знаменитый мореплаватель Крузенштерн прямо писал, что «торговля Американской компании не может быть в цветущем состоянии без торговли с Китаем».

Напомним, что по сводному генеральному балансу на 1 января 1801 года все 1723 акции компании стоили 6 422 086 руб. 21 коп. – РАК была самой дорогой частной компанией в истории России. При этом на начало XIX века у отечественной элиты наблюдалась откровенная эйфория по поводу ее перспектив и потенциальных прибылей. В 1802-м в число акционеров компании, приобретя ее ценных бумаг на 10 тыс. руб., официально вступил сам император Александр I.

«Мне весьма приятно будет, если пример мой, усилив общее доверие к сему заведению, ближе ознакомит частных людей с сею новою отраслью отечественной промышленности, соединяющей в себе столь тесно частные выгоды с пользами государства», – пояснял по этому поводу монарх. Царский пример оказался заразителен, и вскоре акционерами РАК стали самые именитые и богатые аристократы России – Голицыны, Волконские, Долгоруковы, Юсуповы, Строгановы. Среди акционеров оказались также мать и жена Александра I.

При этом перспективы компании были тесно увязаны с политикой российского государства на Дальнем Востоке. Подготовка первого кругосветного плавания наших кораблей (знаменитый вояж упомянутого выше Крузенштерна 1803–1806 гг.), крупное посольство в Китай в 1805-м – все это осуществлялось именно для развития РАК и ее коммерции, «соединяющей в себе частные выгоды с пользами государства».

Совсем не случайно на кораблях первой русской кругосветки плыл на Аляску один из руководителей и крупнейших акционеров компании, а по совместительству первый русский посол в Японию и Латинскую Америку, камергер (т. е. генерал-майор) Николай Резанов. Многим его биография в романтическом варианте знакома по популярной рок-опере «Юнона и Авось». Собственно, бригантина «Юнона» и тендер «Авось» – это суда Российско-американской компании, а все дипломатические визиты командора Резанова в Японию и Калифорнию делались именно в целях продвижения и развития коммерции РАК. Если с Китаем у России имелись еще с XVII века давние торговые соглашения, то Япония и испанские колонии Америки были официально закрыты для любой коммерции с иностранцами.

Японцы изолировались от мира сами, а испанские колонии от любых внешних купцов оберегала ревнивая метрополия. Направляя к берегам Тихого океана своего камергера, царь Александр I явно рассчитывал открыть эти рынки для РАК. Описывая свой визит и «начальный опыт торговли с Калифорниею», Резанов доносил в Петербург, что «каждогодно может торг производиться по малой мере на миллион рублей, и американские наши области не будут иметь недостатка».

В испанских колониях Северной и Южной Америки в интересах РАК планировали покупать продовольствие. Как рынок сбыта аляскинской пушнины эти регионы тоже были небезынтересны – за два предыдущих века без войн там образовалась весьма богатая региональная элита. Морской бобр же, повторим, был тогда именно элитным, престижным товаром – его покупали не только ради тепла, но ради статуса. Точно так сибирские соболя охотно покупали на жарком Арабском Востоке, а меха Аляски находили сбыт и в субтропическом Кантоне (Гуанчжоу), единственном открытом для иностранной торговли морском порту Китая той эпохи.

Деградация Нового Света

Итак, резюмируем – рынок Европы был отнюдь не единственным и даже не главным для сбыта меховых товаров Русской Америки. Важнейшую роль играл рынок Китая, а при учреждении компании имелись и далеко идущие планы на рынки Японии и огромной испанской Америки. В архивах РАК и МИД Российской империи сохранилось немало документов о переговорах с Мадридом и дипломатических попытках «открыть торговлю с восточными портами испанских владений в Новом Свете».

Несмотря на вялое сопротивление испанской метрополии, это почти удалось – в 1-й половине XIX века корабли РАК не раз ходили торговать даже гораздо южнее Калифорнии, в порты Перу и Чили. Но соблазнительный рынок испанской Южной Америки неожиданно – и по историческим меркам стремительно – исчез уже при Александре I.

