Стена – это укладка кирпичей. Чем больше кирпичей положено вчера – тем выше шансы сегодня достроить стену. За минусом тех кирпичей, которые клали не по уму, и они обвалились. И за минусом тех, которые украдены. При этом обращаю внимание коллег-экономистов, что обе отрицательные величины зависимы от первой, положительной, вторичны. Если кирпичи не класть – то нельзя их положить криво (о таком говорят – «не ошибается тот, кто ничего не делает»). Украсть их тоже нельзя – раз их и не завозили вовсе. На голом пустыре кирпичей не наворуешь – откуда?

Экономическая перспектива – это овеществлённый труд прежних лет минус нерациональные его вложения и минус хищения.

P = O — N — R

Так возникают три фактора – один положительный и два отрицательных. Вместе они и определяют экономические перспективы любой системы.

Там, где хищение плодов труда, вывод их на сторону, или нерациональные вложения трудовых ресурсов достигли пика – там нет экономической перспективы.

Но ещё в большей мере её нет там, где нет последовательно-поступательных программ, ориентированных на будущее. Конечно, если что-то делал, а оно потом сломалось, это плохо. Но если вообще ничего не делал (по принципу «день прошёл – и ладно») – то ведь очевидно же, что из ничего не выйдет ничего.

Тот, кто не планирует будущего, не возводит фундамент величия будущих поколений – попадает в ловушку «вечного сегодня», в «день сурка». Естественное течение событий, пройдя круг, возвращается в исходную точку. Всё начинается с ноля. Перед тем, как появились трактора – люди тысячи лет ковыряли землю однотипными ручными мотыгами. И ещё бы тысячи лет ковыряли, если бы не великий дар планирования, расчёта действий, перспективных для будущего.

Ловушка рыночной экономики – в том, что всё выгодное уже делается, именно потому, что оно выгодное. А что не делается – то и не будет делаться, потому что невыгодно. Любой, кто собирается делать что-то новое, сядет за калькуляцию, рассчитает нерентабельность – и поневоле откажется. Отсекая нерентабельное – рынок отсекает и всё новое. Ибо новое, пока не станет привычным, не может стать рентабельным. А как оно станет привычным, если его никто не делает?!

Развитие в экономике формируется планово-убыточными проектами. То есть такими, о которых общество заранее знает, что они прибыли не принесут. Но нужны. Полезны обществу в целом.

Самый яркий пример планово-убыточной системы – система всеобщего бесплатного школьного образования. Школы – одна из основных статей расходов бюджета любого цивилизованного государства. Колоссальные средства направляются на то, чтобы научить всех граждан читать, писать, считать и т.п. Причём не только бесплатно, но зачастую и принудительно.

Если рассматривать государственную школу через призму рынка, то это чистое безумие: колоссальный стабильный убыток, не приносящий никакой выручки, никакой прибыли, и в таком виде закреплённый законом.

-Всё равно, как если бы закон принуждал предпринимателей часть прибыли регулярно, из года в год, сжигать в топке! – скажет рыночник.

Но если сама по себе система всеобуча планово-убыточная, то любой нормальный человек понимает её пользу для общества в целом. Убыточная школа создаёт тех грамотных производителей и потребителей, которые в состоянии поднять экономику на новый, недоступный неграмотным, уровень.

Уберите «убыточную» школу, замените её на добровольное и платное индивидуальное образование – и вы получите такие убытки в экономике, что рухнет весь цивилизованный быт!

+++

Но то, что верно для образования – верно и вообще для всех сфер жизни. Максимализация личных прибылей хозяйствующих субъектов всегда и всюду сводится к пенко-снимательству.

Чем больше человечество задумывается о будущем – тем больше у него планово-убыточных проектов, которые одни только и могут вывести из ловушки «вечного сегодня», унылого замкнутого круга повторения одного и того же.

+++

Интересно вот что: чем больше воплощаемая перспектива, тем менее понятна обыденному и примитивному «здравому смыслу» её отдельно-взятый элемент.

