ОСНОВНЫЕ КАТЕГОРИИ ОТЦ-1

Александр Леонидов Общество 192

ОТЦ (Общая Теория Цивилизации) исследует те черты и свойства цивилизованного образа жизни, которые неотъемлемо свойственны всем типам и формам цивилизации, известным истории. ОТЦ призвана отделить сущностное неизменное ядро цивилизации от случайных и наносных, эпизодических и необязательных примесей и вкраплений социальной практики. Очевидно, что существуют явления, которые, случайно возникнув в одной из форм цивилизации, нигде и никогда более не повторяются, что позволяет обосновать их посторонний для ОТЦ характер. Очевидно и то, что существуют явления, которые в обязательном порядке присуще любой форме цивилизованной жизни. К числу таковых относятся членораздельная речь и письменность, культура создания и хранения текстов, государственность, законность, моральные табу и др.

Определение «цивилизация» и «цивилизованный» для строгой науки не являются ни похвалой, ни упрёком, как в обыденной речи людей. Существуют (и ОТЦ именно об этом) ОБЪЕКТИВНЫЕ черты, позволяющие отличить цивилизацию от дикости и варварства. Благодаря этому можно разоблачить тех, кто спекулирует на термине, объявляя «цивилизацией» самих себя, без должных оснований, исключительно для обмана и пропаганды своего господства над теми, кого они порабощают, унижают и уничтожают.

Основным понятием в ОТЦ, ключевым, можно сказать, является понятие о «Информационно-Силовом Агрегате». Сама по себе цивилизация выступает внешне именно (и всегда) в форме Информационно-Силового Агрегата, то есть некоей конструкции, постройки, которая обособляет себя от особей. Обособляясь от зверино-шкурных интересов локально взятой зоологической особи, ИСА (Информационно-Силовой Агрегат, стержень цивилизации) становится коллективным и неделимым достоянием как множества современников, объединяемых вокруг него, так и для множества поколений.

Что такое ИСА? Слово «агрегат» подчёркивает его рукотворный характер: его проектируют, конструируют и строят, как совокупность механизмов и зданий, приспособлений. Информационный он потому, что хранит в себе информацию, является копилкой знаний множества людей и поколений. Их опыт центростремительно концентрируется в ИСА. Люди создают общую науку, общую культуру, общие знания, общие святыни и верования, которые становятся коллективно-неделимым достоянием этой совокупности людской.

Силовым этот ИСА становится потому, что «знания-сила», и накопление знаний целого ряда поколений делает людей более сильными, более могущественными. Происходит обожение изначально слабого и беспомощного пещерного существа, каковым изначально предстаёт в истории человек. Увеличивая копилку знаний коллектива, он увеличивает и копилку возможностей коллектива. Так рукотворная постройка становится арсеналом мирных и военных орудий, многократно умножающих изначальную (биологическую) силу человека.

Не бывает таких цивилизаций, которые не имели бы собственного ИСА (Информационно-Силового Агрегата) в качестве собственного тела, материальной плоти своего коллективного духа. Цивилизация вне ИСА и невообразима, и невозможно, и была бы бессмысленна – если бы её удалось вообразить.

Отсюда вывод: главная цель ЦОЖ (Цивилизованного Образа Жизни) – работы по созданию и борьба за сохранения ИСА. Погибнет Информационно-Силовой Агрегат (ИСА) – погибнет и цивилизация, утратив и свои знания, и свои силы. В работах по созданию/сохранению ИСА проявляются ключевые необходимости цивилизации:

-Поступательность;
-Преемственность;
-Солидарность (коллективизм).

Принцип поступательности в том, чтобы начав одно дело, не бросать его на половине пути недоделанным, не оставлять без последствий, не забывать о нём. А последовательно, шаг за шагом, из поколения в поколение (если потребуется столько времени) вести до победного завершения. Это и есть поступательность: каждое действие есть ступень, опирающаяся на предыдущую ступень, а не бессмысленное кружение в бессвязности дел.

