СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ДЕД МОРОЗ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ?

Этой весной вновь донельзя обострился донбасско-украинский вопрос. Для США, стоящих за Украиной, это очень удобный и при этом во всех смыслах слова далёкий инструмент давления на Россию, даже не с самоцелью её сокрушения, просто надо лишить Китай потенциального серьёзного союзника. Для России — опять же во всех смыслах самая близкая из возможных проблем и трагедий. И с сугубо геополитической точки зрения, и с цивилизационной, и с моральной — русских людей, в том числе детей, убивают, по сути, те же русские люди, только одурманенные и порабощённые.

Уточню, что под словом «Россия» я подразумеваю наше вневременное историческое государство и нашу нацию, ибо дельцы из правящего класса в массе своей рассматривают Донбасс как обузу и одновременно козырь-инструмент в общении с киевскими и вашингтонскими «партнёрами» (то есть мало чем отличаются от последних). Кстати, в игру вошла и Турция, причём, как и в других точках Евразии, её роль столь заметна, что сказать про неё «третий лишний» или даже «третий запасной» не получается.

Однако в разгар эскалации американский президент поговорил по телефону с российским, и стороны вроде бы договорились о встрече, на которой будет обсуждена актуальная международная повестка. Многие не без веских оснований считают данную встречу, относительно которой к тому же пока ничего конкретного не решено, ловушкой или уловкой Вашингтона. Тем паче что параллельно с идей саммита американцы продолжают вводить санкции и греметь суровой риторикой. Но некоторые прекраснодушные или оптимистичные люди вновь с энтузиазмом заговорили о Большой Сделке, которая так будоражила сердца после избрания президентом США Дональда Трампа. Самые изрядные оптимисты вообще считали и, подозреваю, до сих пор считают, что американцы «прозреют» и поймут, сколь для них выгодны уступки в пользу России. Как написал один самобытный консервативный мыслитель, «предложение признать российским один Крым мы сочтём оскорблением, а озлобленная Россия не в интересах Запада».

Сомнительность надежд не на мораль даже, но на формальную логику в отношениях с «уважаемыми партнёрами» мне хотелось бы продемонстрировать на менее психологически болезненном примере, чем украинско-донбасский, а именно ближневосточно-сирийском. Сейчас эта «корзина» (стараюсь избегать по возможности слова «кейс») чуть ушла на задний план, но геополитически и геоэкономически она остаётся крайне важной для всех вовлечённых участников. Пять лет её рассматривали как одну из основ «Большой Сделки» с Трампом, но и сейчас при сугубо гипотетической «Большой Сделке» с коллективным Байденом она бы имела ненулевой вес. И напомню, помимо прочего, что на сирийских полях сражений погибли, часто героически, сотни русских солдат, офицеров и генералов.

Закулисные цели российского правящего класса в Сирии всегда очень сильно отличались от выставочных. Тем не менее, если говорить о выставочных целях и их юридическом подкреплении, у России с ними всё было в бОльшем порядке, чем у других внешних участников, от американцев до саудовцев. Мы пришли бороться с исламизмом, к взращиванию которого, в отличие от тех же Вашингтона и Эр-Рияда, не имели отношения, и пришли по приглашению законного правительства. В рамках оптимистичной точки зрения, это кое-какой аргумент даже в закулисных переговорах, совершенно циничных и прагматичных… и я завидую людям, всё ещё сохраняющим столь немалый градус оптимизма. Как известно, перед судом Истории, где в роли строгого судьи выступает Запад и конкретно США, Россия всегда виновата. Когда где-то в чём-то участвует — виновата в участии, если не участвует — соответственно, в неучастии.

Более того, если событие растянуто во времени и пространстве, Россию невозбранно можно обвинить сразу по обоим пунктам и ещё нескольким подпунктам. Допустим, когда наша армия в 1944 году перешла границу СССР и приступила к очистке Европы от немецких и союзных им войск, она, безусловно, была виновата. Когда маршал Конев смелым и одновременно щадящим к городской архитектуре манёвром спас от разрушения древнюю польскую столицу Краков, его — спасибо, Матка Боска Ченстоховска, хвала тебе, свента Матка Мария — в этом не обвинили, но через полвека стали тщательно и демонстративно из истории Кракова вычеркивать — демонтировали памятник, переименовали улицу.

