«Свобода-произвол» и антагонизм в обществе

Ключевая логическая ошибка либерализма в том, что защита прав и свобод, возможностей и достатка противопоставляется покушению на них. Выстраивается линейная схема, в которой свобода человека противопоставляется покушению на его свободу. Отсюда, из этой базовой посылки, вырастает пышная и разветвлённая мифология, посвящённая разными «народными сказителями»:

— борцам за свободу,

-и их врагам, тиранам, деспотам.

При этом мотивация деспотов однозначно-негативна (им отведена роль картинных злодеев из глупого кино, которых хлебом не корми – дай навредить человеку), а мотивация «борцов за свободу» столь же однозначна светла и благостна.

Люди, которые попадают в такую ловушку – заканчивают в сумасшедшем доме «белорусского майдана», совсем уж, даже по сравнению с украинским, «бессмысленного и беспощадного».

Между тем тот, кто хоть немного знает жизнь, понимает, что человек существует не в единственном, а во множественном числе. И между этими многими людьми – экономический антагонизм. А потому борьба за свободу одних людей – является в то же время борьбой за порабощение других, и наоборот. Это лишь две стороны одной медали!

Поэтому умные люди в начале ХХ века не предлагали заменить «диктатуру свободой». Они, как трезвые реалисты, предлагали заменить диктатуру диктатурой. Отсюда и возникло, может быть, не очень удачное, выражение «диктатура пролетариата», смысл которой, тем не менее, однозначен: свобода низов есть покорение и усмирение верхов, порабощающих низы в режиме сговора, а то и заговора. Без такого подавления верхов, в том числе и террористического, низы реальной свободы и реальных прав никогда не получат.

Потому что всех прав и всех благ человека лишает не инопланетянин, а другой человек. Типологически близкий рабу почти до тождества! Люди – братья, что и генетики доказали, у каждого сидят гены праотца и праматери рода человеческого! Но это не мешает родственничкам делать друг с другом чудовищные вещи?

Ну, а зачем один человек лишает свободы и всех благ другого человека?

Либералы выставляют этот процесс как совершенно субъективное явление, как следствие личного, иррационального порока и беспочвенной злобы в тиране и рабовладельце. Он просто ни с того, ни с сего, на ровном месте, взял, да и забил в колодки и кандалы брата своего! А зачем он так сделал? От подлости, порочности, дурного нрава…

Это, конечно, бред, но уйти от этого субъективистского бреда либералы не могут, потому что за ним маячит разоблачение всего их балагана-шапито.

Истина ведь проста и очевидна: человек порабощает другого человека в борьбе за собственную свободу!

Диктатура правящего класса обеспечивает свободу этому классу, и с утратой диктатуры класс потеряет и всю ту свободу, которой располагал. Помещиками стали те, кто не хотел сам пахать землю, прислугу заводят те, кто не хотят сами стирать и гладить, и т.п. Чужие неудобства и ваши удобства – как сообщающиеся сосуды, как две чаши весов, как две стороны одной медали…

И нет ничего удивительного, что борьба за свободу Чубайса или украинских нацистов органично включает в себя порабощение тех, кто не является чубайсом или украинскими нацистами. И движение майданного типа за свободу есть движение за порабощение, которое одни слои населения пытаютс навязать другим, более пассивным, менее агрессивным слоям.

Для широких масс всякое «освободительное» движение всегда заканчивается большим разочарованием, потому что это изначально заложено в зоологии, в звериных инстинктах, в диалектики не только противоположности, но и единства свободы и рабства. Что такое диалектическое единство? Это когда враждующие элементы не могут существовать друг без друга.

Так, например, великое уничтожение всех форм крепостного и наёмного рабства в СССР уничтожило и «свободу личности» в зоологическом, естественном, либеральном смысле этого слова. Впрочем, и до СССР это делала любая раскалённая религия, живой и неформальный культ (он же смысл жизни): переводя человека в режим «служение» вы удаляете из него режим «господство, произвол, свобода поступков». В частности, если перевести человека на самообслуживание – тогда пропадает его предполагающее слуг положение господина.

В СССР Илья Ильич Обломов попал бы под закон о тунеядстве, потому что реализация Обломовым свободы личности (лежать, не вставая, на диване день за днём) – отменяется вместе с рабовладением. У советского труженика есть свобода в православном смысле, как свобода от греха. У него есть свобода в философском смысле – как осознание необходимости. Но у него нет и не может быть свободы в либеральном смысле, как произвола мыслей и поведения.

Например, свобода поменять место работы, выбрать себе профессию – сочетается (и неразрывно) с несвободой режима занятости, с невозможностью вообще отказаться от любой работы и отменяющей свободу трудовой дисциплины.

Если мы начнём понимать, что борцы за свободу (свою) есть в то же самое время борцы за порабощение (нас) – всё сразу же встанет на свои места и вправится «вывих мозга», гноящийся с «перестройки» до наших дней. Сразу станет ясна и структура, и анатомия протеста этой борьбы, и плачевные результаты её многочисленных побед.

