ПВО, РЭБ и голова на плечах помогут в борьбе с «Байрактарами» в Донбассе — эксперт

Беспилотники на линии боевого соприкосновения в Донбассе применялись задолго до войны в НКР, после которой все заговорили о возможной войне дронов и на украинском фронте. ВСУ использовали дроны как для разведки, так и для ударных целей — при помощи БПЛА сбрасывались зачастую самодельные снаряды как на позиции ополчения, так и по гражданским объектам.

Пожалуй, самыми громкими случаями были убийство 25-летней Мирославы Воронцовой под Горловкой и пятилетнего Владислава Дмитриева в Александровском в этом году. Однако все эти дроны хоть и помогали украинским военным в осуществлении террористических атак, но не обладали той поражающей силой, какой обладают «Байрактары», о первом применении которых 26 октября заявили в Киеве. Обсуждение вопроса о том, какие перспективы существуют у беспилотников в Донбассе и будет ли окопная артиллерийская война трансформироваться в войну дронов, в экспертном сообществе продолжается до сих пор. Главный редактор журнала «Арсенал Отечества» военный эксперт Алексей Леонков убежден, что Украина может успешно применять «Байрактары» в Донбассе, но одновременно с этим он заявил, что Народные Республики вполне могут выстроить в противовес этому грамотную оборону. Что для этого необходимо предпринять, он рассказал в интервью EADaily.

— Украина заявила о первом применении «Байрактаров» по прямому назначению. Насколько успешным для нее оказался этот опыт и будет ли она и дальше идти по пути наращивания использования БПЛА в Донбассе?

— Впервые беспилотники в качестве террористического оружия были применены в 2016 году в Сирии. Тогда боевики «Исламского государства» (ИГ, организация запрещена в РФ. — EADaily) с помощью кустарно сделанного беспилотника сбросили несколько гранат на ничего не подозревавших сирийских военных. И тогда стало понятно, что беспилотники, которые раньше числились только в государственных вооруженных силах, например США, армиях стран — членов НАТО, в Китае, в России, стали новым видом оружия, используемого террористическими группировками. Конечно же, защита населения и защита войск от беспилотников — это тема, которая уже давно обсуждается и практикуется. Защита опирается на комплексы противовоздушной обороны и комплексы радиоэлектронной борьбы, потому что при сочетании этих двух систем вооружения можно построить эффективную защиту против любого беспилотника, будь он кустарно произведенный или созданный хитрыми умельцами из оборонного комплекса.

Опыт применения «Байрактаров» был более всего успешен в медийном пространстве. На самом деле то, что сделали «Байрактары», тот результат, которого они добились, свидетельствует о том, что говорить об их высокой эффективности не приходится. Даже американцы, которые являются авторами тактики роя дронов, отслеживали применение «Байрактаров» и сказали, что он оказался не таким эффективным средством, как ожидалось. Любой беспилотник становится эффективным средством при условии, что у вас либо отсутствуют комплексы противовоздушной обороны, либо они устарели. Или же у вас противовоздушная оборона не организована должным образом, что позволяет беспилотникам более свободно маневрировать в вашем воздушном пространстве, нанося точечные удары.

Тактика применения «Байрактаров» повсеместно говорит о следующем: если существуют какие-либо комплексы противовоздушной обороны, «Байрактары» используются в качестве систем целеуказания. Они находятся дистанционно от комплексов противовоздушной обороны, чтобы те их не достали, но их оптика позволяет обнаружить эти комплексы и давать по ним целеуказание. Для того чтобы комплексы противовоздушной обороны заработали, обычно используют некоторые мишени-приманки. В войне в НКР использовались самолеты АН-2. Оператор комплекса противовоздушной обороны видит, что к нему летит цель, он наводится на цель, и, как только он производит захват цели и стрельбу по ней, «Байрактар» замечает позицию комплекса противовоздушной обороны и дает целеуказание системам артиллерийского комплекса, которые производят высокоточное поражение зенитно-ракетного комплекса, способного отследить «Байрактар».

Как только выбиваются все зенитно-ракетные комплексы, что было в НКР, «Байрактары» начинают свободную охоту за всем, что уже не прикрывается этими комплексами. Опять же «Байрактару» не обязательно видеть цель визуально, он может видеть цель, если у вас есть техническое средство, ну например, телефон, сотовая связь. Если его может регистрировать сотовая вышка, то его можно засечь с помощью спутников космической разведки и определить точное местонахождение.

— Даже если он выключен?

