Известный луганский писатель и журналист Глеб Бобров рассказал «Царьграду» о вернувшихся пленных.
Всех освобождённых из украинского плена в ходе предновогоднего обмена положили в хирургическое отделение Луганской республиканской клинической больницы. После пребывания в украинских застенках они нуждаются в квалифицированной медицинской помощи.
О двоих таких людях «Царьграду» рассказал известный луганский писатель и журналист Глеб Бобров.
Спиной к спине
Разговаривая с ними, невольно ловишь себя на ощущении парадоксальности всего, что связано с освобождёнными из плена братьями Лужецкими, делится впечатлениями писатель. Выросшие, что называется, в цитадели свидомой Украины, они стали последовательными противниками «революции гидности». Пройдя трёхсуточный пыточный марафон и отсидев без малого три с половиной года в одиночных камерах, они не сломались и преисполнены веры друг в друга, в свои любящие семьи и в своё будущее.
Родившиеся в Кременчуге, Лужецкие воспитывались у родни в посёлке под Тернополем. До того мальчики учились в украинской школе, где уроки проходили на украинском языке. Однако на новом месте этого оказалось мало.
Хотя «мовой» мы уже тогда владели вполне сносно, в школе были сплошные конфликты. Все ученики, да и многие педагоги, были против нас, и мы всё это время прошли «спиной к спине»: не старались под кого-то подстроиться, мы такие были и есть,
— вспоминает Ярослав.
После школы парни пошли работать простыми рабочими на стройку. К 2014 году Лужецкие создали вполне успешный бизнес, связанный с благоустройством территорий и ландшафтным строительством. Помимо этого, их компания получала серьёзные подряды — возводила торговые и бизнес-центры. Кроме базового офиса в Тернополе, компания Лужецких открыла представительство во Львове и начала процедуру открытия офиса в Киеве.
В личной жизни тоже всё складывалось благополучно — по два сына у каждого.
Но потом пришёл «майдан»
К началу активной протестной фазы работать стало совершенно невозможно. Помимо производственного паралича, раскола в коллективе и общей нестабильности в слетевшей с катушек стране, начались поборы и вымогательства со стороны новоявленных патриотов. Очень быстро от просьб и «наездов» активисты перешли к действиям.
Ещё с 2013 года к нам в компанию во Львове стали приходить непонятные люди, называли себя «самооборона майдана», «автомайдан», ещё какие-то активисты, — рассказывает Дмитрий. — Поначалу приходили выпросить денег. Кстати, так тогда ходили по всем бизнесменам. Мы один раз им отказали, второй, а когда нас не было, то нам тупо сожгли офис во Львове. Произошло это вечером, просто через окна закидали «коктейлями Молотова». Нам соседи позвонили и говорят: «Ребята, у вас офис горит!»
«Мы уже в то время видели, что это ничем хорошим не закончится, — вспоминает Ярослав. — Как-то у нас произошёл разговор, и я говорю: «Брат, как жить дальше?». Так мы стали участниками «антимайдана», приезжали, поддерживали ребят. Тут, в Тернополе, была ситуация, когда на местном «майдане» один человек заговорил на русском языке, и на него набросились — начали бить, потом просто добивать уже лежачего. Мы с Дмитрием вступились за него, вытянули из толпы и забрали. Со временем все украинские новости показали нас. Это всё всерьёз раскручивалось как «сепаратисты братья Лужецкие», и ситуация дошла до того, что уже в Киеве на нашу квартиру пришли радикалы из тернопольских отморозков».
Далее рассказ продолжил Дмитрий: «Ребята, которые у нас когда-то работали, позвонили Ярославу, мол, срочное дело. Ну, говорим, приходите, коль надо… дали адрес. А они просто влетели в квартиру и начали её громить. Пока мы с двумя боролись, остальные громили. Цель была ясна — запугать! После этого нам начали уже постоянно угрожать как активным антимайдановцам». Братья, понимая, что долго так продолжаться не может, начали готовиться к эвакуации семей и активов, но события развивались быстрее расчётов.
«У нас тогда была очередная бизнес-встреча в кафе, но когда мы оттуда выходили, нас захватили «правосеки», — вспоминает Дмитрий. — Закинули в автобус и пока возили, заставляли переписать свой бизнес на них. За прошедшие три с половиной года мы старались не прокручивать эти воспоминания в голове. Это было страшно, именно когда нас впервые взял «Правый сектор» и, тем паче, потом, когда нас взяло СБУ. Эти люди — звери».
