Капитализм и власть криминала

У преступления есть средства – и есть цель. Иногда целью преступления является злостное и бессмысленное хулиганство. Но это редкий и исключительный случай. В основном же, чаще всего, цель преступления – собственность, обладание собственностью. Бессмысленное хулиганство никогда не сможет тягаться весом с изощрённостью и масштабностью корыстных преступлений. Вот уж где преступная натура раскрывается в полной мере: в жажде захватить и утвердить за собой лакомые куски частной собственности!

Люди, которые говорят о преступности советской власти и люди, которые называют частную собственность священной, неприкосновенной – одни и те же люди.

Иногда это матёрые бандиты, заметающие следы демагогией. Но иногда попадаются и нелепые субъекты, не имеющие никакого представления, как и откуда берётся частная собственность у человека.

В причудливом воображении средневековых пуритан-кальвинистов собственность раздаётся Богом без объяснения причин щедрости, или, наоборот, скудости раздач.

Что Бог распределил – то не людям перераспределять. Но даже и в этой причудливой (и никак не соответствующей Писанию) картине мира – всё равно нет логики. Предопределение – если говорить логически – действует на все случаи жизни. Следовательно, люди и не могут что-то друг у друга отнять без воли божией. Конфискация, стало быть, такой же акт предопределения, как и предшествовавшее ей наделение: Бог дал, Бог взял.

Почему тогда люди, покушающиеся на частную собственность, плохие? Они же, если подумать, тоже орудие предопределения!

На самом деле, конечно, нет никакого предопределения по части собственности, а просто кто у кого что украдёт – тот тем и владеет.

Преступность – это и чрево, рождающее неограниченного собственника, и повивальная бабка, принимающая роды.

Если вы объявляете цель преступления священной – чего вы тогда нос воротите от средств её реализации? У кого-то что-то отобрали, а откуда у него это взялось, не пробовали подумать? Он что, родился с этим? Прямо из утробы матери ручонками вытащил?

Апологеты собственности не ответят на этот вопрос, но я-то знаю ответ. И поделюсь с читателями.

Когда карманник, которого догнали, и отбирают украденный кошелёк, становится «жертвой раскулачивания»? Сколько шагов он должен отбежать от ограбленного с кошельком, чтобы кошелёк начал считаться его собственностью, а не предыдущего владельца? Это вопрос схоластики — вроде того, сколько ангелов поместятся на острие иглы…

Но вот ведь что получается: если вы схватили карманника за руку сразу, как он только к вам в карман залез — он покушается на ваш карман. А если вы его догнали, когда он на десять шагов отбежал — получается, уже вы посягаете на его карман!

Все эти сопли о «насилии над собственником» имеют очень простое, понятное, нехитрое происхождение: всякий частный собственник, особенно крупный (но вообще-то любой) – мечтает о МОНОПОЛИИ на преступную захватную деятельность.

Чтобы «захватное право» реализовывал только он один. А все остальные:

— во первых, не мешались под ногами в процессе преступного присвоения,

— а, во-вторых, не додумались отобрать присвоенное после.

Поэтому других, в отличие от себя, любимого, надо «обработать» в соответствующем ключе, настроить на непротивление.

Честный человек, если призывает других к монашескому образу жизни, то ведь первым делом сам таковой ведёт. А в монастыре, даже средневековом – и тесная келья монаха не есть его собственность. У него там вообще собственности нет. И это повод задуматься над тем, что люди испокон веков считают СВЯТОСТЬЮ человека.

Жулик же призывает «не завидовать чужому успеху» только других. У самого же глаза завидущие и ненасытные. И в этих глазах мечта: давайте, преступником буду я один, а вы все будьте праведниками. Мне так с вами работать легче! Не будет никто из вас противиться злу насилием – как я развернусь-то!

Именно мечта о личной монополии на преступления приводит частного собственника к «идеологии ненасилия».

Об этом писал Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин: «Горе — думается мне — тому граду, в котором и улица, и кабаки безнужно скулят о том, что собственность священна. Наверное, в граде сем имеет произойти неслыханнейшее воровство!«

Надо воспитать тех, кто с тобой не в доле – слабоумными непритязательными дурачками. Это удобно уже в процессе хищений – чтобы не понимали, что происходит. Но ещё удобнее это по итогам расхищения – чтобы не покушались на твой куш, «кровью отвоёванный».

