Логика, память, устойчивость — как необходимость

​Не только отдельно взятым алкоголикам для протрезвления, но и всему обществу, витающему в непроходящих галлюцинациях, сегодня нужно ЛПУ. Как вы понимаете, автор иронизирует над старомодной аббревиатурой – когда-то в ЛПУ[1] учили определённую публику «трезвому образу жизни». Но ирония иронией, а смысл нашего исследования – не в звуковых совпадениях. Главная проблема сегодня – в том, что широкими слоями общества утрачен другой ЛПУ: комплекс, лежащий в основе психического здоровья человека (если мы говорим о психиатрии) и общества (если мы говорим о социопатологии). Не стану держать интригу: ЛПУ в социопатологии – это «Логика, Память, Устойчивость». Если в мышлении человека отсутствует хотя бы один из этих элементов (а тем более, все три!) – то перед нами психически больной человек. А если элементы отсутствуют в коллективном мышлении значительных масс – тогда это что?! Загадка? Давайте разгадаем…

Что такое в истории человечества ЛПУ (Логика, Память, Устойчивость)? Это простое и очевидное признание необходимости неразрывно соединённых между собой последовательности, связности и непротиворечивости. Проще говоря, для того, чтобы остаться в цивилизации и в истории, вести цивилизованный образ жизни и обеспечивать прогресс социальных форм, у человека должны быть:

1) Мозги, чтобы составить программу действий, сформировать образ желаемого будущего;

2) Составить её так, чтобы программа отвечала требованиям исполнимости, была реалистичной.

3) Далее, у человека должна быть Память – чтобы он помнил, чего хотел, чего «заказывал власти» пять лет назад. А не память аквариумной рыбки, которая помнит не дальше 20 секунд…

4) Для поступательного и преемственного развития человеку нужна ещё и Устойчивость желаний, приоритетов, чтобы он желал того же самого, что и 5, 10 лет назад, а не прямо противоположного. Зачем осуществлять программы – если к плановым срокам их завершения они уже больше никому не нужны?

Любопытно отметить, что вся рать либеральных «коучеров» на тренингах за большие деньги, и в интернете – бесплатно, словно сговорившись, учит отдельно взятого человека (желающего разбогатеть) именно этим четырём пунктам. Берите любого, не ошибётесь: любой вам посоветует твёрдо помнить, а лучше записывать свои желания, обеспечивать их реалистичность, последовательность стремления к ним, изначальную уверенность в их ценности…

Но почему тогда они не говорят того же самого про общество? Ведь общество – это всего лишь совокупностью людей. И то, что хорошо для успеха отдельно взятого человека (ЛПУ) – то же самое должно быть хорошо и для сообщества людей!

Но обществу либералы предлагают жить не по законам ЛПУ, а как придуркам: «плохо, но недолго». То есть: ничего не планировать, соответственно, не помнить (а как помнить, если не планировал?), жить одним днём, не заглядывая в будущее, и не вспоминая прошлого…

Для человека традиционного общества мир вокруг был Храмом. Для человека нового общества мир рассматривался как Мастерская, Лаборатория. Современному человеку предлагают образ мира – как цирка и балагана. Человек в такой мир приходит не служить и не работать – а развлекаться и скакать. Всё должно обеспечивать лёгкую и ненавязчивую атмосферу праздника: и власть, и революции.

Но ведь всякий человек, который ещё не совсем свихнулся, понимает, что КРОМЕ праздников есть и будни созидания, и без них никуда нельзя. И будней даже больше… Праздник дарит радость, веселье, и эту радость пытаются законсервировать, продлевая Карнавал на неопределённое время, уравнивая жизнь с Карнавалом.

