Сергей Королёв. Конструктор, учёный, создатель космического корабля «Восток»

Юность и детство Королёв провел в Нежине: родители развелись, и мальчика воспитывали дедушка с бабушкой. В семь лет, сидя на плечах у деда, он зачарованно смотрел на полет великого одесского лётчика C. Уточкина. «С этого и началось мое влечение к небу», — позже вспоминал конструктор. Вплоть до поступления в 1-ю стройпрофшколу в 1922 году Королёв учился дома. Интерес Сергея к точным наукам поддерживал отчим, а также советский строй, закрепившийся в Одессе в 1920 году и отвлекавший юных жителей города от ужасов продразвёрстки всевозможными обществами и кружками. Помимо фантастической литературы, мальчику нравились работы К. Э. Циолковского – главного визионера русского космоса. Вместе с советской молодежью Королёв мечтал о небе и звёздах.

fbvkpn

Реклама полетов Уточкина

Отчасти эту жажду удавалось утолить в Одесскому порту: там базировался 3-й отряд Черноморского гидрофлота. Королёв так надоел военным, охранявшим гидропланы, что в конце концов они стали пускать его к технике: более того, молодой человек даже обслуживал расквартированные машины, работая подмастерьем у механиков. Отчим Сергея, талантливый конструктор Григорий Баланин, говорил: «Возраст у него самый неустойчивый. Планеризмом, авиамоделизмом занимаются не сотни, а тысячи, но в авиацию пойдут только десятки. Сергей в школе начал увлекаться астрономией. Еще всё, всё впереди! И когда надо, мы поможем ему выбрать путь в жизни».

Планёрные соревнования, 1927 год

Помощи не потребовалось, и в 1924 году Королёв представил проект своего первого планёра в Общество авиации и воздухоплавания Украины и Крыма (ОАВУК). Тогда же, после окончания школы, он решил, что свяжет свою судьбу с небом, но не знал, куда поступать. Мать была против переезда в Москву, так что Королёв отправился изучать авиационную технику в Киевский политехнический институт. В заявлении для поступления он гордо написал: «Мною сконструирован безмоторный самолет оригинальной системы» и приложил справку из ОАВУК, подтверждающую изобретение.

Сергей Королёв и планёр «БИЧ-8», 1931 год

В Киеве Королёв за два года узнал об авиастроении и планёростроении всё, что мог: он не записался в планёрный кружок, но всегда помогал тем, кто конструировал учебные планёры. В это же время он пытался вступить в ряды партии, но от одного из однокурсников услышал презрительное: «Зачем это Королёва в партию? За власть не воевал, мозолей нет». Честолюбивый и вспыльчивый юноша не стал объяснять, что не воевал он лишь потому, что был юн.

В КПИ Королёв учился хорошо, и это позволило ему легко перебраться в МВТУ (ныне МГТУ им. Н. Э. Баумана) на механический факультет. В первый же год обучения он случайно попал на лекцию, посвященную полетам «за атмосферой»: на лекции он узнал о наработках Фридриха Цандера, конструировавшего прототипы межпланетных кораблей и жившего в то время в Москве.

«Ракеты – это оборона и наука» (1929–1957)

Королёв внимательно изучал чертежи межпланетных кораблей Цандера, но не мог посвятить себя этому полностью, потому что работал над дипломным проектом самолета СК-4 под руководством А. Н. Туполева и испытанием планёра на VI Всесоюзных планёристских соревнованиях в Коктебеле. После испытаний Сергей заехал в Калугу, чтобы повидаться с Циолковским. Встретившись с пророком русского космоса, Сергей заявил, что «его цель — пробиться к звездам». Константин Эдуардович сказал, что на это может не хватить и целой человеческой жизни; Королев ответил, что его жизни должно хватить.

Королёв в Магадане, 1938 год

В 1930 году Сергей принялся за разработку планера «Красная звезда» — первого безмоторного воздушного судна, на котором летчикам-испытателям удалось выполнить мёртвую петлю. Королёв не мог обрадоваться этому достижению — его скрутил тиф, так что пришлось взять рабочий отгул больше, чем на полгода. В это время он нашел мостик между понятиями «планёр» и «ракета». На перепутье между своим любимым детищем и проектом Циолковского он вознамерился разработать «ракетоплан». Эта идея стала точкой сближения с Фридрихом Цандером: в августе 1931 года Цандер официально объявил о создании команды ГИРД (Группа исследования реактивного движения), в состав которой вошел Королёв, который занялся разработкой реактивного двигателя. В то же время советские власти решили, что  стране надо обзаводиться стратегическими бомбардировщиками, так что Цандер и Королёв трудились в условиях эмоционального и экономического прессинга. Бюрократы ждали результата при минимальных вложениях: комнатушки, в которых трудился ГИРД, ремонтировались самими сотрудниками, а на зарплаты сложно было содержать семью.

