Союзное государство России и Белоруссии: процесс пошёл

Поскольку эти документы пока не опубликованы и, возможно, не до конца проработаны, судить об их сути можно только по заявлениям Путина и Лукашенко. Они позволяют разбить содержательную часть договорённостей на пять основных блоков. Первый – это чётко сформулированные обязательства, второй – конкретные интеграционные мероприятия, третий – проблемы, требующие дальнейших согласований, четвёртый – долгосрочные идеи, которые пока решили не трогать, и пятый, принципиально важный, – уже заложенный фундамент для интеграции.

По итогам переговоров Путина и Лукашенко единый интеграционный пакет был дополнен краткосрочными обязательствами России. Речь идёт о финансовой поддержке Минска, который до конца 2022 года получит от Москвы 630–640 млн долларов, и о решении болезненной для Белоруссии проблемы, касающейся цены на российский газ. На фоне биржевых цен в 700 долларов и поставок в Германию по 220 долларов за тысячу кубов Россия обязалась в следующем году сохранить для Белоруссии цену текущего года – 128,5 доллара.

Главный его аргумент сводится к тому, что, если речь идёт о Союзном государстве, стоимость российского газа для Белоруссии должна быть максимально приближена к внутрироссийским ценам. Определённая логика в таком подходе есть, но для претворения его в жизнь, считают в Москве, нужно принять конкретные меры по строительству единого государства.

Ещё одним бонусом для Минска стало решение о снятии всех введённых из-за пандемии коронавируса ограничений на авиасообщение с Белоруссией. Это означает, что число авиарейсов вернётся с сегодняшних 36 к доковидным показателям в 200 полётов. Насколько такой рост соответствует реальному спросу, пока непонятно, но Москва показала готовность поддержать белорусских авиаперевозчиков, которые, кстати говоря, достаточно негативно настроены в отношении России.

После санкций, введённых Киевом в ответ на посадку в Минске самолёта с белорусским оппозиционером Романом Протасевичем, представители руководства государственной компании «Белавиа» прямо говорили, что предпочли бы продолжать летать на Украину, а не в Россию. Эти заявления отражали их политические настроения и конъюнктуру спроса. Но в сегодняшней ситуации, когда Киев демонстрирует враждебность, а Москва – дружелюбие, выбора у них нет.

По словам Путина, главной задачей этого этапа интеграции является создание единой экономической базы, которая станет фундаментом новых отношений двух государств. Все остальные проблемы предложено решать в ходе «политической надстройки» системы. Этот вполне марксистский подход – экономический базис и политико-идеологическая надстройка – подразумевает серию мероприятий, составляющих основу интеграционных программ.

В сфере финансов речь идёт о формировании единой макроэкономической политики, валютном регулировании, интеграции национальных платёжных систем в единое платёжное пространство, максимальном сближении подходов к денежно-кредитной политике, выработке единой методологии администрирования косвенных налогов и о создании органа, который будет контролировать этот процесс.

Интеграцию в энергетику планируется начать с создания общего газового рынка. Соответствующий договор должен быть подписан до 1 декабря 2023 года. Следующий шаг – общие рынки нефти, нефтепродуктов и электроэнергии.

Для обеспечения социальной связности Союзного государства решено выработать единый подход к трудовому законодательству, охране труда и обеспечению занятости населения. Без этого невозможно говорить о создании единого рынка труда, который является одним из важных атрибутов общего экономического пространства. Аналогичную роль должны сыграть решения по сближению подходов к формированию пенсионных систем, объединению систем социального страхования и общие правила выплаты пособий.

Даже при самом поверхностном взгляде на этот огромный фронт работ ясно, что решение каждой из поставленных задач потребует колоссальных усилий по согласованию не только подходов и методологий, но и интересов сторон. Особенно в ситуации, когда Правительство России демонстрирует готовность к корректировке своей финансовой и промышленной политики, а российская пенсионная система уже много лет является объектом реформ.

Ещё одна задача – гармонизация интеграционных мероприятий в разных сферах экономики и социальной политики и формирование на их основе единого нормально работающего социально-экономического пространства.

Как пояснил Александр Лукашенко, решение вопроса о единой валюте пока отложено по просьбе Центрального банка России и Национального банка Белоруссии. Кроме того, как подчеркнул белорусский лидер, этот вопрос упирается в более сложную проблему о едином эмиссионном центре. В этих словах зашифрована неготовность Минска стать частью рублёвой зоны и делегировать России статус единого эмиссионного центра.

В свою очередь Россия не хочет повторять опыт Евросоюза, где печатать евро имеют право все страны, входящие в состав еврозоны, но в объёмах, согласованных с Европейским центральным банком. Выбор европейского пути подразумевает создание ещё одного объединённого Центробанка при отсутствии гарантий, что Минск будет следовать его рекомендациям.

Учитывая строптивость белорусских партнёров, Москва решила не педалировать тему единой валюты и, сделав ставку на несопоставимость экономик России и Белоруссии и огромный разрыв в весе их национальных валют, спокойно дождаться снижения роли белорусского рубля и его постепенного превращения в аналог шотландского фунта, который имеет свободное хождение на территории Великобритании, но не влияет на её финансовую политику.

В этом смысле незакрытая проблема эмиссионного центра может стать миной под интеграционный процесс – в дополнение к фирменному стилю Лукашенко, привыкшего брать российские деньги и нарушать договорённости, в рамках которых они были выделены.

Тему политической интеграции стороны вынесли из текущей повестки прежде всего потому, что Минск к ней категорически не готов, а Москва, учитывая такой настрой белорусской стороны, не заинтересована в создании ещё одного раздражителя. Отсюда рассуждения Путина об экономической базе и политической надстройке.

