ЛДНР и коронавирус: суровая борьба с политическим привкусом

Фото: Pixabay

Коронавирус, он же COVID-19 – вероятное, главное слово нынешнего богатого на события года. Через его призму мы увидели очень и очень многое. Например, как хрупка и непрочна хваленая глобализация, в один момент способная отменить все региональные и транснациональные союзы и связи, вновь сделав мир пространством обособленных национальных государств, причем не очень расположенных друг к другу и настроенных выплывать из тяжелой ситуации поодиночке.

Коронавирус практически с самого начала превратился из обычной, пусть, извиняемся за оксюморон, и необычной хвори в социально-политическую и даже философскую проблему глобального масштаба, вскрывающую подоплеку современного мироустройства. Так, например, мы вполне допускаем, что информационное сопровождение коронавируса несколько — возможно, и значительно — более окрашено в катастрофические тона, чем того требует ситуация (хотя опасность и вредоносность вируса в любом случае объективно высока). Соответственно, и вся реакция на COVID-19, весь ущерб, который он приносит экономике, и все меры по ограничению свободы граждан, которые им обуславливаются — стоят отчасти на зыбкой почве. Это лишний раз показывает, что на зыбкой почве стоят и широко и шумно разрекламированные концепты той же глобализации, а также демократии, прав человека, экономического и политического либерализма и так далее. Все их, оказывается, можно выключить по «щелчку», чтобы затем где-то включить обратно, а где-то не включать. Допущение же, что никакого преувеличения в освещении пандемии нет и все меры абсолютно адекватны, означает лишь отсутствие внешней злой воли (или сплетенья воль), но не отменяет легкости щелчка.

Соответственно, и реакция государств на COVID-19 была и остается отнюдь не только медицинским и вирусологическим, но и социально-политическим вопросом. На одном краю – популярное решение установить жесткий, местами близкий к тотальному карантин. На другом – опыт, получивший название шведско-белорусского, чаще просто шведского. А именно: «Запрет массовых мероприятий (сначала численностью более 500 человек, а затем численностью более 50 человек); перевод на онлайн обучение учащихся старших классов и вузов; ограничение на обслуживание клиентов в кафе и барах; запрет посещения пансионатов для престарелых; озвучивание рекомендаций по гигиене и социальной дистанции; самоизоляция для людей старшего возраста в рекомендательном порядке (то же самое для граждан, ощущающих первые симптомы, схожие с коронавирусными); рекомендательный порядок обращения за медицинской помощью только в случае наступления серьёзных симптомов; рекомендательное ограничение перемещения по стране. Обучение в школах до 8-го класса сохранено, но по конкретной причине: чтобы дети не имели времени для общения с пожилыми членами семьи, что может иметь определённые последствия».

Надо сказать, шведы, как люди дисциплинированные, слова «рекомендовано» и «рекомендательный» поняли правильно, а не в духе «разрешено все, что прямо не запрещено». Они стали меньше выходить на улицу, ездить на транспорте и тем более между населенными пунктами. Опустели кафе и торговые центры. Большинство работников, имевших возможность перейти на «удаленку», этой возможностью воспользовались.

Конечно, даже относительно мягкие меры привели к заметному ущербу национальной экономике. Да и ставка на формирование «шоковым» путем «стадного иммунитета» по горячим следам оценивалась шведскими учеными как не совсем удачная — к концу апреля только у 7,3% жителей Стокгольма были обнаружены антитела к коронавирусу, хотя ожидалось, что к этому моменту иммунитет появится у гораздо большего количества граждан. С другой стороны, к середине лета аналитики уже писали: «Швеция не ввела строгих мер по блокировке. Теперь она пожинает плоды — по крайней мере, с экономической точки зрения. Отчет Capital Economics, опубликованный 21.07.2020, показал, что шведская экономика пострадала наименее всех стран в Европе и назвал ее «лучшей в плохой компании». Главный эпидемиолог страны Андерс Тегнелл из Агентства общественного здравоохранения заявил, что быстрое угасание темпов распространения вируса явно указывает — Швеция достигла относительно широко распространенного иммунитета. Число смертей от коронавируса в Швеции составляло на тот момент менее 6 тысяч человек, что значительно выше, чем у соседей в Норвегии и Дании, но ниже, чем в Бельгии, Италии, Франции, Великобритании и Испании.

И вот не совсем окончательная, но важная и знаковая оценка противоречивого шведского опыта. Спецпосланник Всемирной организации здравоохранения доктор Дэвид Набарро в интервью новозеландской радиостанции Magic заявил, что шведские власти поступили правильно, отказавшись вводить жесткий карантин. Он привел в пример Швецию, чьи власти Швеции не стали вводить суровые ограничительные меры, доверившись сознательности населения. «Главным аспектом их подхода было то, что правительство оказалось способно довериться обществу, а общество смогло довериться правительству», — сказал Набарро.

Признание, повторимся, знаковое, с учетом того, что именно ВОЗ шла в авангарде лоббирования наиболее жестких антиCOVIDных мер на всей планете.

На этом фоне Украина и республики Донбасса практически в равной степени идут по пути, прямо противоположному новой позиции ВОЗ (да, позиции не официальной, но высказанной влиятельным ее представителем). Так, глава Национальной медицинской палаты Украины Сергей Кравченко заявил, что сразу после октябрьских местных выборов власти страны будут вынуждены ввести новый карантин, более жесткий, чем тот, что был весной.

Аналогичная ситуация и в Донбассе. Чрезвычайная санитарно-противоэпидемическая комиссия при Правительстве ЛНР ввела ограничения на передвижение транспорта, работу рынков и школ в Славяносербске. На карантин, по слухам, могут закрыть и город Свердловск (тоже ЛНР). Преподавателям луганских вузов посоветовали готовиться к дистанционному обучению. Луганский Минздрав опровергает подготовку к введению карантинных ограничений на всей территории республики, но люди традиционно опровержениям верят не очень. Достаточно жесткими остаются ограничения и в ДНР, в результате чего под большим вопросом было проведение торжественных мероприятий первого сентября. До сих пор под предлогом коронавируса остается фактически закрытой граница между ДНР и ЛНР. Д.Пушилин неоднократно обещал, что вот-вот границу откроют, но воз и ныне там (как тут не пошутить – «ВОЗ и ныне там»).

Разумеется, у каждого конкретного ограничения или локального карантина можно обнаружить уважительные причины (хотя пограничный «замок» объяснить совсем уж сложно). Разумеется, слова спецпосланника ВОЗ о благодатности шведского опыта нельзя считать истиной в последней инстанции. Но все факты и факторы, взятые в совокупности, поневоле заставляют видеть и в украинских, и в донбасских запретах и ограничениях, как уже существующих, так и потенциальных, отчетливую политическую подоплеку. Что-то из серии «дома надо сидеть, а не под ногами у власти путаться».

Впрочем, тут мы магическим (хотя почему магическим? логическим) образом возвращаемся к тому, с чего начали статью.