Злопыхатели расшифровывали аббревиатуру ГИРД как «Группа инженеров, работающих даром». Труд этих инженеров подарил советским военным несколько крылатых ракет, производство которых быстро заморозили, и ракетоплан РП-318-1, первый для Советского Союза пилотируемый летательный аппарат с жидкостно-реактивным двигателем. Королёв, измотанный неудачами группы и затянувшимися согласованиями с властями, лично проводил испытания до тех пор, пока его не арестовали в июне 1938 года по статье «вредительство».

Королёва пытали, сломали обе челюсти, а потом отправили на прииск Мальдяк в Магаданской области. Во время ссылки Королёв чуть не умер от истощения, спровоцированного конфликтом с обычными заключенными, пораженными его научным снобизмом. Конструктор был неожиданно помилован благодаря усилиям А. Н. Туполева, в чье конструкторское бюро ЦКБ-29 он был откомандирован в 1940 году. О пережитом Королев кратко писал семье: «Я не ощущал раньше (до войны)всей прелести того, что нас окружает, а сейчас я знаю цену и лучу солнца, и глотку свежего воздуха, и корке сухого хлеба».

Ракетоплан РП-318-1, 1940 год

Вернувшись, Королёв не отказался от мечтаний о межпланетных полетах. В 1945 году его, к тому моменту сменившего уже три «шарашки» (Москва-Омск-Казань), официально признали невиновным и наградили медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», а после в составе Советской технической комиссии отправили в Берлин знакомиться с устройством немецкой ракеты «Фау-2». Конструктор быстро понял принцип, по которому она была устроена, и, исследовав ее обломки, восстановил полную картину технологического процесса. По возвращению на родину Королёв был готов к копированию и переработке увиденного: благо, отношения с недавними союзниками СССР опять начали резко ухудшаться, и И. В. Сталин стал проявлять недюжинный интерес к ракетному делу. В августе 1947 года он даже провёл совещание, посвященное ракетостроительству, после которого  пригласил Королёва на частный разговор. Ему удалось убедить Сталина в том, что «ракеты – это оборона и наука».

До результата общемирового значения оставалось одно десятилетие, а пока Королёву пригодились его «шарашкины» опыты. Они стали отправной точкой для разработки баллистической ракеты дальнего действия «Р-1», запущенной в 1949 году. В начале весны 1952 года Королёв решился вступить в партию. Ему тут же припомнили статью за вредительство и все недостатки крутого нрава, но неожиданно его поддержал один из секретарей ЦК: «Я бы тоже дал Королёву рекомендацию, да опоздал. У него уже есть одна такая, что я позавидовал — боевая ракета его конструкции. Она лучшая оценка его деятельности. Побольше бы нам таких коммунистов». Вступив в партию, Королёв решил, что наука влечет его куда больше обороны: в то время он закончил работу над эскизом ракеты Р-7, первой межконтинентальной ракеты, связавшей воедино оборонную промышленность СССР и грезы Королёва о космосе. Р-7 стала точкой отсчета для советской космонавтики.

Запуск первого спутника и «Востока»
(1957–1961)

С 1953 по 1961 год каждый день Королёва был расписан по минутам: одновременно он работал над проектами пилотируемого космического корабля, искусственного спутника и межконтинентальной ракеты. К концу 1954 года был утвержден проект ракеты Р-7, приведшей  к охлаждению «холодной войны», и тогда же ускорилась работа над ИСЗ. В работе над спутником Королёв проявлял особую внимательность, так как в 1960 американские ученые только и говорили, что скоро запустят первый искусственный спутник. Именно поэтому, когда в 1956 году стала стопориться разработка спутника, рассчитанного на пассажира (собаку), Королёв предложил запустить маленький спутник с минимумом электронной начинки. 4 октября 1957 года стало великим днём для мировой космонавтики: после этого спутник еще долгих 30 лет пролетал через советскую поп-культуру и даже прописался в Оксфордском словаре как «sputnik».

