В 1846 году в Лондоне разорился один из крупнейших банкирских домов Harman and Co. Его шумное банкротство не только стало первой ласточкой общеевропейского экономического кризиса, но и больно ударило по русской казне. Еще с XVIII века этот банкирский дом был финансовым агентом Российской империи – знаменитый поход Суворова через Швейцарские Альпы финансировался именно через счета в «банке Гармана». К моменту банкротства у Harman and Co. хранились средства русского правительства на сумму 2 562 052 руб. серебром, или по рыночному курсу того времени около 3 тонн золота!
Для разбирательств из Петербурга в Лондон был экстренно командирован опытный чиновник – бывший секретарь знаменитого реформатора Михаила Сперанского и глава канцелярии Министерства финансов Станислав Шемиот. Этот польский шляхтич сумел спасти для русской казны из рухнувшего британского банка порядка полумиллиона рублей серебром. В качестве награды Шемиот был назначен вице-президентом Польского банка, главного финансового учреждения польских земель в составе Российской империи.
Но в 1846 году русского царя волновали не будущие польские «инсургенты», а лондонские финансовые пертурбации. Чтобы закрыть брешь в государственных финансах, пробитую банкротством Harman and Co., в расходной части бюджета Российской империи следующие пять лет существовала особая статья – «На возмещение убытка в кассовом фонде государственного казначейства от упадка банкирского дома Гармана в Лондоне».
Царь Николай I даже склонялся к мысли, что впредь России не следует держать заметные средства в европейских банках. Однако от этой идеи пришлось отказаться, ведь в Англии русская казна ежегодно закупала огромное количество промышленных товаров – от новейших паровых машин до тысяч верст рельсов для первых в нашей стране железных дорог. В таких условиях попытка обойтись без постоянных счетов в столице Британии и расплачиваться только векселями либо привозимыми морем наличными монетами и драгметаллами могла лишь увеличить расходы казны и затруднить торговые операции. К тому же в ту эпоху морская навигация зависела от погодных условий – случайный шторм в Атлантике мог уничтожить русские деньги не хуже коммерческого банкротства.
Российскому самодержцу пришлось искать новый банк в Англии. «Сообщить мнение, на который из лондонских банкирских домов удобнее и надежнее было бы возложить на будущее время денежные дела», – гласило царское предписание русскому послу в Лондоне. В итоге провели настоящий тендер среди крупнейших банкиров Британии – фаворитами оказались банкирский дом Ротшильдов и Barings Bank, банк братьев Бэринг (разорившийся только в самом конце XX века). Ротшильды и братья Бэринг предлагали неплохие условия сотрудничества, первые были готовы проводить любые безналичные платежи из России за треть процента, вторые – за полпроцента от суммы.
Но в итоге русский царь не рискнул связываться с частными банкирами и обратился в Bank of England, центробанк Британской империи. При работе с этим банком, чья надежность была гарантирована самим государством, Николая I больше волновали политические риски. Британский премьер-министр Роберт Пиль лично гарантировал представителю русского императора, что даже в случае военного конфликта между Петербургом и Лондоном «английский банк защитит святость депозитов».
Слова англичанина прошли проверку буквально через несколько лет в ходе Крымской войны. Когда осенью 1853 года возникла непосредственная угроза вооруженного столкновения России с европейской коалицией, Банк Англии по указанию нашего посла аккуратно перевел за рубеж в частные банки все хранившиеся на его счетах русские средства – 856 862 руб. 94 коп. серебром. Последний транш ушел за три дня до появления англо-французского флота у берегов Крыма.