Принцип преемственности заключается в том, что новые поколения в рамках цивилизации не только имеют право, но и обязаны сохранять и развивать наследие предков. Чтобы каждому поколению не начинать всех дел с ноля – «мёртвые говорят с живыми», передают потомкам знания и опыт, позволяют использовать задел предыдущих поколений.

Если преемственность прервётся, то новые поколения потеряют совокупность дел и знаний отцов и пращуров, а цивилизация погибнет, превратится в археологический слой мёртвых артефактов.

Принцип солидарности (коллективизма) заключается в том, что в рамках цивилизации общее важнее частного, коллективное – личного, и, в конечном итоге сакральные дела общества важнее человека. Это формирует центростремительную силу, необходимую, чтобы преодолеть центробежные силы, растаскивающие цивилизацию в рамках «приватизаций», рвущих наследство предков в утилизируемые эгоистами клочья.

Всякая цивилизация, какую бы мы не взяли – с древнейших времён и до нашего времени (от фараонов до СССР) гибнет и разлагается, если не обеспечит главного: приоритет Служения над Самоублажением.

Человек отличается от животногопрежде всего тем, что человек служит какой-то святыне, сакралии, а животное – только самому себе, и своей стае, стаду – если оно стадное. Главной целью жизни животного всегда является самоублажение, как у индивидуалистов, так и у стадных видов (стадность выступает зоологическиманалогом акционерной формы частной собственности). Животное не имеет, и не может себе даже вообразить иного смысла жизни, кроме как самоублажения в своей биологической локальности, в настоящем времени (представления о прошлом и будущем времени оно имеет весьма смутные). Именно поэтому животные и не могут перейти к накопительному процессу ИСА, они не собирают коллективно ни знаний, ни опыта, ни сил. И каждое новое поколение львят или крольчат начинает круг жизни с ноля, ничем не превосходя своих родителей и иных предков.

Человек становится человеком лишь тогда и там, когда выделилась некая абстрактная идея, обобщённая ценность и цель, святыня (сакралия) – которая для человека является важнее его самого. Не совершив такого центрирования на идеале вне себя (своего биологического существа) человек не смог бы (а в ряде случаев и не смог) выделиться из животного мира.

Животное в окружающей среде – прежде всего вор и приспособленец, цивилизованный человек в точно такой же окружающей среде – служитель, созидатель и преобразователь. Животное постоянно преследует только собственные интересы, не выходя за рамки своего биологического времени/пространства, в абстрактном мышлении человека есть место и для бесконечности, и для вечности. Когда бесконечное признаётся в уме важнее локального, вечное – временного, закон- случайности, то этот процесс отказа от сиюминутных выгод ради долгосрочных проектов создаёт человека.

+++

Ещё одна важная базовая составляющая ОТЦ – это психоцентризм. Психоцентризм – учение, которое доказывает, что весь искусственный мир вокруг человека есть продукт его мышления и настроений, а любые перемены в обществе начинаются с проекта, с идеи, овладевающей умами.

Соответственно, сознание определяет бытиё: развиваясь, сознание двигает и научно-материальный, технический прогресс, деградируя, сознание масс забывает, выводит из употребления сложные технологии, созданные предками.

Для того, чтобы достижение науки и прогресса было действительно ценностью в глазах человека, а не просто элементом окружающего пейзажа – оно должно стать Сакралитом. То есть вызывать страстное и горячее желание сохранить это достижение, в готовности пожертвовать ради этого и своими интересами, и даже, иногда, своей жизнью.

Если достижение НТП не является сакральным, не выступает Сакралитом – то оно превращается в никому не нужное и не интересное нагромождение, которое ветшает, портится и разрушается на периферии зрения. Мы прекрасно понимаем, что гунны не стали бы использовать башенные краны – даже если бы получили их в полной технической исправности. Гунны не знали бы, что с ними делать, не имели бы понятия, что это вообще такое и для чего предназначено. Они восприняли бы эту технику или как часть природы, или как непостижимый каприз богов, вроде того, что нагромоздил никчёмные горы.

Когда современный человек в процессе цивилизационной деградации мышления превращается в гунна – он так же теряет представления о цели, пользе и назначении сложной техники и большой науки.

