Школа великой ненависти

То, что ненависть и звериные чувства переживают на нашей планете свой «ренессанс» — очевидно всем. То, что рассуждения о гуманизме, мире, общечеловеческих ценностях становятся из общего места — общим посмешищем — тоже. ВСЕ противоборствующие стороны распаляют ненависть, борьба постепенно теряет правила, запрещённые приёмы драки повсеместно легализуются и ставятся во главу угла. «Лежачего не бьют» — это не про наше время. Необходимо осмыслить природу и истоки ненависти — чтобы она окончательно не захлестнула человечество…

Злоба и ненависть бывают бессмысленными и со смыслом. Бессмысленная злоба и ненависть – это иррациональная агрессия, связанная с беспочвенным раздражением, с истерией. Чаще всего она кратковременна (ибо возникла на пустом месте и ни для чего) и не особо опасна (хотя бывают и убийства «в состоянии аффекта» — т.е. бессмысленную ненависть тоже нельзя списывать со счетов опасных явлений).

Но, согласитесь, когда человек злится неизвестно зачем и неизвестно для чего – его легче переубедить.

Бессмысленная ненависть (иногда принимающая характер психопатологии) – бескорыстна. Ничего, кроме убытков и ущерба репутации она своему носителю не приносит. Будучи самоцелью – она не является инструментом или средством для чего-то, кроме самой себя. Бессмысленной ненавистью ничего нельзя добиться, с ней некуда идти.

Школа великой ненависти (или великая школа ненависти), которую развернули на территории поверженного СССР Америка, капитализм и нацистские банды (захватившая власть этническая преступность) – оперирует совсем иной ненавистью. Это ненависть со смыслом, хорошо понятным тем, кто её запускает.

Смысл этой ненависти – в захвате чужих земель, домов, чужих ресурсов и сырьевых баз, чужих доходов, чужой инфраструктуры и т.п. Смысл этой ненависти – в праве палача ходить и драть золотые зубы у расстрелянных им. То есть палач не из любви к искусству занимается геноцидом: он деньги зарабатывает, будущее своих детей обеспечивает.

Поскольку слово «капитализм» затрёпано и ничего не означает – откажемся от него. Возьмём более свежее и осмысленное понятие: неопределённость доходов.

Вот вы рождаетесь на свет. Натурально, голеньким. Рядом с вами лежат в пелёнках несколько ваших сверстников, тоже родившихся голенькими. Ну, согласитесь, наготу человека при рождении отрицать невозможно, это же факт абсолютный, бесспорный! Вот вы все голыми родились – кто что из вас будет иметь в жизни?!

Если вы родились в СССР или другой нормальной стране, имеющей представление не только о букве, но и о духе закона – ваши доходы наперёд (в общих чертах) прописаны в законодательстве. Там – в законах страны – прописано, какая базовая зарплата положена трудящемуся человеку, какие надбавки к ней и за что полагаются. И в каких размерах. Скажем, за высшее образование – 15% (а не +100500). За звание академика – буде таковое вам присудят – х рублей (но не 2х и не 5х).

Конечно, в разных странах и в разное время – надбавки разные. То есть я говорю не о конкретных цифрах, а о законодательном потолке обнищанию и свехобогащению. Коридор может быть шире или уже – но он есть. Потому что если его нет – то нет и закона!

+++

Но если вам не повезло, и вы голеньким (как положено у матери-Природы) родились в стране безумной, в стране чубайсовой – то ваши доходы вообще ничем и никак не ограничены.

Ни сверху, ни снизу. Ни дна, ни покрышки. То есть вы запросто можете провалиться в такую глубокую нищету, рассказам про которую просто не поверят. А можете, наоборот, построить себе трёхэтажный особняк и разъезжать на мерседесе посольского класса.

Если вы спросите этих безумных чубайсоидов – «почему так?» — они вам (гарантирую) меланхолично ответят: «ну, кому повезло, кому не повезло…»

То есть в их понимании оплачиваются не труд, не усердие, не знания, не работа ума, не поступки – а везение. Нет никакой корреляции между уровнем жизни — и поведением. Общество вообще не выступает регулятором оплаты труда: каждый хватает то, что под руку подвернулось.

А потому главное дело в безумных чубайсовых странах – не работать, не учится, не думать, не конструировать, не созидать – а бегать с сачком и ловить удачу за крылышки. Кстати сказать, и Удача, и Фортуна – языческие идолы, которым приносились в жертву младенцы, но это к слову…

+++

И вот вы бегаете, как все стукнутые приватизацией по голове – и ловите за крылышки удачу. А она не ловится. Рыбаки, охотники, грибники знают, что длительные неудачи в ловле или охоте вызывают досаду, злобу, ярость.

И возникает очень простая мысль – неизбежная в лишённом представления о сути законности обществе неопределённых доходов: а может быть, нужные мне потребительские блага можно у кого-то отобрать?!