В 1807 году Наполеон оккупировал Испанию, вскоре низложив с трона ее монархов. Такие потрясения метрополии привели к тому, что традиционно называют войной за независимость испанских колоний в Америке – почти два десятилетия беспощадной резни. Там и тогда бунтовавшие против метрополии креолы схватились с индейцами, которые не то чтобы сильно любили далеких испанских Бурбонов, зато уж очень обоснованно ненавидели соседей-креолов. Под конец латиноамериканские генералы-освободители закономерно превратились в полевых командиров и кондотьеров, беспринципно дерущихся друг с другом за власть.

Уже в 20-е гг. XIX века некогда единая испанская Америка превратилась в два десятка непризнанных или частично признанных государств, нестабильных внутри, раздираемых переворотами и мятежами, да еще и соперничающих за неустоявшиеся границы. Потери войны за независимость были страшными – например, на территориях Венесуэлы, Колумбии, Эквадора и Панамы за два десятилетия войны погибло 600 тыс. человек, или 18% населения. Потери в иных регионах Латинской Америки были немногим меньше – везде они в относительных цифрах в разы, а то и на порядок превышали потери Западной Европы от всех Наполеоновских войн. Не зря, к примеру, в Чили один из самых длинных этапов войны за независимость именуют Guerra a Muerte («Война на измор»).

Русские очевидцы сразу отметили экономический упадок бывших колоний Испании по итогам такой «освободительной» войны. Отто Коцебу, трижды ходивший под парусами вокруг света, с Балтики на Аляску и обратно, так описывал свои впечатления 1824 года от третьего посещения портов Латинской Америки: «В столь богатых прежде домах я заметил признаки обнищания. Многочисленная серебряная посуда, которая восемь лет назад имелась даже у бедных жителей, теперь совершенно исчезла, ее заменил грубый фаянс. Мои хозяева горько жаловались на войну, которая бушевала здесь во всей своей отвратительной жестокости, совершенно разорив богатейшие семьи».

В итоге Латинская Америка еще могла служить источником хлеба для Русской Аляски, но потенциальный потребитель элитных мехов в том регионе исчез, разоренный войной. Вдобавок Россия все последующие десятилетия при Николае I, руководствуясь принципами монархического легитимизма, еще и не признавала образовавшиеся в Америке республики, что тоже не способствовало любой русской коммерции в Новом Свете.

Китайские напасти

Почти следом за исчезнувшим рынком Латинской Америки для элитных товаров Аляски стал схлопываться и богатейший рынок Китая. Если на начало XIX века Поднебесная была самым многолюдным и богатейшим государством планеты, давно не знавшим войн, то к середине того столетия все изменилось абсолютно.

Прошла целая серия опиумных войн Англии и Франции против Китая. Европейские пароходы и новые ружья открыли китайский рынок – в том числе для легальной торговли опиумом. Если ранее в Китае за счет торговли шелком, чаем и фарфором проходило накопление серебра, то к середине XIX века драгметалл активно утекал из Поднебесной в обмен на привозимый европейскими купцами опиум.

Наркоторговля тогда отличалась поистине промышленным размахом. Еще до всех опиумных войн, в 1837-м, англичане ввезли в Китай 2535 тонн наркотика из Индии, выручив за него 592 тонны серебра. Но кроме англичан в наркоторговле подвизались и американцы, перепродававшие китайцам более дешевый и менее качественный турецкий опиум, и прочие европейские торговцы. Всего же в 1837 году в обмен на опиум из Китая утекло свыше 1200 тонн серебра. Вымывание из страны серебряной монеты перекашивало всю экономическую и финансовую систему Китая, вызывая катастрофическое удорожание серебра и, как следствие, резкий рост налогового бремени и снижение уровня жизни основной массы населения, в быту пользовавшегося мелкой медной монетой, но платившего подати серебром.

Одновременно с опиумными войнами (в 1860-м англичане и французы даже захватили Пекин) несчастный Китай охватила кровопролитная гражданская война – местные конфуцианцы воевали с местными христианами-тайпинами. Полтора десятилетия на берегах Янцзы и Хуанхэ фактически существовали два сошедшихся в смертельной схватке государства и еще дюжина мятежных или сепаратистских образований. В итоге имперским властям Пекина удалось подавить всех внутренних противников и подписать мирные соглашения с внешними врагами, но Китай за те десятилетия потерял, по разным оценкам, до 30–40 млн человек и на все следующее столетие впал в затяжной цивилизационный кризис.