Главная черта праздника, секрет его привлекательность – мыслительная и поведенческая необязательность. В самом деле, для людей, которые развлекаются (изначально предполагалось, что после большого и продуктивного труда) – всякое занятие необязательно. Не хочешь танцевать – не танцуй. Не хочешь участвовать в конкурсах – не участвуй. На празднике всё – шутка, забава, и невыполнение игровых правил – в рамках шутки не ведёт к катастрофе. Игра не имеет обязательного характера, не требует ни логики, ни памяти, ни устойчивости.

Не будет беды, если человек что-то забыл, выронил из памяти: он же не на работе! Не будет беды и в алогичном поведении: оратор вместо лекции по астрономии напился коньяку и стал нести ахинею – только смешно. Если бы он в рабочее время стал бы нести такую ахинею перед студентами в Университете – тогда беда. Вплоть до увольнения, и т.п. А во время Карнавальной Ночи он может как угодно кривляться – это только веселее.

Требовать от людей, занятых игрой, психологической устойчивости приоритетов – безумие. Ну, вот расхотелось мне в санатории играть в шахматы, захотелось купаться – и что? Если гроссмейстер в напряжённый момент чемпионата мира по шахматам выйдет вдруг купаться – будет всемирный скандал. Но  он же в санатории – никакого скандала. На отдыхе не нужно устойчивости – как не нужно там ни логики, ни памяти.

Вот эту атмосферу праздника, в сущности которой заложена всеобщая необязательность – переносят на жизнь вообще. Мол, раз рабочие будни вас тяготят – то и не нужно будней! Празднуйте каждый день, жизнь коротка, веселитесь, не отвлекаясь…

Но если карнавал утратил временные и пространственные рамки, ограничители, установленные здравым смыслом – он превращается в пляску смерти, в хоровод мертвецов, в жуткую реальность дурдома и погрома. Точно так же огонь, вывалившись из печи, сжигает дом и жильцов дома. Огонь хорош, он греет, он полезен – пока он в рамках. Раскинувшись на всю реальность огонь – уже не очаг, а пожар…

Утрата обществом (коллективным сознанием) комплекса ЛПУ – это сперва «перестройка», затем Украина. А «далее – везде». Всякий нормальный человек понимает, что есть в жизни вещи, которыми не шутят, и к которым невозможно игривое, несерьёзное отношение. Но заигравшийся человек теряет это понимание: он незаметно для себя из весельчака превращается в хихикающего сумасшедшего, из юмориста-приколиста – в патологического кровавого шута.

Образ зла у Достоевского (Великий Инквизитор») – предельно серьёзен, респектабелен и претендует на высшую философию. Образ зла нашего мира – Пеннивайз Стивена Кинга – зубастый клоун. Ни на какую философию Пеннивайз не претендует. Он заманивает своих будущих жертв цветными воздушными шариками и прочими карнавальными атрибутами…

Конечно, так, как выдумали жить наши либералы – жить нельзя. Это не вопрос морального выбора, скорее – технический вопрос. Вопрос технологической несовместимости сложных уровней цивилизации с несерьёзностью и безответственностью человека-оператора. Не сможет хирург провести сложной операции с современным хирургическим оборудованием, если его всё время щекотать, заставляя смеяться до слёз и истерики! Как можно совместить железную обязательность современной инфраструктуры, выстроенной по принципу железнодорожного расписания, совместить с безалаберным халтурщиком, раздолбаем (раздолбайской с гордостью назвал атмосферу в своём «штабе» А. Навальный)?

Да, человек по природе своей предрасположен к празднику, ему свойственно уставать, ему нужен «потехи час». Но разве это отменяет «делу время»? У либералов – отменяет. На помощь психологическому раздолбайству либерализм тащит по всему миру химические средства эйфоризации мозга, формирует НАРКОКРАТИЮ, власть, построенную не на разуме, а на обдолбанности подданных-наркоманов.

Но поймите, что химия – только часть НАРКОКРАТИИ. Человек серьёзный и устойчивый не станет нюхать или колоть себе наркотики. Он не сядет на химический крючок – если сперва не подсел на эмоциональный крючок карнавализации. Прежде чем стать наркоманом – человек должен утратить понимание жизни и серьёзное отношение к жизни. То есть он должен сперва психологически и эмоционально созреть для наркотика – и только после этого станет принимать наркотик.