Когда Советская армия не взялась спасать варшавских повстанцев ценой чудовищных потерь и с огромным риском капитально испортить всю наступательную операцию на берлинском направлении — о, сколько на нас вылили грязи, и сколько льётся до сих пор! И отечественные историки, и просто сухие недвусмысленные хроники событий на 100 процентов доказали: ни малейших военно-политических, морально-этических и статистико-прагматических вкупе с гуманистическими (положили бы десятки тысяч человек — а затем опять бы услышали, что заваливаем соперника пушечным мясом под девизом «бабы новых нарожают») оснований поддерживать авантюру Армии Крайовой и лондонского эмигрантского правительства Польши у нас не было. Особенно если учесть, что у восстания имелось двойное, если не тройное дно, и явные элементы договорного матча, недаром повстанческая верхушка во главе с генералом Бур-Коморовским так легко договорилась с немцами о почётной, комфортной и почти символической сдаче в плен. И всё равно — обвиняют и к очередной дате, и в обычные будние дни.

Однако сама жизнь на ближневосточных полях боёв подкинула материал для теоретико-практического эксперимента, основанного на достаточно точной и меткой аналогии, хромающей даже меньше, чем это вообще свойственно аналогиям.

ИГИЛ* (террористическая организация, запрещенная в РФ) = III Рейх. Широким консенсусом признанный враг человечества №1. Насильники, грабители, мучители людей. При этом как прямое, так и косвенное участие англосаксонских партнёров в зарождении и созревании этого врага понятно уже сейчас, а новые поколения прояснят его куда больше.

Англосаксоцентричный Запад в роли самого себя, это ещё называют камео.

Россия — тоже в роли самой себя.

Режим Асада = Польский комитет национального освобождения, он же Люблинский комитет, просоветское квазиправительство Польши, англо-американскими партнёрами на момент Варшавского восстания не признаваемое.

Сирийская «умеренная оппозиция», быстро дооппозиционировавшаяся до сохранения слова «умеренная» в своём названии лишь в качестве неприкрытой издевки = прозападная польская «умеренная оппозиция» с головой в виде лондонского правительства и туловищем в виде Армии Крайовой, жестокая, люто антисоветская и не признаваемая уже Москвой.

Англосаксонские партнёры, конечно, и аналогию попытались бы обратить в свою пользу: «Ах, вот как вы Варшаве не помогали, так и сейчас не помогаете умеренной сирийской оппозиции, и вообще воюете больше с ней, чем с ИГИЛ*». На что мы ответим: «Варшаве мы всё-таки помогали, как минимум, огнём артиллерии, оружием и десантной операцией просоветских поляков. И сейчас с вашей любимой умеренной оппозицией готовы считаться, это уж вы сами до сих пор никак не разберётесь, кто там умеренный, а кто недостаточно. И да, вы то сами много Асаду помогли против ИГИЛ* вами же назначенного врагом человечества №1? У нас сложилось твёрдое ощущение, что с Асадом вам бороться нравится куда больше, чем с ИГИЛ*. Так что вы там говорите про Варшаву-1944?».

Проблема в том, что на поле исторических и геополитических аналогий, хитросплетений и комбинаций Запад ведёт себя, как Остап Бендер во время сеанса одновременной игры с шахматистами-любителями Васюков. Хаотично переставляет фигуры и прячет их в карман, неправильно ходит лошадью, хамит. Не потому что не знает правил — те, что давно им самим превращены в формальность, а затем растоптаны, но всё-таки на бумаге существуют в рамках Устава ООН, Ялтинско-Потсдамской и Вестфальской систем, конечно, знает. Просто чхать он хотел на правила. Ему нравится себя так вести. И контрагенты Запада знают, с кем имеют дело, и знают, что Запад чхать на них хотел и ему это нравится. И наши политики, и дипломаты все знают и понимают, но по тысяче причин внутреннего и внешнего характера (главная из них — всё тот же разрыв между национальными интересами и интересами правящего класса) не могут поднять глаза и удивленно сказать: «Вам мат, товарищ гроссмейстер!».

По-хорошему, гроссмейстера давно пора гнать шахматной доской, если не до Потомака, то уж, бесспорно, до тех рек, которые выступают в роли границ жизненно важного для нас геополитического пространства. Но можно просто договориться о плюс-минус единых правилах игры, что в дискуссиях об исторических событиях, имеющих прямое продолжение в нынешней международной политике, что непосредственно в самой политике. О едином понимании хода Е2-Е4 и того, какая фигура считается убитой, дабы не было соблазна просто смахнуть её в карман.

Приблизит ли достижение таких договоренностей пока что даже не согласованный российско-американский саммит? Если во Всевышнего после периода мучительного атеизма и богоборчества я уверовал, и крепко, то насчёт Деда Мороза так же крепко знаю — его не существует. Но и в него веровать не воспрещается. По вере вашей да будет вам, так ведь? Жаль, что в обсуждаемом случае вера чревата худшими последствиями, чем безверие или хотя бы едкий скепсис.