— Большинство современных телефонов — с неизвлекаемыми аккумуляторами. Когда вы выключаете телефон, то на самом деле вы его не выключаете. Все системы, которые определяют в том числе геолокацию, работают в фоновом режиме. Так что любое поисковое средство, обладающее способностями радиотехнической разведки, определяет местонахождение этого телефона. Так пострадал, например, Юрий Котенок в храме Казанчецоц. Когда трое человек зашли в храм Шуши после первого обстрела, американская разведка определила, что в храме находятся три личности, пользователи в том числе российской телефонной сети. И тут же был подан сигнал, чтобы дать повторный удар. И этот удар был нанесен.

— Именно американская?

— Американская система передает данные турецкой стороне, которая работает уже по этим координатам. Не следует забывать, что Турция — это член НАТО и они работают в одном информационном пространстве. Есть у них командная линия, по которой передаются боевые данные, которыми могут пользоваться в том числе и операторы, управляющие «Байрактарами».

— Возвращаясь к Донбассу, насколько он сейчас подготовлен к такому развитию событий?

— Если мы говорим о ситуации, которая складывается сейчас на линии боевого соприкосновения, то стоит отметить тот факт, что количества средств противовоздушной обороны недостаточно для того, чтобы перекрыть весь периметр линии боевого соприкосновения хотя бы в радиолокационном поле. То есть видеть, откуда «Байрактары» летят, а они летят не с очень большой скоростью — порядка 200—250 км в час. И, если у вас есть локатор, его легко увидеть, он хорошо светится, а после предпринять хотя бы профилактические меры. Тех локаторов, которые установлены сейчас, не хватает, чтобы все это пространство контролировать. В настоящее время нельзя создать сплошное радиолокационное поле. Насколько мне известно, небольшое количество зенитно-ракетных комплексов сейчас защищает особо важные объекты, но прикрывать все населенные пункты и всех защитников Донбасса по линии боевого соприкосновения они не могут.

Если бы комплексы ПВО были в исправном состоянии, то они бы так не хозяйничали. В конце войны в НКР, в последние недели, там работали современные комплексы российского производства «Тор-М2» и С-300, а также комплекс РЭБ «Поле-21». Когда эти комплексы включились в работу, интенсивность полета беспилотной авиации снизилась в несколько раз. Дошло до того, что они уже не могли заходить на территорию, прилегающую к Степанакерту и Шуши. Если они залетали на эту территорию, то «Поле-21» отрубало их от связи с операторами и зенитно-ракетные комплексы их сбивали. Как раз за последнюю неделю боевых действий в НКР больше всего было сбито беспилотников, в том числе и «Байрактаров».

— Проблема в том, что в Донбассе часто применяются самоделки. Их можно засечь?

— Дело в том, что на комплексах ПВО стоят радиолокационные станции с активно фазированными антенными решетками, которые могут генерировать сигнал для обнаружения целей в разных частотах, позволяя засекать такие малоразмерные цели, которые не светятся, если бы у вас были РЛС одного диапазона. То есть за счет такого облучения можно увидеть любые беспилотники. Нашу базу Хмеймим в Сирии атаковали беспилотники любого исполнения из любых композиционных материалов, но «Тор-М2» с ними справлялся, он их видел и сбивал. Некоторые были полностью из композита, имели электрические двигатели, но все равно «Тор» их обнаруживал. Но речь идет о радиолокации, которая есть у современных комплексов, у устаревших комплексов не всегда есть такая возможность. И это, например, доказывают американцы. Их ЗРК «Пэтриот» не смог защитить нефтеперерабатывающие заводы в Саудовской Аравии. Беспилотники навредили, а комплексы не сработали. Возможности радиолокационной станции ЗРК «Пэтриот» не позволяли их обнаруживать. Если бы они потренировались, может быть, они их и обнаружили бы.

Если зенитно-ракетный комплекс видит цель, станция подсветки цели может навестись на эту цель и дать целеуказание зенитной управляемой ракете — и она ее собьет. Вопрос всегда стоит так: не дорого ли сбивать такие беспилотники зенитно-ракетными комплексами? Нет, не дорого. Если этот сделанный из палок и бумаги беспилотник с камерой, дающей целеуказание, будет висеть в воздухе, он нанесет больше вреда, чем если бы его сбили сразу. Оценивается всегда именно ущерб, который наносит беспилотник, а не стоимость самой этой «птички».

— По вашим оценкам, будет ли дальше нарастать применение беспилотников в Донбассе?

