Президентские выборы в Белоруссии: хорошего исхода не видно

Как известно, в середине июля состоялась регистрация кандидатов в президенты Белоруссии.

Достаточно ожидаемо были отсеяны два наиболее сильных конкурента А.Г.Лукашенко. Это бывший глава «Белгазпромбанка» Виктор Бабарико, считающийся «человеком Газпрома» и, следовательно, Москвы, но при этом в риторике колеблющийся от умеренно антироссийских до умеренно пророссийских заявлений, а по внутренней повестке стоящий на позициях технократического либерализма, и бывший высокопоставленный чиновник и дипломат Валерий Цепкало, отзывающийся о связях с Россией положительно, пусть и осторожно.

Зато допуск получил третий по силе конкурент, Светлана Тихановская. Правда, она выступает в роли «заместителя» своего его еще раньше исключенного из гонки супруга, известного видеоблогера-правдоруба Сергея Тихановского (лукашенковские СМИ называют его «российским агентом», притом что он выступает против союза РФ и Белоруссии).

На первый взгляд, не совсем понятно, почему к Тихановской все-таки проявили милость. Снять ее было делом пустяшным, учитывая, что ранее ее супруга отсеяли, так как он не смог в нужное время самостоятельно подать заявку… а не смог он подать заявку, ибо находился под административным арестом, который власть ему и обеспечила.

Затем блогера припечатали еще и фактом обнаружения при обыске на его семейной даче почти миллиона долларов. Правда, присутствовавшая при обыске мать Тихановского, не отпираясь, сказала, что деньги и правда их с сыном. (Кстати, почти одновременно против Бабарико начали репрессии за финансово-экономические преступления).

Наконец, была еще и темная история с анонимными угрозами Светлане Тихановской по телефону, после которых та дала понять, что, скорее всего, снимет свою кандидатуру, но затем передумала.

Думается, что регистрация Светланы Георгиевны – вовсе не акт снисходительности Лукашенко и не признак его стремления к сохранению формальной конкурентности выборов. Ситуация наиболее острых за четверть века вызовов власти – плохое время для снисходительности.

Думается, перед нами попытка косвенно скомпрометировать Тихановскую. Учитывая, что ее муж появился в информпространстве практически ниоткуда всего полтора года назад и за очень короткое время сумел «нагулять» популярность и политический вес, а источник этого веса не до конца понятен даже соратникам и сподвижникам, белорусский Центризбирком словно намекнул всем, что муж и жена – лишь наемные актеры правящего режима.

Это должно отпугнуть и протестный электорат, и потенциальных союзников по оппозиции. Опять же, Цепкало и Бабарико – фигуры статусные, с многолетним элитным «жирком». Им легче объяснить привлечение себе на подмогу финансовых и медийных капиталов, тех или иных видных общественных деятелей или звезд культуры.

Кампанию же Тихановских легче дискредитировать, правдоподобно выискивая следы то Москвы, то Варшавы, то Вашингтона, и стравливая супругов и с низами, и с альтернативными Лукашенко верхами.

Если версия хотя бы отчасти верна, то пока что замысел реализуется не очень.

Штаб Тихановской подписал соглашения о совместных действиях со штабами Цепкало и Бабарико. Вторая половина Цепкало, Вероника, уже стала самой ярой PR-щицей новой союзницы, да и со стороны штаба Бабарико всем заправляет женщина, Мария Колесникова. Женское трио – вполне в духе новомодных западных политико-идеологических веяний.

В Минске уже прошли и первые, довольно многолюдные акции в поддержку объединенной оппозиции и ее кандидата.

Сбываются прогнозы, которые автор этих строк делал для других изданий в мае-июне, правда, больше в расчете на период сразу после выборов:

«Сложится коалиция почти всех оппозиционных кандидатов, как дошедших до бюллетеня, так и сошедших с дистанции по разным причинам. Опираясь на разношерстный активный протестный электорат, в том числе и несистемный левый, она объявит о непризнании итогов и разобьет лагерь в центре Минска».

Что ж, все убыстрилось.