Когда нас взяли первый раз, то с пакетами на голове, забив в наручники, увезли в неизвестном направлении. Они хотели отжать бизнес, чтобы мы переписали на них все свои предприятия. Такое в то время не только с нами случалось. Они как делали: захотели забрать квартиру — забрали, захотели машину — забрали, чей-то бизнес захотели — и ты либо им платишь, либо тебя вывезут, и больше родные тебя не увидят. Тогда они нас долго возили по Киеву, мы им предложили долю в бизнесе, они согласились и отвезли нас назад. После чего мы уехали вообще с Украины. Ещё была надежда, что мы сохраним бизнес и вывезем оборудование за границу.
Казнь
Спасти свой бизнес Лужецким не удалось. Пришла пора спасать семьи.
«23 июля 2014 года мы прилетели во Львов забрать семьи, — рассказывает Ярослав. — У меня как раз родился младший сын, ему был месяц. И, судя по всему, нас уже ждали. Это теперь мы уже знаем, что с самого первого дня, когда мы спустились с трапа самолёта, нас вела контрразведка».
«Расскажу за себя, — продолжил Дмитрий. — Надели пакет, посадили в микроавтобус, заломили назад забитые в наручники руки. Как-то затянули кулёк так, что мне нечем было дышать. Я его прогрыз, потому что просто задыхался. Они это тут же заметили, надавали мне по голове и поверх надели ещё один кулёк. Но я и его прогрыз. Приехали, остановились, вышли, согнули пополам и просто без слов начали бить ногами по рёбрам, груди, животу и везде по телу. Адвокат после фиксировал, что у меня всё тело чёрное. Потом поставили на колени, и я увидел возле себя брата».
Всё происходящее казалось мне нереальным, что так вообще не может быть, — рассказал Ярослав. — Мы общались, пили пиво, и тут залетают быки в масках с автоматами: «Все на пол! СБУ!». Такое ощущение, что снимается кино, я им говорю: «Ребята, вы ошиблись!» и тут же получаю прикладом в голову и темнота — потерял сознание.
«Пришёл в себя, лежу, уткнувшись в лужу собственной крови, — продолжил Ярослав. — Слышу над головой: «Откачай его, а то окочурится!». Я опять же не могу осознать, что это с нами на самом деле происходит, говорю им: «Где мой адвокат?». После второго удара я не стал больше дёргаться, понял, что мне просто проломят голову».
«В отличие от Димы, я не догадался прогрызть пакет. Когда ты в этом пакете, у тебя пот идёт, после побоев кровь из носа, губы кровят, ты всем этим дышишь или не дышишь, захлёбываешься, задыхаешься и такое оглушённое, полуобморочное состояние», — вспоминает Ярослав Лужецкий.
Всю дорогу мы были уверены, что нас везут убивать. Так как мы знали Тернополь, мы понимали, что нас везли не в СБУ, а за город. Началась непонятная дорога с ямами. Я всё время молился, читал 90-й псалом («Живый в помощи»), а их это ещё больше раздражало, прям корёжило бесов. Наконец мы остановились, меня вывели, сняли пакет, чтобы я смотрел, как бьют Диму. Его били непрерывно, он был в пакете у самого обрыва. Нас, оказывается, вывезли в песчаный карьер. Пришла мысль, что нас привезли казнить, чтобы я смотрел, как будут убивать моего брата,
— рассказал Ярослав.
«И тут с него сняли пакет, поставили лицом к обрыву, — вспоминает он дальше. — И меня поставили возле него так же лицом к обрыву, не снимая наручников. Мы понимали, что это расстрел. Со слезами на глазах я посмотрел на него, а у нас договорённость, что если с кем-то из нас что-то происходит, то у второго не два, а четыре сына. И, глядя друг другу в глаза, мы сказали «прости-прощай». В этот момент прогремел выстрел, я потерял сознание и упал. Когда пришёл в себя, надо мною стояли СБУшники и опять фотографировались. А я всё не мог понять, неужели смерть так изнутри выглядит. Они в тот момент ещё и прикалывались с нас, говорят, мол, смотри — дохлые сепары валяются».
Гестапо в СБУ
Избитых, находившихся в полуобморочном состоянии братьев вновь бросили в автомобили и на трое суток, снимая с головы пакеты лишь в момент допросов, отправили в СБУ.
«В СБУ мы пробыли 72 часа, пока суд не дал санкцию на наш арест, — рассказывает Дмитрий. — Все эти 72 часа нас периодически отводили в подвал и там пытали. Если одним словом, то СБУ — это гестапо. Мне несколько раз совали иголки под ногти. Но самое страшное было, когда клали тряпку на лицо и лили воду. Пишут, что это, мол, эффект утопления. На самом деле, когда тебя поливают водой, то ты не можешь ни дышать, ни захлебнуться — ты просто умираешь и сходишь от этого с ума».
