Гюльчатай

Долго не мог понять, что же такого, истерично радостного произошло на выборах в США, что наши господчики и володетели так дёрганно и даже пугающе-навязчиво, отмечают? И наконец-то до меня дошло. Они празднуют то, что Господин, наконец-таки, снова назовёт их «любимой женой». Все эти «вставания с колен», «обретения суверенитета» и «противостояния с Западом», они ведь почему начались?

Потому что Господин отвернулся от трепетной Гюльчатай и выбрал себе в любимицы всяческих уродливых и усатых тёток, – гейропейцев, хохлов немытых, да прибалтов фригидных. А ведь у них, еще со времен Горби, была любовь…

Но увели, разлучницы Любимого, на свою сторону гарема. Увели и оболгали. Опять же, держали в черном теле, заставляли, ночами на пролет, перебирать чечевицу с горохом, на балы не приглашали, одевали в рубище, не ценили..

А уж как она старалась, как ждала! По морозу, можно сказать, босиком, не покладая рук, к милому ходила… И всем же хороша была наша Гюльчатай, – и либералка, на загляденье, и русофобка, – на зависть, и денег зарабатывала, в этой Северной, таежной Мексике столько, – что ни одной польской разлучнице да грымзе немецкой и не снилось. Но нет правды на свете. Злые люди завладели ушами и сердцем Избранника, – он и забыл про свою замарашку. Забыл и кинул, как и все мужики…..

Но есть Бог на свете, есть. Не оставил он дитятко российское без вышней помощи. Снова, снова Король ее мечт и Султан Селим её мечтаний распростер свои мужественные объятья, – смотрит соколом, ходит гоголем, готово уже брачное ложе, и убранную, подмытую и разряженную невесту неневестную, возведут вскоре евнухи, в чертог радости, любви и наслаждений. А ненавистные грымзы, завистницы да разлучницы приевшиеся, волком воют и рвут на себе волосы свои крашенные, да и поделом им. Наша Гюльчатай нашла, наконец, свое простое бабское счастье. Совет им, да любовь….