Чуть ближе к реальности стал и другой мой прогноз. Опираясь на калейдоскоп противоречивых внешних связей и предпочтений (и приписываемых, и реально наблюдаемых) трех основных оппозиционных кандидатов, я еще в мае сделал вывод об их возможной коалиции как снятии всех противоречий. Снятии, результатом которого становится совместная игры российских, европейских и американских элит по устранению Лукашенко.

Мои слова косвенно и осторожно подтверждали как отдельные политологи с постсоветского пространства, так и оппозиционные активисты в самой Белоруссии. Образцом такой ситуативной смычки может (и, есть вероятность, будет) выступать открытый союз Европы, США и РФ в прошлогоднем сносе молдавской политической системы, существовавшей под крылом олигарха Плахотнюка.

Понятно, что на выборах Лукашенко победит, видимо, убедительно и в первом туре. А вот что дальше?

Если по итогам гипотетического последующего майдана Лукашенко, что пока выглядит не слишком вероятно, капитулирует или же капитулирует наполовину, обильно поделившись с оппозицией властью (это еще менее вероятно – «батька» исповедует принцип «все или ничего») — можно будет записывать победу западным кураторам всего процесса.

Москву же, несмотря на ее участие, быстро отодвинут от дележа добычи и лишат остатков влияния на белорусском направлении. В Молдавии произошло именно так – Плахотнюка снесли в первую очередь российскими руками, а в итоге позиции РФ и ее ставленников вроде президента Додона за год лишь ослабли.

Если Лукашенко зачистит протесты – с Западом он горшки вновь побьет. Конечно, и Европа и особенно США снисходительно смотрят на своих кровавых или просто малогуманных «сукиных сынов» в диапазоне от Пиночета до Порошенко. Но все-таки чаще всего это изначально свои «сукины сыны».

Лукашенко изначально не свой и своим, несмотря на определенное сближение последних лет, так и не стал.

Впрочем, и в случае подавления оппозиции Александр Григорьевич кое-какие надежды может возлагать на лавирование между разными сегментами евроатлантической элиты, чьи внутренние отношения очевидно переходят от полускрытых к открытым и почти открытым конфликтам.

Оптимальным вариантом был бы переход под открытую протекцию Китая. Собственно, Вашингтон, одно время заигрывавший с «батькой», вновь минимизировал эти попытки именно из-за укрепления белорусско-китайских отношений.

Но Китай все-таки далеко. Быть его вассалом технически не совсем просто, тем более что основные контактные линии идут через территорию недружественной (при таком варианте) РФ.

Но, как ни странно, остается сама РФ. Ее правящий класс, полагаю, излишней чистотой помыслов не страдает и схему «поучаствовать в поддержке белорусской оппозиции, чтобы, разгромив ее, Лукашенко пришел на поклон» рассматривает как вполне недурную. Однако если и допустить психологическую приемлемость такой схемы для самого Лукашенко, новый вариант союза окажется еще более вымученным и непрочным, с еще большей ненавистью и недоверием сторон.

И в еще большей, чем прежде, мере это будет не подлинный российско-белорусский союз, а взаимодействие отдельных личностей и узких классовых прослоек в своих личностно-узкоклассовых интересах. Вроде того как российско-белорусское союзное государство рассматривалось недавно одним из вариантов внутрироссийского трансфера власти.

Перед нами, будем называть вещи своими именами, трагедия. Продолжающая порождать все новые и новые метастазы трагедия распада СССР.

Трагедия отсутствия в РФ как главной республике бывшего Союза национально-ориентированной элиты при наличии глубоко и абсолютно компрадорского правящего класса. Наконец, трагедия Александра Лукашенко – вернее, несбывшихся надежд на него.

В середине девяностых ведь казалось, что первая победа «батьки» на белорусских президентских выборах – предзнаменование если не полного возрождения СССР, то рождения какого-нибудь Союза Славянских Социальных Республик. В России вот-вот обещал побороть ельцинский режим союз левых и национал-патриотических сил, и Зюганов как флагман этого союза, конечно, не был бы у руля страны ни Лениным, ни одним из северокорейских Кимов.