Параллельно политическим Поднебесную сотряс и глобальный природный катаклизм – в 1855 году после многодневных проливных дождей река Хуанхэ сменила русло, проложив выход к морю на 400 км севернее прежнего устья. Это единственный за многие века случай, когда одна из великих рек мира так резко изменила свое течение, как если бы Волга вдруг потекла не в Каспийское, а в Азовское море. Природная катастрофа в итоге погубила еще 7 млн человек, разрушила всю оросительную систему Северного Китая, вызвав новый всплеск мятежей и бунтов.

Аляска по сходной цене

Очевидно, что на фоне таких событий китайский рынок не то чтобы исчез – Поднебесная все еще оставалась большим многолюдным государством, – но сильно ужался, особенно в плане потребления элитных товаров. Например, морских бобров Аляски.

Архивы РАК показывают, что с 1845 года ранее почти ажиотажный спрос китайцев на элитные меха начинает резко падать. Так, в 1844 году РАК продала в Китай пушнины на 259 тыс. руб., а в 1851-м – всего на 196 тыс. Компания пыталась маневрировать, находить новые пути и рынки сбыта – например, продавать мех в Китай через Шанхай, открывшийся для европейской торговли по итогам опиумных войн.

Однако беда не приходит одна – параллельно с падением спроса на элитные меха в Китае осложнилась для компании и ситуация с торговлей чаем. То был основной продукт, помимо серебра, получаемый от китайцев в обмен на морских бобров Аляски. Но после присоединения к России земель на Амуре в 1858 году отечественное купечество все более активно конкурировало с полугосударственной РАК на чайном рынке.  К тому же в рамках либерализации внешней торговли царь Александр II отменил ранее существовавший запрет на ввоз чая в Россию из стран Европы. Все это в итоге подорвало не только меховые, но и чайные прибыли Российско-американской компании.

Вдобавок к середине XIX века начались и внутренние потрясения в Японии – от вооруженных экспедиций флотов США, Британии и Франции до внутренних бунтов, вскоре приведших к революции Мэйдзи и гражданской войне. Словом, в те годы потенциальный японский рынок для сбыта дорогих товаров выглядел ничуть не оптимистичнее китайского.

Итак, резюмируем. Знаменитая РАК изначально создавалась для торговли на двух традиционных рынках – в Европе (включая Европейскую Россию) и Китае. При этом на момент создания компании и вхождения в число ее акционеров русских царей в качестве перспективных рассматривались рынки Японии и испанской Америки. Увы, спустя половину столетия, в 60-е годы XIX века, стало очевидно, что из четырех рынков, на которые изначально нацеливались торговцы элитными мехами Русской Аляски, три просто исчезли.

В таких условиях и было принято решение продать изначально коммерческое предприятие. При этом, учитывая практику той эпохи, нельзя сказать, что Аляску продали дешево, – за нее в 1867 году выручили 7,2 млн долларов. Не прошло и трех лет, как в Америке состоялась аналогичная сделка – «Компания Гудзонова залива», тоже торговавшая мехами и очень похожая на РАК, продала огромные земли на северо-западе Канады, по площади куда больше Русской Аляски, за эквивалент 2 млн долларов.

Можно еще долго обсуждать, насколько сделка по уступке Русской Америки была вынужденной и обоснованной, имелся ли там след коррупции и т. п. Увы, раскинувшаяся на европейских и азиатских просторах Российская империя не потянула третий континент по массе причин. К тому же «матерая земля Северо-Восточной Америки» (так в учредительном указе Павла I именовалась Аляска) изначально рассматривалась лишь в виде коммерческого предприятия.

Сложно ожидать от людей XIX века, чтобы они мыслили геополитическими категориями ракетно-ядерной эры. Они и не мыслили, поэтому, как только прибыли просели без перспектив роста, Аляску и продали – по меркам той эпохи, за вполне приличную цену на подобный коммерческий товар.