— Будет, потому что состояние военно-воздушных сил у Украины не самое хорошее, новые самолеты иностранного производства они не получили, а существующие ограничены по ресурсу эксплуатации и их надо ремонтировать. Как показал опыт войны в НКР, беспилотники могут заменить работу тактической фронтовой авиации при условии, что у вас с ПВО не все в порядке либо она отсутствует. Думаю, именно с этим связана ставка Украины на «Байрактар». Во-первых, они верят рекламе, во-вторых, в умелых руках их можно использовать, но при условии, что комплексов ПВО нет или их мало. «Байрактары» не работают поодиночке. Один выполняет роль целеуказания, один будет нести один вид боеприпасов, например планирующие бомбы, второй будет нести ракеты класса «воздух — земля», и друг друга они будут подстраховывать.

Конечно, идут тренировки. Когда показывают, что «Байрактар» летит где-то из-под Николаева в сторону Донбасса, то это просто тренируются экипажи. Потому что дальность действия «Байрактара» ограничена. Его можно запрограммировать на автономный полет, и он куда-то перелетит, запрограммировать, чтобы он вернулся. Но если идут активные боевые действия, то такое планирование просто может привести к перехвату «Байрактара». А «Байрактары» перехватываются, это уже научились делать.

— Если его перехватили, то дальше что с ним делают? Можно ли управлять им и использовать против противника?

— Есть разные ситуации, беспилотник может искать ближайшую точку посадки в случае потери управления. У него в программном обеспечении имеются координаты ближайшего аэродрома, куда он должен вернуться в случае потери сигнала. Но при этом он уже не выполняет боевую задачу. А есть беспилотники, которым эта задача не ставится, и он летит по прямой, не заканчивая своего полета до тех пор, пока топливо не истратит или пока его не собьют.

— То есть теоретически можно перепрограммировать «Байрактар» для своих целей?

— Вы можете нарушить управление. Такая технология есть, ей пользовались в Иране, они перехватили американский беспилотник Sentinel, его сигнал управления. Беспилотник начал искать ближайшие координаты аэродрома. И они не просто перехватили, они ему еще подали ложный GPS-сигнал о том, где находится ближайший аэродром, и он спокойно сел в Иране. Работе с БПЛА надо учиться, нельзя просто взять расчет зенитно-ракетного комплекса и сказать, «а давайте-ка, ребята, собьем беспилотник». Это особенный вид цели, с которым надо работать. Это тактика, потому что те, кто управляют беспилотниками, тоже применяют тактику. Они не просто тупо летают по определенному маршруту, они хитрят, юлят, они понимают, что беспилотник далеко, его так просто рукой не возьмешь и обратно не вернешь. Если что с беспилотником случится, а он находится на территории, к примеру, ЛНР и ДНР, он будет подвергаться опасности. Поэтому операторы будут выбирать маршруты, выбирать высоты с учетом того, есть там комплексы ПВО или нет.

Хорошо работает в этом случае тактика засад, когда беспилотник до определенного момента не знает, что там есть комплекс ПВО. К тому же на беспилотниках, подобных «Байрактару», нет средств обнаружения работы радиотехнических средств противника. Они даже не видят, что их облучает РЛС ПВО. В этом им помогают другие комплексы, например комплексы радиотехнической разведки, которые могут висеть в воздухе в виде или авиационных комплексов, или космических аппаратов. Они облегчают беспилотникам жизнь и предупреждают операторов, что там-то и там-то работают комплексы противовоздушной обороны. Например, работу комплекса «Тор-М2» ни американцы, ни израильтяне так и не научились обнаруживать — у него слишком короткое время реакции на появление воздушной цели. Он в пассивном режиме обнаруживает воздушную цель, и, когда она входит в рубеж поражения его зенитными ракетами, очень на короткое время включается система подсветки цели, ракеты стартуют, и это занимает короткое время — до трех-пяти секунд. За это время считать работу комплексов практически невозможно.

— Скажите, пожалуйста, тезисно, что делать республикам, чтобы обезопасить себя в возможной будущей войне дронов, что им уже сейчас нужно предпринимать?