«А меня электрошокером били по пяткам, — вспоминает Ярослав. — Отдаётся в почках и ощущения такие, словно у тебя все внутренние органы сжигаются, сжимаются и вот-вот лопнут».
Все эти 72 часа нам не давали ни воды, ни еды, и мы не спали, — говорит Дмитрий. — Я один раз уснул на столе с застёгнутыми руками, просто вырубился. Пришёл в себя от того, что кто-то выбил табурет из-под меня и сказал: «Вам спать нельзя». После этого скотчем или какой-то лентой мне приклеивали веки, чтобы я не смог закрывать глаза. От этого голова просто разрывается.
«Когда его допрашивали, приводили и меня, — вспоминает Ярослав. — Я слышал его крики, ведь человек не железный, он не может терпеть такое, такую дикую боль, когда тебя так пытают. Тем самым пробовали на меня ещё больше надавить. Но мы ничего так им и не подписали».
«Важное скажу, — перебивает брата Дмитрий. — После этого расстрела нам уже было ничего не страшно. Не то, что в прямом смысле не страшно боли и пыток. Нет, страшно, конечно. Но ты уже не боишься смерти, будто бы ты её уже пережил, уже умер и ты не боишься, что дальше произойдёт. А они не могли этого понять. Интересовались: «Кто вас готовил к допросу?» Не могли понять, как мы держались все эти сутки».
«Ещё мы очень переживали за семьи», — вспоминает Ярослав.
«Да. У нас всех провели обыски к моменту задержания, — уточнил Дмитрий. — Когда проводили допрос, один из старших группы начал говорить, что у тебя, мол, дети маленькие и жена молодая. Так что либо ты нам говоришь то, что нам надо, либо дети сейчас будут смотреть, как их мать будут насиловать».
Приговор
Через 72 часа пыток в застенках СБУ Лужецких повезли в суд.
«Меня умыли, чуть-чуть подмарафетили, — вспоминает Ярослав. — А на камеру и до этого, с момента задержания, всё время записывали с одной, выгодной стороны, чтобы не снимать побоев. И вот привезли нас в суд, и тут случилась встреча с семьёй. Когда меня жена увидела, она испугалась. У неё на руках был месячный ребёнок! А это всё снимали украинские СМИ. И во время вынесения вердикта, когда ушли судьи, я всё время смотрел на жену и ребёнка, произносил одними губами: «Держись!». Я не знал, что именно столько лет придётся держаться. Пришёл судья и дал санкцию на арест — два месяца».
«Нам каждые два месяца продлевали санкцию, — продолжил рассказ Дмитрий. — С октября 2014 года по февраль 2016-го у нас шли суды, а мы сидели всё это время в одиночных камерах.
16 февраля 2016 года нас повезли на суд с температурой — у обоих началось воспаление лёгких, чему было подтверждение врача. Нам вызывали «скорую». Это, как говорится на тюремном жаргоне, была «уработка» — они так давили на нас: столько время непрерывно находиться в одиночку очень тяжело, человек сходит с ума. Все наши ходатайства суд отменял.
Я спросил: «Зачем вы нас вообще сюда возите, если отменяете все наши ходатайства?» Тогда нас просто удалили из зала суда, после чего заседания проходили без нашего присутствия. 19 февраля нас привозят в суд, в боксы для содержания заключённых в подвале, мы там просидели, а судья даже не вызвала нас, чтобы зачитать приговор. А потом 22 февраля опять везут в суд, и секретарь тупо вручает приговоры: мне — 15 лет, брату — 14.
«В ходе следствия были нарушены все возможные права, — вспоминает Дмитрий. — Нас осудили по целой пачке статей уголовного кодекса. Точнее, по третьей части 109-й статьи (действия, направленные на насильственное изменение или свержение конституционного строя или на захват государственной власти). Потом по второй части 110-й (посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины). По 111-й (государственная измена). И вдобавок по нескольким частям 258-й статьи: создание террористической организации, содействие в совершении терактов и финансирование терроризма. Потом, видимо, посчитали, что если мы дойдём до Европейского суда, то у них будут большие проблемы».
В декабре 2017 года неожиданно для Лужецких началась активная фаза обмена. Неоднократно менялись правила и условия, но в конце концов оба брата были обменены и получили свободу.
Сейчас Ярослав и Дмитрий готовятся писать книгу воспоминаний. «Книга будет документальная, как мы прошли этот путь, — сказал Ярослав. — Она у нас на самом деле практически готова: в плане, отдельных записях и в головах. Все основные этапы зафиксированы. Теперь нам надо сесть, собрать всё воедино и развернуть свои записи в полноценную книгу, дополнить деталями, эмоциями — всем тем, что нам довелось пережить. В планах издать её до лета».