Если мы строим шалаш, то он уже к обеду готов. А если строим многоэтажный особняк, то в первые дни вообще какое-то безумие на строительной площадке: колышки, верёвочки, канавы какие-то… «И в этом вы жить собираетесь?!» — изумляется дикарь из леса, уже выстроивший себе шалашик, и пришедший посмотреть, что у культурных соседей делается…

Преемственность в делах – не только признак высокого уровня культуры.

Это ещё и такой фактор: риск разрыва преемственности превращает уже созданное в никчёмный хлам.

То есть: если четыре поколения доделают то, что начало первое из них, то будет великое и прекрасное. А если на третьем поколении бросят — то три поколения работали зря, впустую, в ноль!

Если мы потеряем преемственность в возведении того, что мы задумали, то мы впустую трудились на начальных этапах. Просто зря, бессмысленно, растрачивали и себя, и ресурсы. Выстроили шикарный военный городок в ГДР – а потом бросили его, вместе со всеми капвложениями, сделанными в его строительство…

Именно это и имела в виду экс-премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер, когда в ноябре 1991 в Хьюстоне подвела итоги разгрома российской державы.

— Советский Союз — это страна, представлявшая серьезную угрозу для западного мира. Я говорю не о военной угрозе. Её в сущности не было. Наши страны достаточно хорошо вооружены, в том числе ядерным оружием. Я имею в виду угрозу экономическую. Благодаря плановой политике и своеобразному сочетанию моральных и материальных стимулов, Советскому Союзу удалось достигнуть высоких экономических показателей. Процент прироста валового национального продукта у него был примерно в два раза выше, чем в наших странах. Если при этом учесть огромные природные ресурсы СССР, то при рациональном ведении хозяйства у Советского Союза были вполне реальные возможности вытеснить нас с мировых рынков. Поэтому мы всегда предпринимали действия, направленные на ослабление экономики Советского Союза и создание у него внутренних трудностей.

Далее Тэтчер довольно подробно рассказывает, как они общими усилиями надували две отрицательных величины упомянутой мной формулы: нерациональные расходы и хищения. Провоцировали гонку вооружений, целенаправленно лгали, завышая в разы мощь своих вооружённых сил. На это СССР (вечный страх снова оказаться в 1941 году) купился, направляя всё больше и больше сил на военные объекты, так никогда и не востребованные до самого его распада. Продвигали карьеры и Горбачёва, и Ельцина.

+++

Чтобы понять, о чём говорила Тэтчер, попробую выстроить простенькую модель. Вообразите, что есть люди, получившие в наследство птицефабрику. А есть люди, у которых ничего, кроме голого поля, нет. И вот эти вторые люди начали строить свою птицефабрику…

Сперва те, у кого птицефабрика от рождения – смотрят на «нищебродов» свысока. У них и курочки и яички – а у тех только руки в мозолях от смешивания бетона и укладки кирпича.

Но те, кто почивают на лаврах прошлого наследия – только жрут и с…т. И постепенно они с тревогой видят: прирост ВНП у «нищебродов» в два раза выше, чем у них! Если так дальше, то очевиден «крест графиков»: вначале «нищеброды» догонят их уровень, а потом уйдут вверх! И что тогда?

Этот «крест графиков» эксперты Тэтчер даже рассчитали в годах и доложили злобной старухе. По их расчётам получалось, что догоняющее судно поравняется с западными флагманами примерно за 20 лет. А потом оно неумолимо вырывается вперёд, и превосходство СССР по всем статьям становится уже очевидным, необратимым.

И если Тэтчер хочет что-то сделать – ей нужно уложиться в эти 20 лет, пока ещё можно поддерживать иллюзию превосходства западной модели потребления. А потом всё! Если каждый советский человек будет иметь машину, квартиру, дачу, вдоволь колбас и сыров – и при этом в стране отсутствующей безработицы, стране без кризисов, в стране с бесплатностью основных благ и мощнейшими социальными лифтами карьеры, в стране, явно лидирующей по фундаментальной науке и образованию, в самой читающей стране мира – аллес капут! Никакой, даже самый одержимый либерал не сможет сказать – «в Англии лучше»…

А значит – надо успеть, пока ещё пустуют советские гаражи и не расселены до конца советские коммуналки. Ведь материальное благополучие имеет отчётливо выделенный предел, выше которого подниматься просто не может. Это финансовое безгранично – количество нолей на счетах можно дорисовывать сколько угодно.