— Нужно проводить различные профилактические меры, связанные с маскировкой. Дело в том, что разрешение оптики, которая стоит у этих беспилотников, не позволяет четко идентифицировать замаскированную цель, беспилотники плохо работают в условиях непогоды. То есть снег и дождь не позволяют беспилотникам вести эффективную работу. Если есть условия дымовой завесы, то через дым беспилотник тоже плохо видит, на них не ставят сверхдорогие камеры, которые могли бы видеть через дым, если только это не стратегические беспилотники американского производства. На ударных беспилотниках стоит оптика, которая позволяет выполнять боевую задачу, на разведывательном беспилотнике оптика лучше, но на ударно-разведывательном этого нет. При этом обзорные возможности у БПЛА могут быть одними, но полоса захвата и наведения на цель — другими. Он может видет на 30 километров, а захватывать цель на дальности 15 км. Это все особенности оптики.

От беспилотника нужно маскироваться, чтобы он никогда не понимал, что творится на земле. Ему сложнее будет тогда прицеливаться. Ни в коем случае нельзя при виде беспилотника стараться сбить его при помощи какого-то стрелкового оружия. Тем самым вы обнаруживаете свою позицию, вероятность сбить беспилотник достаточно низкая, но у противника, который пользуется беспилотником, уже в боевой готовности находится артиллерийский или минометный комплекс, который при обнаружении этой позиции очень быстро ее накрывает, — и все участники тира погибают смертью храбрых.

На боевой позиции ни в коем случае нельзя пользоваться радиотехническими средствами, такими как сотовые телефоны, которые имеют возможности геолокации и передачи данных в интернет. С учетом того, что на смартфонах не снимаются аккумуляторы, они всегда находятся в Сети. Сказанные по телефону слова «мама, все в порядке, я сегодня покушал, нас обстреливали, но я остался жив» могут быть последними словами позвонившего. Потому что как раз много примеров, когда именно после таких звонков в те места, откуда происходил вызов, прилетали снаряды.

Конечно же, очень хороша тактика засад. Беспилотник летит на большой высоте, — до восьми километров, но, для того чтобы произвести стрельбу, он должен снизиться, чтобы навестись точнее. Первое применение «Байрактаров» на линии боевого соприкосновения, которое так разрекламировала Украина, имело свои особенности. Насколько мне известно, там прилетел не боеприпас, который висел на «Байрактаре», а снаряд 122 мм, выпущенный из гаубицы Д- 30. «Байрактары» при этом были далеко, они могли находиться на расстоянии 15 км, которое позволяло им, с одной стороны, видеть позиции, а с другой стороны, передать информацию артиллерийским комплексам на Украине.

Конечно, тактика засад с переносными зенитными ракетными комплексами могла бы быть эффективной. Для переносного зенитного ракетного комплекса важно понять, откуда летит цель. Потому что у него луч захвата в оптическом диапазоне достаточно небольшой, и он должен четко понимать, с какого направления летит «Байрактар». Возможности его захвата, конечно, определяются возможностями системы, захватывающей цель. Если она его захватит, то ракета с ПЗРК может сбить беспилотник. Вопрос, каковы возможности системы зенитно-ракетных комплексов и переносных зенитно-ракетных комплексов, которые есть на вооружении защитников Донбасса, и как они умеют ими пользоваться. Проводились ли учения с экипажами, с боевыми расчетами?

Стоит помнить, что тактика «выстрелил — поменял позицию» актуальна до сих пор. Потому что, конечно, за беспилотниками присматривают и, если летит один «Байрактар», где-то рядом может быть и другой. Один разведывает, другой подсвечивает, а третий летит с оружием. Вы сбили один БПЛА, а другие передали информацию. Потому что главная их задача в первые дни боевых действий — вывести все зенитно-ракетные комплексы противовоздушной обороны из строя, уничтожить, повредить, сделать неработоспособными, потому что в умелых руках такие комплексы представляют опасность. У беспилотников скорость дозвуковая, 200—250 км в час, а даже у переносного ЗРК скорость почти километр в секунду, то есть ракета его сбивает очень быстро.

— Стоит ли пересматривать минские договоренности с учетом появления нового оружия на донбасском фронте?

Если начнутся активные боевые действия, то тогда эти «Байрактары» можно будет пощипать. Они сбиваются. Если обнаруживаются комплексами ПВО, то они сбиваются, и если есть комплексы, которые могут перехватывать сигнал «Байрактара», то нужно просто этим заниматься. Для этого нужны комплексы радиоэлектронной борьбы и голова на плечах. Нет универсального рецепта борьбы с беспилотниками, стратегию всегда определяют боевые действия. Сегодня работает одна тактика, завтра другая, и всегда надо понимать: то, что сегодня удалось, завтра может не получиться, потому что операторы БПЛА тоже постоянно меняют тактику.