В. Авагян: «в ад под конвоем»

​Украинствующие, как и прочие пост-советские «евроинтеграторы» поломали судьбу тем русским, которые с оружием в руках сопротивляются их насилию. И тем, которые не сопротивляются – тоже. И ещё неизвестно, кому больше. Это ещё поспорить можно, кто счастливее: несломленный Донецк под бомбами, или тихая, сломленная, раздавленная Одесса. В которой временно «устали» убивать, жечь заживо – но в любой момент могут начать снова. И жители живут в постоянном ужасе собственной беззащитности, живут в роли заложников под дулами сумасшедших террористов… Украинствующие не только сами идут, как они думают в Европу: они ведут туда огромную колонну захваченных в плен и бесправных людей, забитых, запуганных, идущих под угрозой со стороны конвоиров-беспредельшиков…

А сами конвоиры – тоже идут по тому же пути. По пути, которого нет – ни для пленных, ни для конвоирующих их насильников-«евроинтеграторов». Потому что можно прийти в пункт, реально существующий на местности. Но нельзя прийти в пункт, которого нет нигде, кроме как на карте сумасшедшего, обозначившего и реку и порт в том месте, где в реальности нет ни порта, ни реки…

Проще говоря: евроинтеграции быть не может. Пожирание хищником безумной жертвы, которая сама к нему в логово влезла – это запросто. Но нельзя же считать сожранного медведем психа «интеграцией» этого психа в медвежью берлогу!

Поясню, что я имею в виду.

Можно интегрироваться в административно-командную экономику. Это реально. Госплан включает тебя в какие-то свои расчёты, определяет тебе задачи, и ты становишься частью системы, интегрировавшись в неё.

Но как – скажите вы, ненормальные, нормальному человеку – можно интегрироваться в рыночную экономику?! Это же не единая система взаимопомощи, а агрессивная конкурентная среда! Там идёт постоянная и жестокая борьба за место под Солнцем. Там бомжей и клошаров, проигравших в борьбе, хватает даже из числа коренных жителей. Как туда может интегрироваться чужак?

Это же как если бы шла большая драка, а вы пошли туда «интегрироваться»: мол, ребята, вы друг другу морды бьёте, дайте за компанию и мне по морде! Как можно интегрироваться в драку? Конкуренция – это война. Иногда без правил, иногда даже по правилам, но я сейчас о другом: войну можно выиграть, можно проиграть, но нельзя же «интегрироваться в войну»!

Если вы вступаете в войну, то, очевидно, имеете какие-то расчёты на победу в бою, а на чём они основаны? Что у вас есть такого за душой, чтобы одолеть давно тренирующихся боксёров на ринге?

Война означает конфронтацию. Как можно интегрироваться в войну, сняв конфронтацию и разблокировав линию фронта? Только одним путём: сдавшись на милость победителя. Но после такой интеграции вы ведь попадаете не в санаторий для вражеских героев войны, а туда, куда, собственно, и попали: в концлагерь.

Поэтому: идея «интеграции» в рыночную, капиталистическую Европу бредова. «Разрешите мне стать вашим победителем, и лишить престижной работы ваших детей». Вы приходите с такой заявкой — и удивляетесь, что на неё не соглашаются! Вы обижаетесь, когда вас ставят чистить унитазы в Париже, и не находят вам иного применения — но на что вы обижаетесь?! Что они своих детей на ваших не поменяли?!

Есть психологические корни в опыте интеграции ряда отсталых стран в социалистическую экономику.
Это когда СССР принимает в состав Тыву, и не грабит её по-чёрному, а наоборот, начинает развивать.
А вы взяли механизм интеграции из советской практики плановой экономики и пытаетесь применить его к рыночному глобализму! По нелепости это подобно попытке летать на подводной лодке или использовать вертолёт в качестве батискафа…

Инструмент интеграции (дружественного поглощения) принадлежит к миру социализма, и только к нему. Не может быть у рыночных волков, заточенных на извлечение максимальной прибыли, дружественного поглощения, выгодного для слабого игрока, и невыгодного для сильного. Поглощение слабых идёт в рамках всё той же максимизации прибыли.

Этот механизм с натуры описал великий Рэй Дуглас Брэдбери в своём знаменитом рассказе «Здесь могли бы водиться тигры»:

— С планетами церемониться нечего, их нужно брать за глотку, — сказал Чэттертон. — Врывайся на них и переворачивай все вверх дном… беги прочь, как только добьешься своего… Планетам нельзя доверять. Все они разные и всегда враждебные и чужие, вечно норовят тебя перехитрить, особенно в такой дали, невесть где. А потому нападай первым. Сдирай с нее шкуру, ясно? Бери с нее все, что можешь, и удирай оттуда, пока этот проклятый мир не взорвался у тебя перед носом. Иначе с ним и не сладишь.

Почему, с какого бодуна вы решили, что к вам отнесутся иначе? Человек, идущий за прибылью на чужую беззащитную территорию (отчаянно рискуя при этом) – будет чужаков одаривать или прибыль извлекать?

И покупатель, и инвестор в равной степени ищут свой интерес, свою выгоду. А не ваш интерес и не вашу выгоду. Их нужно чем-то заманивать – и чтобы покупали ваше, и чтобы инвестировали в вашу страну.

А чем можно заманить? Совсем и далеко не секрет! Все экономисты знают это с первого курса:

-Либо товаром, который дешевле аналогов;
-Либо товаром, который качественнее аналогов;
-Либо уникальным товаром, не имеющим аналогов.