А вот с точки зрения материальной – нельзя надеть больше двух пар обуви, нельзя спать больше, чем в одной спальне, нельзя съесть за обедом тонну ветчины или выпить цистерну молока. Есть предел – который после его достижения делает все разговоры о повышении уровня жизни бессмысленными. Есть предельный физиологический уровень жизни, выше которого не прыгнешь.

Мой знакомый шутя говорил об этом:

-Человечество не придумало ничего вкуснее шашлыка, ничего, слаще сахара. Если добавить к ним стройную красивую девушку – то мой реальный уровень жизни сравняется с Рокфеллером. А куда выше-то? Что он, при всех его миллиардах, выдумает вкуснее шашлыка, слаще сахара, привлекательнее красавицы? Достигнув этого уровня – я поравнялся с Рокфеллерами, и дальше бежать ни им, ни мне уже некуда. Остаётся только отнимать – потому что добавлять-то уже нечего!

Иначе говоря: алчность ненасытна, но она выражается в финансовых условных значках. Что касается материального благополучия – то его нехватки конечны, предельны. Они (нехватки) – обидны, но преодолимы. Квартира-машина-дача, шашлык-торт-подруга, что ещё-то?! В реальном, материальном плане ничего уже добавить нельзя, можно только себя психологически накручивать, заменяя мраморные колонны золотыми, золотые – платиновыми, как будто они будут лучше потолок держать!

+++

Тэтчер вполне здраво понимала (а её эксперты рассчитали) – что ещё 20 лет становления госплановского хозяйства в России (оно началось в 1945 году с полной разрухи, с начисто снесённых войной городов) – и временные трудности испарятся. Все советские плюсы останутся – а все объективно существующие минусы и накладки – попросту исчезнут.

Что такое, например, «не хватает колбасы?». Ну, сделают её на сколько-то тонн больше, и её за глаза всем хватит! Потребность в колбасе – она же не бесконечная. Всё равно существует предел, больше которого никто из нас колбасы скушать не сумеет, даже если её начнут бесплатно и навязчиво раздавать. То же самое касается любого реального блага.

Деньги – да, умножаемы бесконечно, но то условный знак. А из реальных благ – нет такого, которое не имело бы предела насыщаемости. Ну, кроме знаний, с которыми в СССР было всё прекрасно. Нет на свете такого человека, который нуждался бы в колбасе безгранично. Ну кило, ну два, обжора, может быть, и три умнёт… Но на большее даже обжоры не хватит!

И если поставить комплекс производства благ на прочные рельсы – тогда всем всего хватит. На проблемах объективных нехваток будет поставлен большой и жирный крест. Навсегда.

На Западе к 70-м годам ведь так и случилось. Они же тоже не сразу произвели колбасы на всех за глаза. Они два века мучились в роли Оливеров Твистов, пока не научились делать колбасу по потребности. Пока ты ставишь производственный комплекс – проблемы с тобой. А как поставил– всё, проблемы по этой части закрыты. Поддерживать в 100 раз легче, чем строить с ноля!

+++

А теперь вопрос: что делать Западу, если в СССР всем станет хватать колбас? По всем иным параметрам СССР явно превосходит Запад: он стабильнее, рациональнее, в нём положение простого человека значительно более устойчивое и менее рискованное, чем в Европе или США. Как пел В.Высоцкий:

Никто не стукнет, не притрёт,
Не жалуйся,
Желаешь двигаться вперёд?
-Пожалуйста…

И что может Запад этому противопоставить – если вопрос с колбасой будет закрыт насыщением весьма ограниченного (самой природой желудка) спроса?

-Двадцать лет – или нас нет… — подумала Тэтчер.

С чем смог бы выйти Запад к человеку, у которого уже всё есть? И который при этом спокоен за своё будущее, за своих детей, не шантажируем работодателем, ограждён от всех житейских напастей? То есть к человеку, у которого благополучие не просто есть, но ещё, в силу строя, на века вперёд гарантировано?

Запад рассчитал, что бесколбасье – его последний, тающий шанс. Рассчитывать, что проблема бытовых нехваток долго сохранится в динамично развивающейся стране (в два раза превосходящей Англию темпами роста) – не приходилось.