Если я во дворце, а ты в чулане, то что значат «вечный мир и ненасилие?». То, что я навечно останусь во дворце, а ты навечно в чулане. Я у тебя чулана не отберу, но и ты ко мне за дворцом не явишься. Кому такое выгодно, кому невыгодно – мне кажется, очевидность.

+++

В рамках этого двудольного мировоззрения (захват «шито-крыто» + идеология ненасилия для всех) русские должны каяться, перекаяться, раскаиваться и выкаяться. Они должны заниматься покаянием днём и ночью, желательно – с выплатами «пострадавшим» от них.

Как пишет об этом Г. Явлинский – «Безоговорочное правопреемство СССР означает преемственность… всех преступлений советского периода, начиная с госпереворота 1917 года, а следовательно — возврат к самым разным формам… политического преследования оппонентов, политических репрессий… это возврат к лишенной объективной легитимности государственной системе, опирающейся на ложь и насилие (см. «Ложь и легитимность», апрель 2011)»[1].

Поскольку мотив «русским — платить и каяться» стал уже смешным мемом, я сосредоточу внимание на другом. Явлинский выпятил вперёд со слишком уж откровенной отчётливостью тезис, более умными либералами скрываемый. А именно: преступления, как явления, начинаются не с библейского Каина, а ровнёшенько с «госпереворота 1917 года». Благодаря Явлинскому мы имеем точную дату создания преступного мира, которого до 1917 года, понятное дело, не было. А Каин, укокошивший брата – просто ранний большевик-ленинец.

+++

Американский «расовый теоретик» Лотроп Стоддард в книге «The Revolt Against Civilization: The Menace of the Under-Man» (1922 г.) выдумал считать, что советизм – это комбинация из:

1) Врождённой расовой неполноценности славян.

2) Идиотизма политической доктрины, взывавшей к низшим человеческим инстинктам (таким, к примеру, как зависть к более одарённым и более богатым)

3) И власть коммунистической партии ряды которой состояли, по его мнению, из «врождённых преступников в самом обычном смысле этого слова».

То есть, по Стоддарду, славяне преступны и повинны смерти уже за то, что просто существуют. Они виноваты ещё и тем, что способны завидовать богатым – но этот грех есть и у других народов. Среди каждого отыщется горстка мерзавцев, задумывающихся, почему «одним всё с рождения, а другим ничего до самой смерти».

А тут ещё и большевики – ОПГ, организованная преступная группировка, мафия, пришедшая к власти! И в итоге имеем «ужс, ужс», ибо сколько ручьёв гадостей слились в одно русское море…

Явлинский, достойный ученик Стоддарда, тоже полагает, что преступность в мире началась с большевиков, ибо уж до 1917 года о преступлениях власти никто и слыхом не слыхивал. Равно как до большевиков никто и никогда и помыслить не мог до практики «политического преследования оппонентов, политических репрессий», до «лишенной объективной легитимности государственной системы», и опереться «на ложь и насилие». Всё это, по мнению Явлинского, пришло с большевиками, и с ними же должно уйти.

При этом преступления будут искуплены русскими платежами «всем пострадавшим», а расовая неполноценность русских – веками непрерывного покаяния и пресмыкания перед западным оплотом чистой добродетели.

+++

Но если мыслить не как Явлинский и Лотроп Стоддард, а мозгом здорового человека, то мы увидим, что перед нами фотографический негатив старого фотоаппарата. Там помните как было? Наиболее светлое отражается наиболее тёмным, а наиболее тёмное – наиболее светлым.

Всё не просто иначе. Всё наоборот на 180°.

Если мы перероем историю в поисках завещанной нам Явлинским «объективно легитимной власти, НЕ опирающейся на ложь и насилие», то единственное, что мы отыщем, отвечающее заданным условиям – власть советов на предприятии или сельской общины на селе.

Дело в том, что если мы говорим о совете трудового коллектива, то в нём люди управляют сами собой. Они и субъект, и объект управления, и это уникально для истории. С «объективной легитимностью» у такой формы власти всё в порядке.

