Чем прославился банкир с повадками шпиона Игнатий Манус

©WHA / Vostock Photo

1 марта 1916 года в Петрограде военные контрразведчики обвинили в работе на германские спецслужбы крупного банкира. Мировая война порождала массу обвинений в шпионаже, но данный случай был уникален. Несмотря на тяжесть инкриминируемого преступления – госизмена и работа на открытого врага, – банкир не был взят под стражу. Армейская контрразведка ограничилась подпиской о «неотлучке» (термин тех лет) с места жительства. Столичная публика объясняла странный «либерализм» контрразведки личностью обвиненного банкира – Игнатий Манус был не только одним из крупнейших финансистов, но и близким приятелем Григория Распутина, последнего фаворита последнего русского царя. Всего за полгода до обвинения в госизмене Николай II присвоил Манусу чин действительного статского советника, гражданского генерала.

В финансовом мире Российской империи Манус был известен давно, но происхождение его капиталов было темным. Родом откуда-то из-под Одессы, он стал крупным игроком на столичной бирже еще в конце XIX в. Позднее Манус прославился тем, что ныне именуют рейдерскими захватами. К началу Первой мировой войны он уже владел крупнейшими пакетами акций трех банков, входивших в десятку ведущих на землях Российской империи, – Петербургского международного коммерческого, Петербургского частного и Сибирского торгового банков.

В разгар мировой войны Морис Палеолог, посол Франции в России, прямо обвинял Мануса в работе на немцев, именуя банкира «главным распределителем германских субсидий». Однако никаких фактов, французы не предоставили. Сам банкир объяснял такие обвинения происками и клеветой конкурентов. Русские контрразведчики хорошо знали о тесной довоенной связи Мануса с немецким банком Disconto-Gesellschaft, который не раз служил «крышей» германским спецслужбам. Но опять же, никаких конкретных доказательств измены Мануса обнаружено не было.

В итоге на допросе банкиру смогли предъявить лишь то, что в самом начале войны он оказался в Германии, откуда немцы сразу отпустили его обратно в Россию с солидной суммой денег. Такое обвинение было откровенно слабым – ведь в начале войны обмен интернированными гражданскими лицами был общепринятой практикой. Что же касается денег, то Манус не без самодовольства пояснял – это для простого человека 20 тыс. рублей являются крупной суммой, а для настоящего банкира это сущие копейки…

Уже в мае 1916‑го, находясь под подпиской о невыезде и под открытым подозрением в работе на германскую разведку, банкир Манус стал членом правления Юго-Восточных железных дорог. После Февральской революции спецслужбы Временного правительства продолжали подозревать Мануса, даже провели несколько безрезультатных обысков. Но арестовали банкира лишь летом 1918 года, когда царских и «временных» контрразведчиков сменила куда более строгая организация – ЧК.

Чекисты обвиняли Мануса в том, что его люди пытались организовать в Киеве новый банк. Украина тогда еще не стала советской, считаясь «самостийной», и полностью контролировалась германскими войсками. Остававшийся на советской территории Манус, по мнению ЧК, переправлял из Петрограда в Киев ценные бумаги и финансовые документы.

Почти сразу с предложением внести любой залог за освобождение Мануса в ЧК обратился генеральный конcул Германии. Дипотношения с немцами советская Россия восстановила совсем недавно, по итогам Брестского мира. Но внимание немцев едва ли помогло банкиру, к тому же сам Манус допустил ошибку – стал настойчиво сулить взятки в обмен на свободу, обещая чекистам «обеспечение на всю жизнь». Банкир, видимо, слишком верил во всемогущую силу денег и не учел, что в эпицентре исторических бурь эта сила срабатывает не всегда… Хотя никаких конкретных доказательств против Мануса всё так же не было, в октябре 1918‑го его расстреляли с поистине революционной формулировкой приговора: «Развращающе действовал на окружающих».