Ещё одним фактором является ослабление заинтересованности Москвы в быстрой политической интеграции, которая означала бы появление Лукашенко со всеми его, мягко говоря, странностями на поле российской политики. Аналогичные попытки внедрения белорусского лидера в повестку российских регионов и России в целом в конце 1990-х – начале 2000-х годов очень не понравились Кремлю, и он вряд ли захочет ещё раз наступать на эти грабли.

Гораздо удобнее отстраниться от этих проблем и говорить, как это делает Путин, что «Западу для решения своих вопросов с Белоруссией нужно обращаться напрямую к Минску, а не к Москве».

В результате единственным чисто политическим вопросом текущей повестки Союзного государства является совместная работа по обеспечению информационной безопасности. На этот счёт белорусскому президенту возразить нечего, поскольку он не только постоянно подвергается дискредитации в публичном поле, но и прекрасно помнит об ударах, которые с использованием информационных технологий были нанесены по нему год назад, а также о том, как он с подачи «дружеской» Украины стал жертвой примитивной провокации с арестом 33 членов некой российской частной военной компании.

В современном мире необходимым условием реализации интеграционных проектов является их военная защищённость. Это хорошо видно на примере Евросоюза, который в течение многих лет создавался и развивался под «зонтиком» НАТО и ядерных программ США. Поэтому, когда Путин сообщает о том, что среди прочих интеграционных проектов обсуждается вопрос об обеспечении безопасности и формировании единого оборонного пространства России и Белоруссии, Лукашенко, радостно подхватывая тему, заявляет, что «Белоруссия и Россия при необходимости мгновенно сблизятся ещё больше в военном и политическом плане».

Эта проблема вышла на поверхность осенью прошлого года, когда на фоне попытки цветной революции Польша стянула к границе с Белоруссией подразделения тяжёлой техники.

Тогда на развитие ситуации повлияла жёсткая позиция российского руководства, которое помимо защиты режима Лукашенко было озабочено необходимостью сохранить контроль над стратегически важными для Москвы военными объектами, расположенными на территории Белоруссии: радиолокационной станции, контролирующей северную часть Атлантического океана и Норвежское море, и узлом связи Генштаба ВМФ, осуществляющим связь с кораблями и подводными лодками, находящимися в Атлантическом и Тихом океанах.

Именно эти военные проекты и многолетнее сотрудничество в военной сфере, регулярно закрепляемое в ходе совместных учений, является глубоко уходящим в землю фундаментом, на котором можно возводить многоэтажное здание экономической, социальной и политической интеграции. Тот факт, что Путин назвал таким фундаментом экономику, отчасти отражает реальное положение дел, но гораздо корректнее было бы сравнить экономику с первым этажом, без которого не может быть второго и третьего этажей социальных и политических надстроек.

Главным фактором, обеспечившим сегодняшний прорыв в строительстве Союзного государства, является провал многовекторной политики Лукашенко. Этот провал был зафиксирован политическим кризисом в Белоруссии, начавшимся по итогам президентских выборов в августе 2020 года, и скоростью, с которой от белорусского лидера отвернулись его партнёры на Украине, в США и Европе.

Сегодня эти сюжеты дополнила нарастающая нестабильность в мире, уроки Афганистана, наглядно показавшие цену партнёрства с Западом, и крах планов Лукашенко превратить Белоруссию в один из главных хабов проекта нового Шёлкового пути и за счёт этого выстроить эксклюзивные отношения с Китаем. Пекин, конечно, может продолжить инвестировать в белорусские проекты, как он делает это по всему миру, но, судя по последним новостям, китайское руководство делает ставку на развитие южного направления своих транспортных потоков, а Белоруссия оказывается подвешенной на более слабый срединный маршрут, который идёт через Россию.

При этом значительная часть экспертного сообщества оценивает перспективы этого проекта крайне скептично. Одни считают деньги, которые в результате этого сотрудничества потеряет Россия. Другие утверждают, что речь идёт не об интеграции, а о примитивной сделке, в ходе которой Лукашенко конвертировал стремление Путина заявить о серьёзной победе на белорусском направлении в живые деньги и газовые преференции. Третьи рассуждают о том, как именно и когда Лукашенко «в очередной раз кинет Путина».

Все эти оценки не лишены адекватности, но они фиксируют ситуацию на сегодняшний день и игнорируют динамику процесса. Дело в том, что сам факт готовности Лукашенко заявить о согласовании 28 интеграционных проектов является существенным прорывом на фоне того, что он делал в предыдущие годы. Если помножить это соображение на несопоставимость ресурсов, которыми обладают Россия и Белоруссия, можно с уверенностью говорить о том, что процесс пошёл. В итоге у Москвы есть возможность додавить Минск, используя свои военные, политические и экономические преимущества.

Белоруссия важна для России во многих отношениях и прежде всего в геополитических играх на западном направлении. Поэтому сравнивать затратность интеграционного проекта с республикой нужно не с гипотетическими преференциями, которые могут быть получены при его реализации, а с неприятностями и убытками в случае её превращения в аналог Украины.

В Москве не считают возможным допустить реализацию такого сценария, и о серьёзности этих намерений свидетельствует готовность Кремля держать белорусское руководство под колпаком плотной опеки и контроля. Эту тактику Москва начала применять год назад, потом несколько ослабила хватку, и Лукашенко снова пошёл вразнос.

Сегодня, когда до принятия интеграционных программ остаётся два месяца и работа над ними выходит на финишную прямую, белорусского лидера не оставят в покое. Не случайно очередное заседание Совета министров Союзного государства было назначено на следующий день после знаковой пресс-конференции, и премьер Михаил Мишустин поехал для участия в этом заседании в Минск – следом за только что уехавшим из Москвы Лукашенко.