У неё проблемы с другим: с отношением к реальности. Как правило, такая вегетарианская власть ничего не может противопоставить хищникам, у которых свои аргументы: клыкастые, когтистые, мохнатые. Но это другой разговор – что же касается объективной легитимности, то ничего более легитимного, чем совет трудового коллектива человечество не придумало.

Семья управляет собой через совет членов семьи. Друзья управляют компанией через совет. Если на пикник вместе выехали, то вместе и шашлыки едят. И готовят их вместе. А если не так, то поругаются и раздружатся. По другому это не работает, понимаете?

Всякая иная власть в истории строится по формуле «тот, кто не работает, командует тем, кто работает». А такая формула с неизбежностью приводит к пугающей Явлинского «опоре на ложь и насилие». Если я выращиваю брюкву, а ты её раздаёшь, кому хочешь, палец о палец не ударив для её выращивания – это можно сделать только ложью или насилием. Если делает один, а распоряжается сделанным другой, то ложь и насилие неизбежны (хотя может быть голое насилие, без лжи, и бывает иногда изощрённая ложь, почти без насилия).

Объективная легитимность власти СТК[2] в том, что люди управляют сами собой, и это высшая из возможных форм самоуправления. Любая иная «легитимность», конечно, с тухлятинкой, а уж особенно легитимность английской королевской династии или американской правящей олигархии! Вот уж кто и ложью и насилием веками оперирует, не имея даже тени объективной легитимности!

Каким образом англичане, приплывшие грабить Индию или Китай в рамках «опиумных войн» не являются «прирождёнными преступниками» — не объяснит никто, включая и Лотропа Стоддарда: это догмат, в который адепты секты западников обязаны «веровать, потому что абсурдно».

Творчески развивая маразм Стоддарда, экс-президент Буш-младший выразил это ещё изящнее:

-Хорошим парням можно делать всё, что угодно – ведь они хорошие парни!

А плохие, дополним от себя – они всегда плохие, чтобы не сделали. Сказано же вам: «расовая неполноценность русских славян».

+++

На самом деле перед нами – совершенно очевидная, и длящаяся больше века попытка частных собственников идеологически оформить свою МОНОПОЛИЮ НА ПРЕСТУПНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ.

Если собственность награбили мы, и для себя – то это хорошо, это «цивилизация». А вот если у нас свистнули что-нибудь, то это очень плохо, и это «покушение на цивилизацию» (Лотроп мыслил именно в таких категориях — слова «цивилизация», не смущаясь).

Люди, которые ненавидят вас за покушение на их собственность, никогда не смогут внятно и хотя бы правдоподобно (если не правдиво) объяснить вам, откуда эта собственность взялась у них самих.

Предлагается считать, что она как-то вот так возникла, чинно и благостно, из ниоткуда, ни у кого не похищенная. Да и оформилась с ангельской кротостью в заводы, порты, банки, торговые центры и транснациональные корпорации…

А как бы она могла сложиться иначе – если до 1917 года самого понятия «преступная деятельность» не существовало?! Разве вы не знаете, что до большевиков всякая власть человека над человеком была кроткой и невинной, и незлобивой сердцем?

И что прислуга сама, добровольно выбрала быть прислугой, а не хозяином богатого дома? Хозяин уговаривает прислугу поменяться местами каждый день, говорит – давай я буду полы мыть, а ты на меня орать! Но прислуга не хочет… Ей так удобнее…

Что может служить образцом «объективной легитимности» по Явлинскому? Очевидно, нормандское завоевание Англии! Вот уж кто не опирался ни разу на ложь и насилие, так это Вильгельм Завоеватель и его наследники! Они для большей объективности своей легитимности даже отменили на острове римское право, и ввели своё, англосаксонское, суть которого – «судья всегда прав, а законы писаны не для вас, а для судьи».

Занимаясь наиболее неприкрытым разбоем и пиратством в наиболее широком, планетарном масштабе, англосаксы, конечно, хотели бы, чтобы за ними закрепили МОНОПОЛИЮ на это. Никакому хищнику не нравится другой хищник. И разбойника беспокоит, что в лесу, кроме него, ходят какие-то другие вооружённые люди.