Отсюда очевидны две главных опасности для Сакралитов (фигурально выражаясь, «сакральных камней») из которых сложен ИСА любой формы цивилизации:

-Локализм.
-Инфернальность.

Локализм есть животный пережиток строения психики, это неспособность ума к широким обобщениям, к осмыслению мира за пределами своего биологического пузыря обитания, неспособность поставить себя на место других людей, неспособность воспринять общие идеи Добра, Истины, Закона и т.п.

Локалист – это человек, умственно локализованный (зацикленный) на биологическом себе, умеющий думать только о том, что касается лично его. За пределами биолокации для такого человека не существует ни мира, ни пространства, ни времени, ни людей, ни духа, ни материи.

Что касается инфернальной энергетики, то она отличается активным и агрессивным отрицанием идей добра и справедливости, и если локалист их просто не понимает, не воспринимает, то инфернальные круги и слои – всё прекрасно понимают, но сознательно ненавидят, разрушают. Такова разница между психическим локализмом и инфернализмом.

+++

Если в реальности применить принципы равенства перед законом и гражданское избирательное равноправие, то, совершенно очевидно, что мы получим равные возможности у людей. Это железно вытекает из юридического и избирательного равенства: на что один человек имеет право, на то и другой имеет право. Что одному запрещено, недоступно, то и другому будет запрещено и недоступно.

Иначе какой смысл в юридическом и избирательном равенстве? Но равные возможности породили бы и примерно одинаковую жизнь у разных людей. Понятно, что есть разница во вкусах, и у одного в доме будет синяя мебель, а у другого оранжевая. Но трудно себе представить ситуацию, когда равные возможности привели бы к бездомности, нищете и необеспеченности части реально-равноправных граждан.

Потому что ведь и юридически-правовое, и избирательное равноправие – всего лишь инструмент для достижения бытового равенства возможностей. Ситуация, когда у человека есть право и возможность, но он ими не воспользовался – маловероятна. В каких-то редких, исключительных случаях она может быть, но совершенно абсурдно предполагать её в массовом формате. Когда большинство населения, имея равные права с богатым меньшинством – предпочитает оставаться бедным?! Такое, конечно, немыслимо, если речь идёт о реальности юридического и избирательного, гражданского равноправия.

А вот номинальным и фиктивным может быть что угодно в любой ситуации. Можно декларировать что угодно в любой ситуации, если не собираешься в реальности выполнять обещанного. Если декларация фальшива – то в ней нет логического противоречия ни с чем. Именно по той причине, что она фальшива, номинальна, фиктивна.

Как хорошо известно нашим читателям, раскол между «реализмом средневековым» и номинализмом (терминизмом) произошёл в католичестве в XIII-XIV веках. В Православном мире этот раскол носил гораздо менее острый и судьбоносный характер, что предопределило предрасположенность православных народов к социализму: «как написано в Евангелии, так и делаем».

В Европе же из номинализма (оккамизма) вырастает весь капитализм, а из реализма(томизма) – вся история социалистических учений. Главный вопрос номинализма – отрицание универсалий (реальности общих понятий). Поэтому в номинализме не может быть рокового вопроса, свойственного реалистам:

— «Х» действительно является «Y», или только так называется?

Дело в том, что имя собственное, обозначающее уникальность, не может разводить название и факт. В мире уникальных явлений имя равно факту. Нелеп вопрос, действительно ли Карфаген является Карфагеном, а город Ессентуки – городом Ессентуки? Является ли рубль рублём? Конечно же, является! Хотя есть российский рубль и белорусский, с некоторым уточнением всё равно понятно, что ИМЯ РАВНО ФАКТУ.

Но если мы реалисты, то мы признаём реальность универсалий. Вопрос «является ли Карфаген хорошим городом?» уже, согласитесь, не праздный. Карфаген – конечно, Карфаген, и это не вопрос. Но вот хорош он или плох – это уже вопрос, требующий доказательств.

Признав универсалии – мы создаём идеально-обобщённый образ «хорошего города», которому Ессентуки могут соответствовать или не соответствовать. Сами собой они остаются в любом случае, но выявляется их тождество или противоречие идеально-обобщённому образу (проекту).

