Украина и Босния: похоже, но не совсем

Украинский президент Владимир Зеленский на прошлой неделе дал пространное интервью пропагандистскому телеканалу «Дом», вещающему на Крым, ДНР и ЛНР. Собственно, оно и было посвящено «светлому будущему» этих территорий в случае их гипотетического возвращения под управление Киева.

Именно территорий, в самом прямом, а не собирательном смысле. Говоря о Крыме, Зеленский много и со вкусом рассуждал о его рекреационных и гастрономических достоинства, подчеркнуто не упоминая крымчан, их волю и устремления. Тем самым он косвенно подписался под стародавним лозунгом украинских национал-шовинистов: «Крым будет украинским или безлюдным». Перейдя к Донбассу, Владимир Александрович и вовсе решил избежать любых недомолвок, прямо призвав всех живущих там носителей русской идентичности поскорее уезжать в РФ.

Никакой сенсации тут нет и быть не может. Зеленский прошел (и вряд ли уже завершил) путь, которые ранее прошли все его предшественники. От Л.Д.Кучмы, задним числом переиначившего предвыборное обещание сделать русский язык вторым государственным в «русский язык на Украине не должен чувствовать себя иностранным», до П.А.Порошенко, понятность и классовую близость которого российской элите в Москве поспешили объявить «лучшим шансом Украины». Просто после февраля 2014 г. политическая рамка значительно сдвинулась вправо, а процессы превращения Петра в Петро и Владимира в Володимиры значительно ускорились. Стоит ли ожидать чего-то хорошего, например, от совершенно непредставимого избрания украинским президентом В.Медведчука, формально считающегося пророссийским, если уже сейчас В.В.Путин признает в нем украинского националиста? Правда, некоего «хорошего», «конструктивного».

А ведь что-то похожее многие не так уж давно думали и про Зеленского. Что он, конечно, националист, как и любой системный украинский политик. Но – националист мягкий, либеральный, гражданский. Уважающий русскоязычность и русскокультурность, коим сам принадлежит, и считающий слово «украинец» в первую очередь политонимом для обозначения жителей многосоставной страны, примерно как «бельгиец», «канадец» или «американец».

Бывший комик, однако, быстро от флера этого мягкого «включающего» национализма укатился к жесткому «впихивающему/выпихивающему». Базирующемуся на порошенковской триаде «армия, мова, вира» и галицийском видении прошлого, настоящего и будущего страны, с неким вкраплением сомнительного малороссийского орнамента вроде культа Мазепы. Всех, кого можно теоретически впихнуть в такого типа украинскую нацию – будут впихивать (ассимилировать) самыми суровыми способами, как курдов в турецкую или басков с каталонцами в испанскую при Ф.Франко. Кто совсем уж не поддается – выпихнут, что и анонсировал Зеленский, говоря о Донбассе, но одновременно нехорошо подмигивая русским Украины. Да, собственно, какое уж подмигивание – есть вполне однозначные репрессивные законы о языке и образовании, есть свежее, в унисон с Зеленским, заявление «языкового омбудсмена» Тараса Креминя: «Кого не устраивает наличие уполномоченного по защите государственного языка, языкового закона, кого не устраивает украинское государство, — сформулируйте это все перед своей отправкой в другие страны, где, по вашему мнению, вы будете чувствовать себя комфортно».

Для Донбасса оптимальный, быстрый и эффективный путь выпихивания обозначен давно и почти официально – это повторение операции «Олуя», не окончательно, но весьма основательно решившей «сербский вопрос» в Хорватии. Для регионов, не включенных в зону «АТО»-«ООС», такие решения даже на уровне планирования более проблематичны. Тут в головах планировщиков и наблюдателей могут возникнуть параллели скорее с другим государством на обломках Югославии. Речь о Боснии и Герцеговине – очень искусственном и рыхлом образовании, пересобранном по итогам кровавого внутреннего конфликта и существующем даже не под фактическим, как Украина, а вполне юридическом протекторате Запада. Сейчас БиГ как раз переживает тяжелый внутренний кризис. Республику Сербскую, размахивая жупелом «геноцида в Сребренице», хотят уязвить и лишить субъектности, республика же при поддержке Белграда яростно сопротивляется.

Собственно, в этом сопротивлении и состоит печальная разница между украинско-донбасским и боснийским случаями. Субъектность РС хотят отнять, но пока что она есть, она признана международным сообществом и она очевидно больше, чем у ЛДНР сейчас и тем более при потенциальном выполнении Минских соглашений. Про субъектность русских на контролируемой Украиной территории вообще речи нет. Между лидером боснийских сербов Додиком и президентом Сербии Вучичем существуют не всегда простые, но тесные, тандемного типа отношения, которых и в теории нельзя вообразить между российским президентом и главами ДНР с ЛНР.

В свою очередь, Вучич, многовекторный и вполне прозападный политик, стесненный критической массой внутренних и внешних обстоятельств, стремится делать все в этих обстоятельствах возможное для боснийских соотечественников. Даже на символическом уровне – больше, чем симпатичные длинные статьи о трагедии разорванности разных ветвей сербского народа и вообще южных славян. В общем, разделенный сербский народ, за последнее столетие переживший не меньшие (а то и большие) бедствия и катастрофы, чем разделенный русский народ, сейчас в некотором смысле находится в чуть лучшем положении.

Автор: Станислав Смагин