Но как будет человек, который психический и химический наркоман управлять поездами, самолётами, атомными станциями, смертоносным оружием массового поражения? Какой из алкоголика и наркомана получится главнокомандующий, или руководитель экономики? Чего предложит такой вожак – ещё раз всем вместе похихикать и приколоться? А когда состав жизни сойдёт с рельс под откос – сказать «фигня» в рамках «позитивного мышления» и раздать ещё по дозе?!

Либералы могут сколько угодно восхвалять толерантность, альтернативы и свободу выбора. Но учёные люди понимают, что у жизни нет ни толерантности, ни альтернатив, ни свободы выбора. Толерантность (терпимое отношение) к смертоносным предметам означает просто смерть, то есть прекращение жизни. У разумного решения лишь одна альтернатива: безумное решение. А какова «свобода выбора» у школьников или у рабочих? Или у солдат? Свободно выбирать – будут они учиться или не хочется? Идти на завод – или забухать? Оставаться в армии – или уйти, дезертировав? Какая может быть свобода выбора в серьёзных делах?

Понятие свободы выбора напрямую и безусловно вытекает из праздника, карнавала. Там она всегда была, там ей и место: хочешь, иди плясать, хочешь сиди за столом. Хочешь – участвуй в самодеятельности, не хочешь – не участвуй. Только в атмосфере праздника человек вообще узнал, что есть какая-то свобода выбора! В другом месте ему про неё и узнать-то было невозможно.

Идёт первобытный человек по лесу – и медведь навстречу; ну какая тут свобода выбора? Или, к примеру, хотел бы он не желать кушать в период голода, свободно выбрал бы избавление от зависимости в пище. Да ведь не получается, жизнь не даёт! Хочешь, не хочешь, а продукты питания нужны, и не спрашивают тебя – желаешь ли ты за ними бегать…

Когда человек придумал праздник (а сперва – по итогам трудов, удачной охоты и т.п.) – там, внутри веселухи, и появилось представление о свободе выбора, об альтернативах. Оно принципиально касается только вещей второстепенных и малозначимых. Его нельзя (по принципу «не влезай – убьёт!») распространять на вещи значимые и первостепенные. Если речь идёт о жизни и смерти, то система координат праздника (на котором всё понарошку) невозможна.

Игнорируя это правило – мы получили безумное общество иррациональных, беспамятливых и психически-неустойчивых сограждан. И не так важно, какой стороной такое общество к нам повернётся: буйными параноиками или тихими шизофрениками. И то и другое – уже больные люди, неспособные продлить выживание рода и своего вида.

Один лишь комплекс ЛПУ – основа рационального общества. Других оснований у рациональной организации, у человека разумного, быть не может.

В рамках ЛПУ наши желания реалистичны, устойчивы и памятливы. Мы знаем чего мы хотим, знаем, как этого достигнуть, знаем, в какие сроки, и знаем, что достижение поставленных целей действительно обрадует нас.

Бешенство «перестройки» — нечто прямо противоположное.

Люди помешались, они хотят то одного, то другого, проконтролировать исполнение «заказа» не могут – потому что нет ни памяти, ни устойчивости психики. Это не восхождение вверх по лестнице прогресса, и даже не путь по прямой линии. Это хаотичные и бессмысленные метания из стороны в сторону, когда через два шага, снова и снова, забываешь куда и зачем шёл.

В рациональном сознании власть нужна не сама по себе, а для достижения каких-то целей и ориентиров всем обществом. Точно так же колёса нужны автомобилю, чтобы везти кабину с пассажирами, а не для того, чтобы колёса сами по себе катились в разные стороны.