К счастью для Тэтчер и несчастью для человечества – нашлись и Горбачёв, и Ельцин, пустившие мировую историю под откос…

+++

Нормальный человек мечтает жить в нормальном мире. А это мир норм снабжения, поведения, отношений.

И речь идёт не только о нормальном пайке (хотя и о нём тоже). Нормальный человек хочет быть не просто сытым – а гарантированно сытым. Не просто обеспеченным сегодня (как калиф на час) – а всегда, отныне и навеки, обеспеченным. Рыночная экономика такого человеку дать не может: что будет завтра – она сама не знает.

Но кроме потребительского довольствия (как мы понимаем, естественно ограниченного самой физиологией, объёмами желудка и тела) – существуют ведь и другие стороны нормальной жизни.

Нормальные права человека, когда не чувствуешь себя третьесортным чуханом на подхвате, нормальный рабочий день (а не каторга с утра до ночи), нормальные отпуска, выходные, нормальный возраст выхода на пенсию и нормальный размер этой пенсии. Есть нормальное образование – когда педагоги учат, а не деньги с учащихся вышибают. Есть нормальное здравоохранение, когда тебя лечат, а не болезни выдумывают, чтобы побольше слупить.

Есть нормальные соседи, нормальный мир за окном – в котором весёлые, улыбчивые люди – а не искажённые завистью или чванством упыри. Есть нормальные дворики, куда можно без страха выпустить погулять своего ребёнка – вместо рыночных городов, переполненных свихнувшимися педофилами. Есть нормальная культура и нормальные СМИ, которые сеют разумное, доброе, вечное – а не дегенеративные паттерны. Есть нормальная и нормально ротируемая власть – а не эта многопартийная клоунада мошенников, паяцев и проходимцев, ставленников очумевших от сверхвозможностей миллиардеров.

Всего перечисленного ни в одной капиталистической стране нет и быть не может. В некоторых странах Запада (да и то их можно по пальцам пересчитать, они — островки в море рыночной нищеты и лишений) – всем хватает колбасы. Но этим всё и исчерпывается.

Полноты нормальной жизни – нет.

Человек так же, как и в Бангладеш – живёт в страхе, унижении, бесправии, беспокойно и мучительно, но только с батоном колбасы под мышкой. Утешение, конечно, но слабое. А куда вы денете морально-психологический климат всеобщей взаимной вражды, ненависти, хищничества, подстав и обмана? Он-то с изобилием колбас из рыночного общества не выветривается, и даже наоборот…

+++

Правда жизни в том, что будущее создаётся человеколюбием, а губится – себялюбием. Всё, что имеет современный человек, включая и батон колбасы у европейского жруна – он имеет благодаря деяниям людей, отрицавших личную выгоду. И если это отрицание угасает – тогда наступает деградация экономической системы.

Старые запасы прочности эгоисты съедают, а новых не создают. Система, которая предыдущими поколениями строилась «на вырост» — оказывается вдруг тесна и неуютна, как одежда карлика.

Варварство частной собственности уничтожает всё, что за пределами этой самой частной собственности. Люди-крысы, формируя за своими заборами островки сверхблагополучия, оставляют во внешнем мире пустыню разрухи и деградации. Они сводят всё время и пространство к своему пятачку обитания, не выделяя энергии ни другим территориям, ни другим эпохам.

Я же вам скажу, как теоретик: океан энтропии рано или поздно обрушится тайфуном на островки эгоистического сверхблагополучия, сметёт их, вместе с заборами и всем прочим. И скорее рано, чем поздно.

Шустрые арабы и негры уже разбирают ту мраморную усыпальницу, которую Европа возвела над своим трупом. Усопший думал спать вечно в комфортной гробнице, украшенной золотом и каменьями – но пришли варвары-утилизаторы. А помешать им усопший не может: он же покойник!

+++

История пошла не туда. За это скажем «спасибо» проклятой ведьме Тэтчер и всем прочим «неоконам», устроившим цивилизации заворот кишок.

Пусть теперь история вернётся на правильный путь. И прекрасно, если за это «спасибо» скажут потомки именно нам с вами!