Отсюда и вопросы, раздирающие нашу современную общественность: западная демократия действительно является демократией, или только так называет сама себя? Этот вопрос, который может задать себе только реалист. Номиналист такой вопрос не задаст, он для номиналиста нелеп. Никакой универсалии под именем «демократия» не существует для номиналиста – следовательно, что называет себя демократией, то демократией и является, как Карфаген Карфагеном.

В реализме имя должно соответствовать присущим универсалии этого имени (класса, группы явлений) свойствам и качествам. Это вопрос соотношения мира материальных явлений — миру идей. В номинализме важен сам факт присвоения имени.

Кто раздаёт патенты на демократию? Бог, что ли? Америка раздаёт. А раз она раздаёт – то ей и виднее, кого демократией назвать, а кого нет. И тем вопрос для наших западников закрыт.

Номинализм отразился в отщепенчестве англосаксонского права, отколовшегося от реалистического римского права. В римском праве судья (должностное лицо) лишь инструмент – а судит не судья, а писаный закон, абстрактная скрижаль-норма. И если судья судит не по закону – то его вердикт в глазах реалиста ничтожен. Найдя несоответствие судебного решения норме писаного права, реалист осуждает не осужденного, а неправедного судью.

Англосаксонское право[1] вообще не имеет общих принципов, и выстроено на прецедентах судейских решений. Судья имеет право выбрать из предыдущих прецедентов или создать свой. Коротко говоря: судья всегда прав. Он не служит, а господствует. Над решениями суда незачем думать, их незачем анализировать – их нужно принимать, какие есть, этому англосаксов учат с пелёнок[2]. Понятно, что всякая абстрактная норма в приложении к конкретному делу требует ТОЛКОВАТЕЛЯ, и любой судья, в том числе и в римском праве, берёт на себя эту роль. Но в англосаксонской системе права судья не столько толкователь, сколько произвольный законодатель.

С точки зрения реализма это произвол, а с точки зрения номинализма – право, ибо «что названо правом, то и является правом» (терминизм).

Для реализма решение судьи Смита – это только решение судьи Смита и ничего больше. С точки зрения номинализма (формализма) – решение судьи Смита есть сама справедливость, её единственно-возможное проявление, ибо никакой идеально-небесной справедливости не существует. И центр тяжести переносится на ФОРМАЛЬНОСТИ: действительно ли судья Смит является судьёй, правильно ли он с процедурно-ритуальной точки зрения возведён на должность судьи и т.п.

+++

Конечно, в условиях реализма – демократия ничем иным, кроме как уравнительным социализмом, быть не может. Имея равные возможности, люди равным образом ими пользуются, в итоге имеют равные результаты, разделяемые лишь вкусами. У одного дом кубический, у другого продолговатый, это дело вкуса, но нет деления на домовладельцев и бездомных, ибо возможности получить дом – реально равны. А такого чудака, который имея ВОЗМОЖНОСТЬ получить дом, предпочитает оставаться бездомным – поискать нужно.

Нет, ну конечно, один, два, даже десять или сто на целую страну найдутся и таких чудаков, но в массовом порядке их явление категорически невозможно.

Отсюда вывод: если мы имеем бездомных, если мы имеем существенное имущественное неравенство – то мы имеем фикцию равенства людей перед законом и фикцию всеобщего равного избирательного права. Это имитация, симуляция, спектакль – но никак не реальность (с точки зрения реализма). Общество равных возможностей неизбежно приведёт к примерному равенству условий жизни, а неравенство в быту – отражение неравенства возможностей.

Но для номинализма, уравнивающего имя собственное и уникальный факт (с отказом обобщать под абстрактную идею) никакой проблемы в том, чтобы объявить «демократией» любой тип общества не существует. Важно лишь, чтобы ярлык наклеивал уполномоченный наклеивать ярлыки[3].

+++

Социальная реальность цивилизации вступает в конфликт с зоологической, животной природой биологического существа. Этот конфликт является основным источником проблем цивилизации всех форм и эпох. Если цивилизация строится из САКРАЛИТОВ (так мы назвали слагающие её над-животные элементы), то биологическая органика отторгает их, как чужеродную для животного существа ткань. Так, например, важнейшему из сакралитов – законности противодействует исконная «тайна беззакония», инстинкт самодостаточного произвола, вложенный в животную природу человека.