Чуть более левой версией того же Лукашенко и чуть более левой предтечей Уго Чавеса – да, при этом с уважением к религии и национальным традициям. А в 1999-м на Украине во второй тур президентских выборов вышел коммунист Петр Симоненко, и набрал почти столько же, сколько Зюганов тремя годами раньше против Ельцина – 38% против 56%. И, кстати, в обоих случаях имели место громадные фальсификации и махинации.

Правда, Зюганов всей своей реакцией на (якобы) поражение 1996-го – и поздравительной телеграммой Ельцину, и фразой «если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло», и последующими неловкими оправданиями «я не хотел новой гражданской войны» — показал, что говорить, каким бы он был президентом, можно исключительно в сослагательном наклонении. Да и Симоненко очень быстро продемонстрировал, что вполне доволен ролью спарринг-партнера Кучмы, а затем и союзной «оранжевым» силам антикучмовской фигуры. В общем, союзником кого угодно, лишь бы внутри системы «Украина не Россия», без ответственности за судьбу страны и при этом с депутатским мандатом и материальными активами.

Но Лукашенко-то и безотносительно к коммунистам-соглашателям выглядел молодцом. Более того, на их фоне он особенно выигрывал. Окно возможностей четвертьвековой давности из-за продолжительной российской смуты, расколы в российских элитах, огромные симпатии к себе в самых разных социальных группах — в том числе, и это важно, среди защитников Родины (генерал Рохлин, готовя неудавшийся военный переворот, именно белорусского лидера видел своим союзником).

Все это Александр Григорьевич мог, наверное, использовать куда более эффективно, и стать во главе союзного государства.

Или не мог? Предположим. Но, не захотев в полной мере или не сумев объединить вокруг себя всю Русь, неужели обязательно было вытравлять русское на своем малом острове?

Лукашенко, начинавший с лозунгов типа «белорусы – это русские со знаком качества», сейчас заканчивает как дерусификатор и белорусский националист, не устраивающий других белорусских националистов разве что некоторой медлительностью. Хотя почему – заканчивает? Может, нас ждут новые «высоты».

По-человечески, да и политически вполне понятно стремление, если уж не смог объединить и преобразовать всю Русь, хотя бы не впустить к себе совершенно чудовищные социально-экономические порядки, царящие в РФ – хотя российские дотации и льготы при этом впускаются охотно.

Но разве это оправдание вытравливанию русского языка из документооборота и с уличных табличек, при полном его доминировании среди народных масс? Понятно желание сохранить самобытную социальную модель государственного капитализма, хотя степень ее эффективности у многих вызывает вопросы.

Но разве это оправдание, скажем, судебного преследования пророрусских журналистов ИА REGNUM? Говорю «прорусских», а не «пророссийских», так как Российская Федерация заняла в этом позорном деле довольно двусмысленную позицию.

А ведь в послевоенную советскую эпоху Белоруссия и значительная часть ее республиканской элиты были хранителями общерусской идентичности, разумеется, со всем вниманием к региональной и субэтнической самобытности (ансамбль «Песняры» и его шедевры типа «Косил Ясь конюшину» — это такой бриллиант экспрессивного фолк-рока, что и сейчас превзойти сложно). Легендарный Петр Машеров мало того что преобразил республику в материальном плане, так еще и противостоял излишней белорусизации. А белоруса Михаила Зимянина, секретаря ЦК КПСС, Андропов после смерти Суслова хотел назначить главным идеологом страны, но передумал – Михаил Васильевич твердо сказал, что бороться с деятелями культуры – русскими почвенниками, как того хочет Юрий Владимирович, не намерен. Вообще излишняя русскость белорусов явно раздражала некоторых «интернационалистов» в Москве.

То есть дрейф от «русских со знаком качества» до «Великая Отечественная это не наша война», как прошлой осенью выразился Лукашенко, совсем не предопределен.

Или предопределен не совсем. А вот исход белорусских выборов – в широком смысле, включая возможный последующий майдан – в нынешней постсоветской системе координат предопределен довольно четко.

Этот исход заключается в том, что хорошего исхода для нашего народа, включающего великороссов и белорусов, не просматривается.