-Мы боролись за то, чтобы у НАС всё было хорошо! Но мы же не боролись за то, чтобы у ВАС всё было хорошо!

Диалектически говоря, если свобода (у одних) нарастает, то автоматически нарастает и рабство (у других), причём этот процесс очевиден, ежедневно наблюдается каждым из нас! Странно, что люди так мало думают о явлении, которое так много представлено бытовыми примерами вокруг них: вот уж воистине, косный мозг у обывателя…

Если говорить теоретически и обобщённо, то цель цивилизации во все эпохи была одна и та же: заменить законы биологии законами культуры. Переключить человека от частной собственности к общественному благу, сделать самодовольных и самодостаточных особей – служителями и инструментами обобщённых идей. Или, иначе говоря, сделать будущее важнее настоящего, закрепить приоритет потомков над совремнниками.

Потому что человек, живущий сам для себя, после биологической смерти превращается в ноль, и все дела его – тоже аннулируются. И никакой преемственности, необходимой для роста и развития цивилизации, никакого накопления наследия цивилизации – нет. Для цивилизации пригоден только тот человек, дела которого переживают его самого. А это самоотрицание и самопожертвование. Это приоритет общественного над личным и общего над частным.

Если это понимать, то все лозунги зоологической свободы – ложные маяки, влекущие судно на камни. Цивилизация совершенно не об этом должна говорить! Ей совершенно чужды мотивы зоологической свободы-произвола личного поведения, и для неё нет ничего губительнее этих мотивов!

То, что представляется либералу «свободой» — думающий человек понимает, как энтропический паралич, как басню «лебедь, рак да щука». И как среду, губительную для цивилизации, для преемственности передачи её безусловных ценностей-наследия, ответственного хранения её святынь и инфраструктуры. Всякий служитель рождён, чтобы усердно служить, а не для развлечений с неопределённым (свободным) поведением!

Ведь понятно, что чем сложнее культура или техника, тем больше поведенческих фильтров блокируют свободу личности. Если мы возьмём режим работы АЭС или режим хранения «Троицы» Андрея Рублёва, то там регламентация даже мельчайших поведенческих деталей достигает тоталитарного уровня, расписывая всё до доли градуса или влажности, по минутам в жесточайшем распорядке.

Как можно совместить инфраструктурную и культурную несвободу цивилизации с тем примитивным, зоологическим, первородно-лесным балаганом либеральных свобод, в который скликают зазывалы?

Почему всякий понимает, что нельзя доверить алкашу ядерный реактор или музейное оборудование по сохранению древнейших памятников искусства, но так мало людей понимает, что нельзя доверять алкашу президентский пост?! И даже после того, как алкаш с алкогольной деградацией личности просидел там десять лет, произведя чудовищные опустошения в стране, спасшейся разве что чудом от полной погибели?

Нельзя же формировать власть в цивилизованном обществе методами отбора «конкурсов красоты», с их «выходом в купальниках»! Вы вообще понимаете, в каком нетрезвом и игривом виде разыгрывается будущее ваших детей, в буквальном смысле слова, вопросы их жизни и смерти? И сколько в либеральных процедурах от феномена «кота в мешке»?

А главное – не пытайтесь искать «единые интересы общества» в условиях антагонистического общества: их там нет. Они могут, теоретически, появиться, если будет преодолён антагонизм между людьми, но не ранее того.

Да, теоретически, если два человека получают по 300 рублей каждый, то у них могут быть типологически-схожие проблемы и общее дело борьбы.

Но если каждый может получить 400 вместо 300 за счёт 200 вместо 300 у второго – тогда, конечно, «борьба за свободу» вырождается в поработительское и террористическое подавление. В таком виде оно либералами и применяется, и нужно им именно в таком виде.

Либералы говорят: борьба за свободу есть борьба за человека.

За какого?

Мы отвечаем: ваша борьба есть борьба человека против другого человека. Вы хотите опрокинуть сложившиеся доли, чтобы повысить свои возможности, умножая вместе с тем число обездоленных!

Естественно, наш лозунг совсем другой.

Человек в рамках прогрессивного движения должен выступать не за личные возможности, а за универсальные гарантии!

Чтобы, например, доходы повышались не методом перераспределения, а методом общего роста, роста у всех, а не у одних за счёт других.

+++

Понимая жизнь, мы не станем делить её на «тиранию» и «свободу». В тезисе о «диктатуре пролетариата» в сто раз больше научности, чем в бреднях о какой-то расплывчатой всеобщей свободе, равноправии овцы и волка, лисы и зайцев.

Бывают диктатуры развития – и диктатуры регресса, прогрессивные и реакционные силы, но само понятие «сила» предполагает диктат. Не понимая этого, люди возятся с политиками, ничем не отличающихся от шулеров и вокзальных напёрсточников,