В день запуска Королёв позволил себе импровизированную взволнованную речь: «Пророческие слова Константина Эдуардовича Циолковского о том, что человечество вечно не останется на Земле, сбылись. Сегодня на околоземную орбиту выведен первый в мире искусственный спутник. С выводом его начался штурм космоса. И первой страной, проложившей дорогу в космическое пространство, явилась наша страна — страна Советов! Разрешите мне поздравить всех вас с этой исторической датой». После этого Королёв поблагодарил всю команду, и начальник экспедиции выдал каждому желающему чайник спирта, чтобы как-то отметить особенный день. Все решили, что выпивать целый чайник не стоит, поэтому почти не напились и в скором времени переключились на новые задачи.

Монтаж спутника, 1957 год

Первые эскизы «Восток-1» появились в 1957 году, а к 1961 году был готов проверенный образец. Корабли серии «Восток» должны были быть подготовленными к долгому пребыванию на земной орбите, так что пристальное внимание уделялось каждой мелочи. По бюро гуляла такая история: внутри практически смонтированного «Восток-1» с прикрытыми глазами сидел Сергей Павлович. Сотрудник ОКБ, которому требовалось закрепить внутри корабля какой-то прибор, робко окликнул конструктора: «И сколько вы уже тут сидите?» Сергей Павлович спокойно вымолвил: «Полчаса». Потом он спросил, сколько времени сотрудник проводил в «Востоке». Услышав в ответ, что тот в корабле и вовсе не сидел, Королёв взорвался: «А вы посидите! И поймёте тогда, что при такой компоновке кресла, как у вас, космонавт больше суток в корабле не протянет! Это надо же, слепить такую каракатицу: похлеще, чем для коровы седло!». Конфигурацию кресла изменили, все технические параметры были продуманы, оставалось лишь подобрать достойную кандидатуру на вылет.

Юрий Гагарин и Сергей Королёв на космодроме Байконур, 1964 год

Двадцать отобранных счастливчиков перед финальными медкомиссиями шутили: «Ну что, проходишь? Молодец, Лайкой будешь». По итогу сложных испытаний, как мы знаем, Лайкой стал Юрий Гагарин, с которым у Королёв подружился. Про эту дружбу можно было бы снять не один хороший фильм, если бы российская киноиндустрия признавала bromance. Не так давно опубликованная стенограмма разговора Королёва и Гагарина, выходящего на земную орбиту, лучше всего описывает их отношения и знаменательность 12 апреля 1961 года. В ней взволнованный конструктор говорит Гагарину: «Там в укладке тубы: обед, ужин и завтрак. Колбаса, драже там и варенье к чаю. 63 штуки, будешь толстый». Гагарин, смеясь, отвечает: «Не, главное — колбаска есть, чтобы самогон закусывать». После этого разговора, минуты через три, свершилась история. Впервые человек вышел за пределы атмосферы Земли и отправился в космос.

«Можно ставить точку на развитии нашего космоса»

(1961–1967)

После запуска «Восток-1» Королёв не потерял сдержанности и присутствия духа; пожалуй, ему лишь сильнее досаждала засекреченность его работы, приводившая к странным казусам. Например, когда Гагарин возвращался в Москву, Королёв отправился в составе торжественного кортежа встречать друга, но в последний момент его машина была оттеснена толпой людей. Ему пришлось смотреть встречу по телевизору.

Сергей Королёв, Валентина Терешкова и Юрий Гагарин обсуждают
грядущий полет, Байконур, 1963 год

В оставшиеся годы Королёв грезил разработкой суперракеты Н-1, которая должна была превзойти по техническим характеристикам его хит Р-7. Он не дожил до запуска тестового образца. Королёв готовил к полету и следил за выпуском следующих кораблей серии «Восток» (в частности, запускал в космос Валентину Терешкову), а также вёл все новые разработки ОКБ. Когда он ушел на плановое обследование в 1966 году, никто из сотрудников не мог предположить, что что-то пойдет не так. Во время операции на прямой кишке (Королёву должны были удалить злокачественную опухоль) сердце не выдержало наркоза, и Королёва не стало.

Когда весть о трагической гибели разошлась по профессиональному сообществу, космонавт Алексей Леонов сказал: «Всё оборвалось у меня внутри. Всё! Можно ставить точку на развитии нашего космоса. Так оно и вышло. Космос у нас есть, а развития не стало. Это вроде того, как 35 лет назад ездили на «Жигулях», так и по сей день на них ездим. Лучшего ничего не придумали. Только кузова на них меняем, а революционных — как при Королёве — прорывов нет!»

Что же касается дня сегодняшнего, то подписываясь на инстаграм NASA или следя за новостями Роскосмоса, стоит помнить, кому мы обязаны нашей страстью к космосу. В ней повинен не только лучезарно улыбающийся Юрий Гагарин, но и резкий и вспыльчивый конструктор Сергей Королёв.