Медведь или кабан всеядны. Когда они сыты – они зайца есть не будут. Но от голода и медведь и кабан превращаются в хищников. Зоопсихология обладает железными связями в голове:

-Если я чувствую голод; а рядом тот, кого можно сожрать; то свои нехватки я компенсирую его пожиранием.

Понятно, что это не для правового общества, в котором приходится отчитываться о происхождении своих доходов, и где доходы прозрачны. Там каннибала накажут. Но если речь идёт о стукнутом на всю голову чубайсовом обществе, понятия не имеющем, зачем человечество создавало идею права и законности – то…

Ну, собственно, как и в мире животных, в этом обществе, скопированном с джунглей, наказание полагается только за покушение на более сильного. Причём прилетает оно непосредственно от сильного, на которого ты покусился. Если волк полез на медведя, то будет наказан ударом медвежьей лапы.

Поймите, это важно: никакая волчья полиция не явится за волком, никакой лисий суд его судить не будет. Покушение на медведя наказывается самим медведем – если медведь догонит. А не догонит – тогда не наказывается.

Псевдозаконодательство и псевдоохранительные органы в чубайсовом обществе отмороженных на всю голову недочеловеков составлены так, что наказывается не собственно преступление – а неправильная его адресация.

Если волк съел зайца, то это его право, и никто его наказывать за смерть зайца не станет. Но если волк куснул медведя – то его накажет укушенный медведь (а не абстрактная коллегия медведей, которой плевать и на волка, и на укушенного собрата).

+++

Осознаёте ли вы в полной мере, что ничего другого в обществе неопределённых доходов быть не может? Мне кажется, у многих сохраняются иллюзии мифа «буржуазной законности», которая то ли где-то «есть», то ли теоретически«может быть»… Так вот, её нет, и быть не может – до тех пор, пока доходы будут определяться в борьбе, а не по закону.

Не стоит думать, что способность медведей наказывать волков – имеет какое-то отношение к человеческому правоведению. Это чисто животная способность, и даже зоологический инстинкт, и ничего более.

Там, где судят за покушение на сильного – говорить о законе рано. Закон можно отыскать только там, где начали судить за покушение на слабого.

А это означает: рождающийся голеньким человек – свои права и имущество не в схватке без правил выгрызает, а получает от общества, оберегающего его права человека. Это когда о человеке есть о ком позаботиться, кроме него самого. Тогда человек может себе позволить роскошь быть незлобивым, добродушным, неагрессивным, благожелательным.

А как он в мире капитала может себе такую роскошь позволить?! В обществе, где шапки с головы рвут, и подмётки на ходу дерут? Малейшая безалаберность, минимальная наивность, кратчайшая доверчивость – и тебя раздели до трусов…

+++

Вывод: есть хулиганы, которые нападают на людей ради забавы, не преследуя мотивов личной выгоды. Мало кого может соблазнить такая рискованная и бессмысленная забава. Поэтому доля немотивированных хулиганов невелика.

Очень велика другая доля: тех, кто на агрессии зарабатывает. Вот у этих есть мотив, и очень весомый мотив поступка. Зная, что в этом безумном обществе «не пойманный – не вор» (то есть всё сойдёт с рук, если не нападать на медведей) – они выстраивают на чужой беде и терроре собственное материальное благополучие.

Пост-советское общество закупорено сверху наглухо. В нём негде работать: все достойные места уже заняты, а те, которые не заняты – настолько плохие, что их никто не пожелал занять. В нём негде, да и незачем учиться. И нечему.

По замыслу глобалистов все образованные должны собраться на Западе, а в других странах будут жить одни чернорабочие. В этом обществе нет возможности творить, созидать – потому что эта сфера деятельности оставлена как привилегия для богатых. Напишите роман или симфонию, походите с ними по редакциям (тем немногим, которые остались) – и поймёте, о чём я…

Пост-советское общество открыто только низовым, инфернальным энергиям. Из него можно выскочить только вниз, через ад. Если современный молодой украинец поедет в Марсель грузчиком (если ещё доедет) – он обречён там на положение китайского кули XIX века, существа жалкого, забитого, третьесортного и бесправного. Дома ему тоже нечего делать – «делать» в хорошем смысле слова.

Для пост-советского юноши в упадническом бантустане периферийного капитализма существует, в сущности, лишь одна карьера: фашизм.

За фашизм платят – долларовыми грантами да и просто зарплату (наёмникам). Кроме того, в грабительских нападениях и походах можно и самому что-то прилепить к рукам путём мародёрства. Здесь – если громче всех орать и проявлять образцовую жестокость – можно продвинуться по службе, выйти в начальство. А куда ты выйдешь из овощеводов или дворников?