Какое из этих трёх качеств могут предложить «евроинтеграторы» пост-советского пространства? Очевидно же, что никакого!

В силу того, что земной шарик у нас маленький – всегда можно заинтересовать сырьём, природными ресурсами. Их больше не становится, и где их нет – там их нет. Можно сыграть, как РФ:

-А вот у меня нефть, газ, налетай, раскупай!

И поведутся. И уже ведутся. Это плохая игра, это разбазаривание сырьевых запасов страны, но это работает.

Япония, которая сейчас совсем сдулась, в ХХ веке играла на суперкачестве техники, всем ещё памятном. Она делала такие штучки, по сравнению с которыми американские и даже немецкие казались вчерашним днём и топорной работой. У японской техники было особое качество, местами переходящее в уникальность. На это тоже велись – пока Японию не придушили.

Есть энергетическая привлекательность. Теорию «энергетического рычага» для подъёма экономики, производства я разрабатывал в рамках инновационной лаборатории «Энерго-прогресс».

Суть энергетической привлекательность территории для производителей энергоёмкой продукции в том, что электрическая и иная энергия предоставляется в рамках опережающего развития технопаркам значительно дешевле, чем в других местах.

Это объективно-интересно производителю. На это он тоже ведётся.

В стране великих ГЭС или атомной энергетики можно зазывать производителей со всего мира – мол, ребята, вы волки-эгоисты, бросайте свои народы, идёмте к нам, у нас розетка дешёвая, продадим вам ток для ваших производств в два раза дешевле, чем в вашей стране!

А если ничего этого нет – тогда чем заманивать?

Остаётся лишь один путь, самый худший из всех мыслимых: дешевизна «человеческого материала». Если у вас нет сырьевых запасов, интересных миру, энергия не дешевле, чем в мире, нет особого «японского» качества сборочных работ – тогда остаётся только людям платить гроши. И на нищете работника зазывать: инвестируйте, покупайте!

Но такой подход (у нас рабочая сила дешевле вашей) – это же ад и ужас. И очевидный путь в никуда. Получается, что единственное ваше конкурентное преимущество – нищета народа. И эта нищета превращается в главный ресурс! Чем острее нищета – тем привлекательнее вы в глобальном разделении труда… Значит, нищету будут заострять и заострять – и докуда? А главное, какова перспектива-то?

Что получит в итоге «нация», у которого из всех товаров реален только «живой товар»? Которой кроме как рабами и рабынями торговать с миром больше нечего – но очень свербит торговать с миром?

+++

В мрачной истории работорговли есть и такая омерзительная компонента, как туземные негритянские вожди. На первых порах европейцы не очень-то лезли вглубь Африки: большая часть «живого товара» захватывалось не самими работорговцами, а «интегрированными» с ними местными царьками. Которые в обмен на стеклянные бусы и зеркальца охотно выменивали пленных из соседних племён, и даже собственных подданных.

Без негритянских вождей Африки, торгующих с белыми своими земляками, работорговля не приняла бы такого размаха в XVII-XVIII веках. И в каком-то смысле история повторяется.

Туземные пост-советские племенные вожди, стоящие на самой низкой ступени человеческого развития, покупают европейские блага для себя тем единственным способом, который им доступен: продавая в рабство миллионы своих соплеменников.

Преемственность с Мазепой прямая и очевидная! На службе у разбойного атамана Дорошенко Мазепа в 1674 г. пошел в Крым, сопровождая… несколько десятков пленных украинцев и украинок, которых вел в подарок хану в рабство.

По дороге в Крым, возле речки Ингул, отряд Мазепы подстерег кошевой Запорожской Сечи Серко (в иных источниках Сирко) и захватил в плен. Он был родом с Левобережья, откуда Мазепа вел хану рабов в подарок. Серко ненавидел рабство и освободил рабов, хотел повесить Мазепу-работорговца, но тот как-то выкрутился. Речь о другом! Предтеча украинской лжегосударственности занимался тем, чем занимаются и её сегодняшние представители! Почему, собственно, Мазепа для них «герой»…

Туземные племенные вожди торгуют своими людьми – потому что у них нет иного товара для включения в мировой товарообмен.

Украинский экономист Александр , критикуя курс своей страны, писал в 2015 году: «Очень часто наши и зарубежные эксперты и политики любят поговорить о том, что Украина выгодна для зарубежных инвесторов как источник дешевой квалифицированной рабочей силы… Любая зарубежная инвестиция ставит своей целью не обеспечить работой жителей Украины или Гондураса, а получить доход для инвестора».

Чего тут добавить? Сырья нет, опережающей энерго-генерации нет, уникальных товаров и товаров с японским, немецким суперкачеством нет… Чем заманивать? Одной только работорговлей! Чем хуже живёт житель Украины, тем он «интереснее» для мирового инвестора и мирового рынка… Возникает прямая зависимость между ужасами крайнего обнищания и полнотой «вписывания» в мировое разделение труда…

Потому мы и говорим, что это дорога в никуда: и для несчастных одесситов, херсонцев, которых гонят по этой дороге под конвоем, и для их не в меру щирых конвоиров.

Пожалейте себя! Пожалейте детей своих – и детей их детей! Сверните с этой дороги – или хотя бы признайте, что я вас предупредил. Когда вы поймёте, что я был прав – будет уже поздно, но вспомните эту статью, и день, в который вы её прочитали!