Важный закон, открытый в рамках ОТЦ – это ЗАКОН ЗАТРАТНОСТИ ИСА (Информационно-Силового Агрегата цивилизации). Дело в том, что любой прибор, агрегат, механизм имеет инструкцию по эксплуатации и технику безопасности. Они усложняются по мере усложнения механизмов.

Если не соблюдать инструкций и техники безопасности в работе с прибором, то вместо пользы прибор:

-или сам сломается;

— или убьёт своего пользователя.

Инструкции и техники безопасности при работе с механикой ИСА объективно ограничивают один из базовых зоологических инстинктов: инстинкт беззаботной свободы животного.

Проще говоря: если ты в окружении приборов и механизмов, то нужно делать не то, что тебе в данный момент хочется, а то, что требуют для исправной работы приборы и механизмы. Это может расходиться с желаниями особи, и очень кардинально расходится. Общеизвестно, что школьникам не хочется идти в школу, работникам – на скучное и тяжёлое рабочее место, и т.п.

Выход особь находит в паразитировании и криминале, что является пассивной и активной ролью в процессе разрушения цивилизации (её ИСА). Несовместимость зоологических свобод особи и видового коллективизма, необходимого для поддержания высокоразвитой цивилизации очевидна. При этом по мере прогресса производительных сил и познания и технические, и моральные ограничения лишь усиливаются, давят на животную психику всё сильнее и больнее.

Это легло в основу ЗАКОНА ЗАТРАТНОСТИ ИСА цивилизации.

Сверхживотная (сверхъестественная) сила и сверхживотное (сверхъестественное) знание требуют затрат для своего поддержания. Это и финансовые затраты (лепта на общее дело), и затраты эмоциональные, чувственные, затраты времени и человеческих сил.

Сверхъестественные сила и знание ломают животную природу человека под обязанности. Требуют заменить свободу в её либеральном понимании на чувство долга и гражданскую ответственность. Если человек не выполнит этого требования – то он утратит сверхсилы и сверхспособности и вернётся в первобытное состояние примата.

Затратность поддержания цивилизации постоянно порождает соблазны избежать затратности, обойти затраты на ИСА. Человек отменяет цивилизационное бремя лично для себя (криминал) и идеологически, для всех (либерализм). Второе, конечно, опаснее, потому что предполагает не просто паразита в организме, а полный демонтаж самого организма.


[1] АНГЛОСАКСОНСКАЯ ПРАВОВАЯ СИСТЕМА (иногда называется англо-американской) — сформировалась в средневековой Англии. Развивалась автономно, связь с европейским континентом не оказала на нее существенного влияния. Основным источником А.п.с. стала норма, сформулированная судьями и выраженная в судебном прецеденте (судебное решение по конкретному делу, которому затем придается общеобязательная сила).

[2] Ныне английское право традиционно продолжает оставаться в основном судебным, разрабатываемым судьями в процессе рассмотрения конкретных дел. Нормы общего права более гибки и менее абстрактны, чем нормы романо-гер-манских систем, но одновременно они придают праву большую казуистичность и меньшую определенность. В Англии отсутствует деление права на публичное и частное (см. Публичное право, Частное право), там в меньшей мере восприняты категории и понятия римского права. Нет в Англии и кодексов европейского типа. Отрасли английского права выражены не столь четко, как в континентальных правовых системах, и проблемам их классификации и на практике, и в научных доктринах уделяется несравненно меньше внимания. Дело в том, что суды в Англии имеют общую юрисдикцию и рассматривают разные категории дел: гражданские, торговые, уголовные и др.

[3] Точно так же бумажные деньги печатает Центробанк, уполномоченный их печатать, а частное лицо, которое создаст сколь угодно точную копию денег Центробанка, всё равно будет считаться фальшивомонетчиком. В этом случае важно не качество печати (полиграфии), а именно полномочия печатать.

Сейчас на главной
Статьи по теме
Статьи автора
No top posts yet