Когда ЛПУ в обществе утрачена – начинают править бал иррациональность и мракобесие, паранойя и шизофрения, истерическая бессвязность и голая чувственность, всё густо замешано на эмоциях в обстановке полной безмозглости. Иначе и быть не может, если логика человека отключена, память — как у рыбки, а его сфера желаний – нестабильна, неустойчива, внезапно и резко меняет ориентиры.

Если строишь что-то – можно строить правильно или неправильно. Но если ничего не строишь – то вопрос о правильности или неправильности отдельных методов, подходов, технологий вообще не стоит. Как же можно ошибиться в пути – если никуда не шёл?

+++

Каково общество – такова и власть. В условиях массовой утраты ЛПУ, как главного стабилизатора сознания человека, возникают, процветают а потом внезапно гибнут «власти-животные», то есть доминирующие хищники, забирающиеся на самую вершину хаоса. Они возникают случайно, действуют по воле случая и обстоятельств, и так же случайно однажды проваливаются. Чтобы уступить вершину себе подобным недоумкам…

Рациократия противопоставляет этому детерминизм действий.

Это:

1)Хорошо мотивированная причина.
2) Сроки ожидания результата.
3) Который потом проверяется на соответствие ожиданиям.

У нормальной власти должен быть результат; ненормальная власть в карнавале сюрреализма – сама себе результат. Она существует сама для себя, и все её действия сводятся к самоподдержанию. От неё не остаётся ничего, как и после неё не остаётся ничего.

Пришла, пожрала, нагадила и сгинула: точка её конца тождественна начальной, с поправкой на рост энтропии по времени. Ибо эта власть не только собственных достижений не имеет, но и достижения предыдущей власти сохранить не может.

Идеальной иллюстрацией этой карнавальной власти сюрреализма в стиле Кафки являются украинские президенты от Кравчука до Зеленского: их обещания никогда не выполняются, и понятно почему: они изначально беспочвенны, безосновательны, не имеют никакого отношения к реальности.

-Вы для чего были у власти?
-Для того, что я хотел там быть…

Пока человек, разъедаемый похотью славы и доминирования, красуется наверху – жизнь нагнаивается чёрным гноем самотёка, брошенности, оставленности, покинутости людей. Ведь свистопляска амбиций и конкурсов симпатий ничего не добавляет и не сохраняет в реальной жизни: люди, которые не знают, чего хотят, выбирают себе таких же «незнаек» на самый верх, и постепенно дичают, опускаются, переходят к самым примитивным формам жизни.

Человек более не мыслит связно. Появляются оглушённые от «собственной крутизны».

Причём эта крутизна становится сперва самоцелью, а потом и наркотиком. В рамках крутости отодвигаются и предпосылки, и последствия дела: лишь бы само оно стало громким и ярким! Здесь проявляется разница между жизнью с её законами естества, независимыми от наших желаний, и игрой, в которой законы игровые, и целиком зависят от наших желаний.

Игровое мышление не хочет подлаживаться под реальность, не хочет её знать и ей подчиняться. Оно хочет реальность создавать. А ведь никакой конструктор или инженер не создают нового – они рекомбинируют, меняют местами уже имеющиеся элементы из числа наличных и известных.

Наркократия отвязывает желания и ожидания от реальности и существующих в реальности возможностей. Пропадает связь между средствами и целями.

Построение «европейского уровня жизни» перестаёт быть вменяемым набором технических средств, превращается в невменяемую и исступлённую галлюцинацию, неразрывно связанную с ожиданием чуда, ожиданием «блистательного итога» бессистемности, итога, выдернутого из причинно-следственной связи явлений.

Про хлеб перестают понимать, что он – нечто и определённым образом выращенное, возделанное. Его наличие увязывают с желанием им обладать, как дети: если я хочу, то поплачу, покричу, и родители мне обеспечат!

В таком психологическом состоянии обезумевших масс избежать страшного протрезвления можно только одним путём: если массы вымрут до того, как прозрение их настигнет…