+++

«Прирождённые преступники» большевики попытались сделать так, чтобы нравственные и юридические законы нашей цивилизации начали, наконец, напрямую действовать. Как говорится, «не прошло и 2 тысяч лет…». До этого «прирождённые непреступники» два тысячелетия (!) умудрялись обходить законы, не отменяя их формально.

Ведь с точки зрения формальной, юридической – христианство отменило частную собственность уже двадцать веков назад! Как же частная собственность дожила до 1917 года?! «Да так, как-то… бочком, бочком…».

«Прирождённые непреступники» учили смирению только подчинённых, но почему-то не самих себя. Опять же, с целью монополизировать в своих руках, в своём узком кругу преступную деятельность. «Нам можно, вам нельзя». И то, что тебе всё можно – удобно. И то, что соседу ничего нельзя – тоже удобно. Это же просто праздник какой-то!

А тут на праздник ввалились «прирождённые преступники», отыскавшие себе подходящий «расово неполноценный» народец! То есть такой, который о справедливости и равенстве всех перед законом веками думал больше, чем англы или франки. Те-то давно уж поняли, что нет правды на Земле, а русские всё на неё чего-то надеялись… Этим и воспользовались «прирождённые преступники»!

+++

Если мы прекрасно с вами знаем (и не говорите, будто не знаете), что вся человеческая история есть история похищения земли и материальных благ людьми друг у друга, то как вернуть справедливость? Если всякий «сегодняшний обокраденный Шпак» сам вор, а тот, у кого украл Шпак – тоже вор, и так уходя в глубины веков?

Очевидно, что ответ один – хотя он не всем нравится. Пресечь бесконечную череду взаимных ограблений и обворовываний можно только ликвидацией неограниченной частной собственности в принципе.

Такая реституция собственности и будет единственно справедливой: раз воровали все у всех, то и возвращают все всем. Церковная мысль выразила это поэтично: «единственный собственник – Бог. Он всё создал и всем даром дал». Какая тебе собственность?! Ты нагим пришёл в этот мир, и нагим из него уйдешь!

Ну, если поэзию убрать, то получится: собственность общественная, а пользование ей по мере разумной надобности. С точки зрения разумной надобности лекарство (например) нужно больному. А не тому, кто здоров, но имеет деньги лекарство купить, неизвестно зачем. Получил от государства квартиру больше – сдай государству ту, которая меньше, в неё вселится другая семья, не одна же твоя семья живёт на белом свете!

С точки зрения разумной надобности еда нужна голодному. А не тому, кто может за неё заплатить, в итоге сгноив её попросту за ненадобностью, потому что в него больше не лезет.

Добавим поэзии – получим чеховское: «все мы у Господа Бога приживалки». Ну, а что, не так, что ли?! Отключите эмоции, подумайте холодной головой – разве это не очевидная истина?!

Добавляя поэзии, получаем классическую религиозность, убирая поэзию речи – получаем сухой научный коммунизм. А смысл-то от перемены формы смысл высказывания не меняется!

+++

Как можно совместить законность с неограниченной частной собственностью? Никак нельзя. Законность – подчинение, собственность – господство. Где начинается господство? Там, где кончается подчинение. А где начинается подчинение? Там, где господство кончилось. То же самое и здесь: где начинается законность, там кончается собственность. А уж где, извините, началось беспредельное частное владение – туда с общественными нормами не суйся! Там места подчинению нет, там человек – хозяин. Там он делает не как написано и не как положено, а как ему захочется. Иначе не был бы он собственником, максимум – арендатором!

Закон для всех един, говорите? Ну и как его применить к собственности, которая у каждого разная?! Как можно жить по единым правилам, живя при этом по… разным правилам?

Если мне по закону положены …дцать метров жилой площади, тут всё понятно: каждому положены, и мне положены. Закон! А если я купил триста метров той же площади, какое это имеет отношение к каждому, к другим? Здесь же нет общего закона, здесь только я, и никого кроме меня. Случай мой уникален, ни под какой закон не подходит.