+++

Великая школа ненависти выстроена из простого зоологического факта: если тебе чего-то в жизни не хватает, иди и отбери у других людей. Или ты их сломаешь, поработишь; или у тебя по-прежнему будет не хватать того, чего тебе не хватает.

Если бессмысленная ненависть, связанная просто со злобой характера и личной вредностью, выливается на что попало, куда попало, то корыстная ненависть мародёра должна себе правильно выбрать объект. То есть волка не только учат ненавидеть зайцев (чтобы их не жалеть при пожирании), но и медведей учат не трогать.

Так чудовищная развязанность украинского фашизма по отношению ко всем брошенным русским Донецка и Луганска не распространяется на Крым, где стоят регулярные российские войска. Обстрелять артиллерией город в Крыму – совсем не то же самое, что обстрелять город на Донбассе; и при всей своей тупости украинский фашизм понимает это прекрасно.

Бессмысленная ненависть и беспричинная жестокость являются для скверного человека хобби.

Рыночная ненависть и жестокость мародёра – становятся для скверного человека работой.

Рабочим местом. Эта ненависть каждое утро просыпается по будильнику, а в конце рабочего дня поглядывает на часы: не пора ли отдохнуть?

+++

Самое плохое в том, что субстанция корыстной ненависти едина – у приватизатора и у нацистского подонка. Она по разному проявляется и использует разные поводы, но в основе своей она едина: чтобы у меня было – надо, чтобы у другого не стало.

А чтобы подсечь хвосты и возможность мести – лучше, чтобы и другого не стало. Имущество забрал, бывшего владельца убил – вопрос закрыт.

Конечно, если ненависть производится и раздувается в огромных масштабах – к ней всегда примешается психопатический, «бескорыстный» элемент, придурки, которые убивают не ради мародёрства, а просто потому что им сам процесс нравится.

Но ядро великой школы ненависти, выстроенной американцами, составляют именно мародёры. Те, кому нужны чужие дома, чужие земли, чужие деньги, чужие должности и т.п.

+++

Всё вытекает с неизбежностью из одного: неопределённости доходов. Достаточно её ввести, а всё остальное приложится само собой. Мародёры рождают встречную ненависть – и она тоже не уходит в песок сама собой. Человек, подвергаемый атакам – сам атакует:

…И видел он, что капитан молчал,
Не пробуя сдержать кровавой свары…

Ну, а раз капитаны её не сдерживают – что же в ней, умереть овцой, что-ли? Или оказать сопротивление? Оборону с переходом в наступление?

Человек может жить по закону – если закон есть. Но человек не может жить по закону – если закона нет.

А первое, что регулирует закон, для чего он главным образом и преимущественно нужен – взаимоуважение к взаимно понятым интересам.

— «Не забирай себе всего, оставь мне!»
— «О’кей, но и ты тогда мне оставь!».

Такого диалога не может быть между двумя ненасытными, или если хотя бы один человек ненасытен.

В обществе, где есть взаимоуважение между людьми — там нет ни кричащей роскоши, ни наглого показного сверхбогатства, ни лютой, душераздирающей нищеты.

Взаимно уважая друг друга, люди оставляют соседу возможность равенства с собой. И на этой основе можно построить законность по теории права, а на другой – нет.

Не всякий приказ или предписание являются законом; законом теория права называет только норму, одинаково распространяемую на всех.

Если этого не понимать, то всякая грань между законностью и произволом стирается, что, собственно, и произошло в 90-е годы. Ибо любой произвол тоже ведь выражается в форме приказа или предписания, как и закон!

+++

Разрушив основополагающие принципы теории права, приватизаторы 90-х открыли дорогу и нацизму, и всем прочим инфернальным явлениям в одном пакете.

Отнимая у человека право – одновременно даёшь ему ненависть. Лишив возможности защищать себя по закону – заставляешь (не оставляя выбора) защищать себя в режиме беззакония.

Скажу, как записной пессимист: наиболее вероятным мне кажется, что эта ненависть, разрастающаяся по экспоненте, делающая сегодня обыденным то, что вчера казалось чудовищным – сожрёт в итоге и цивилизацию, и правосознание человечества, и вообще всё человеческое в человеке.

В угнетательских обществах старого типа ей (зоологической борьбе за существование) противостояла религия. В социалистических обществах ей противостоял закон. Лучше, конечно, если бы ей противостояло и то, и другое: чтобы метафизический и духовный, добровольно избранный запрет на зверство соседствовал с юридическим, принудительным запретом на зверство.

Но получили-то мы обратное!

Мы получили общество и без закона, и без религии, общество неопределённых доходов, населённое социал-дарвинистами. Так были сняты сразу два предохранителя, которые отделяли человеческое общество от первобытных джунглей.

Рождение великой ненависти и звериной злобы в таких условиях стало лишь вопросом времени. Как показывает опыт тотального одичания Украины – небольшого.