Я купил 300, а другой 100, а третий 500 – и вы хотите сказать, что все мы равны перед законом? А что тогда регулирует закон? Разве не жизнь он регулирует?!

Если бы закон регулировал загробные и потусторонние отношения, я бы не вякал. Здесь мы все разные, а перед Богом все встанем равные и голенькие, тут понятно.

Но в том-то и штука, что юридический гражданский закон врёт про себя, что он не загробные, а именно земные отношения регулирует! Он якобы регулирует нашу жизнь, действует непосредственно в быту. Как, скажите, может быть, что одному всё, другому ничего, но закон для них един?!

Если, к примеру, положено каждому выдавать обед, то если вам дадут два обеда, а мне ни одного – это будет нарушением правила. А вы говорите: нет, это неукоснительное соблюдение правила!

+++

«Прирождённые преступники» — это как раз те, кто с большевиками боролся. Потому что они боролись очевидным образом – против прямого действия законов. И боролись так страстно, так решительно, с таким звериным нахрапом – что и большевиков вызверили, подобно тому, как собак травят, чтобы злее стали.

Во-первых, они вызверили большевиков ещё маленькими – когда будущие большевики росли в адском обществе взаимного пожирания. Нельзя в таком обществе с пелёнок расти – и чтобы на тебе не отразилось. Поэтому будущие большевики уже к 1917 году были озлобленными. И любой бы на их месте был.

Буржуй «доставать» умеет. Конвойных псов я бы доверил травить именно буржуям, не было бы собак злее! Вы это, наверное, уже поняли, а если нет – то у вас впереди много «удивительных открытий» об устройстве жизни в рыночной среде.

Но может быть, эта исходная озлобленность как-то и подтаяла бы, подиссякла в рамках всенародного праздника справедливости, если бы «прирождённые непреступники» не травили бы так зверски большевиков после 1917 года. А постарались бы им помочь в строительстве нового мира. Или хотя бы не мешать.

Если бы Колчак в декабре 1917 года явился бы с улыбкой, предлагая свои услуги эксперта – мол, ребята, я много знаю, имею большой морской опыт, могу помочь строить СевМорПуть – то… Может быть, не было бы не только жертв колчаковщины, но и красного террора!

Но Колчак избрал иной путь. Он сказал – никогда законности в жизни не было, и я вам не дам её ввести!

— Идите в вон! – крикнул Колчак на всю Сибирь – В беззаконии мы рождены, в беззаконии и умрём! Тем, кто заикается о справедливости – пасть порву, моргалы выколю, и так далее…

Ну, а где аргумент пуля – там и ответ соответствующий. Или никакой – как у С.Альенде.

Так что же случилось с нами?

Разобьём по пунктам:

Акт I. Каннибалы пиршествуют.

Акт II. Появляются люди, которые призывают всех прекратить каннибализм. Понятно, что не все каннибалы с таким предложением согласны.

Акт III. Тогда гуманисты истребляют людоедов, убеждённые в том, что это плохие люди. Почему плохие? Потому что они едят людей.

Акт VI. Каннибалы перегруппировались, и спрашивают: вы же верите, что убивать людей плохо? А мы люди. А вы нас убиваете. Значит, вы плохие.

Акт V. Гуманисты впадают в когнитивный диссонанс. Каннибалы добились своего – и продолжают пиршествовать.

Возвращаемся в Акт I.

По этому замкнутому кругу прошло и советское общество, отравленное солженицыными, и, например, Чили. Это вообще довольно универсальная формула, которую защитники людоедства всегда используют, человечеству и цивилизации на беду.

Для того, чтобы что-то исправить, нужно сломить тех, кто сопротивляется исправлению.

А как ты их сломаешь без жестокости?

Мягкотелым они навяжут свою повестку, свой выбор – и так они делали в истории сотни раз.

То, что вы считаете снисхождением и примирением, гуманизмом – они воспринимают как слабость. Причём слабость врага. Слабость, которой они тут же воспользуются, чтобы врага уничтожить. И дальше продолжить делать то, что делали.

———————————

[1] https://echo.msk.ru/blog/yavlinsky_g/2599102-echo/

[2] Совета трудового коллектива